Вообще, нынешний китайский режим крайне неприятен кашгарскому народу. Туземцы горько сетуют на китайцев за их темные поборы, высокомерие, презрительное к ним отношение и постыдные вымогательства мелких китайских чиновников, позволяющих себе во время командировок не только кормиться на счет населения, жестоко обращаться с ним, присваивать его ценные вещи, но и отбирать от него жен и дочерей себе в наложницы.

Китайские чиновники, по уверению туземцев, берут взятки с торговцев предпочтительно деньгами, а за неимением их – и товарами, которые отсылают к бекам для продажи по высоким ценам, и эти последние по необходимости исполняют такие щекотливые поручения, пополняя выручку поборами.

Мало того, местные китайские власти, пользуясь щедрыми приношениями богатых туземных купцов и золотопромышленников, относятся равнодушно к безжалостной эксплуатации этими богачами населения и даже к своеволию над ним. Богачи (баи), разумеется, вполне довольны своим привилегированным положением и хвалят китайский режим, но народ ропщет на него и с сожалением вспоминает Якуб-бека.

По признанию самих туземцев, он был жесток и чрезмерно ревнив в охранении мусульманских традиций, но вместе с тем справедлив и снисходителен к бедным. При нем баи платили большие налоги, на счет которых преимущественно содержались войска, покупалось оружие и выплачивалось жалованье иностранным офицерам (турецким и сипаям из магометан). Бедных же он строго воспрещал обременять налогами, а потому большинство населения при нем жило гораздо привольнее, чем теперь.

Так отзывается кашгарский народ о своем Бадаулете, безвременно погибшем от ков вероломных китайцев[66].

Оазис Ния, в котором мы провели зиму 1889/90 г., расположен у южного преддверия пустыни Такла-Макан и орошается речкой Ния-дарья. Эта речка образуется немного выше оазиса из источников и течет с лишком 100 верст на север, по широкой солонцеватой долине, в которой нередко встречаются источники, поддерживающие ее на длинном пути по пустыне. Весной и летом, с конца апреля до начала августа, Ния-дарья от таяния снегов и ледников в Куньлуне становится очень многоводною и течет в это время непосредственно с окраинного хребта, представляя собой продолжение горной речки Улук-су.

Осенью же и зимой течение ее на пространстве от подножья Куньлуня до оазиса Ния прерывается, и только присутствие на этом протяжении плоского и каменистого сухого ложа указывает на периодическое разлитие названной речки. По спадении в Нии-дарье воды в конце июля на ней тотчас же сооружают в самом оазисе и ниже его по нескольку земляных плотин для доставления воды мельницам, построенным на главных арыках.

Оазис, протянувшийся с востока на запад полосою верст 12 в длину и около двух верст в ширину, состоит из трех отдельных частей, из которых две западные разделены неширокой долиной речки Ния-дарья, а восточная часть, наиболее длинная, отделяется от средней пустырем. Площадь Ниинского оазиса заключает в себе около 20 кв. верст, с 380 дворами и населением до 1850 человек. Дома в этом оазисе рассеяны очень редко, и на каждый двор в нем приходится приблизительно до 5 десятин земли.

Лёссовая почва его с значительною примесью крупнозернистого песка, нанесенного ветрами из соседней пустыни, уступает в плодородии чистому лёссу Яркендского и Каргалыкского округов, но, благодаря обилию воды, дает все-таки хорошие урожаи. Последнего засевают, впрочем, очень мало, хотя в долине речки Ния-дарья, ниже оазиса, встречаются нередко места, удобные для рисовых плантаций. Пашни и огороды в Нии удобряют исключительно навозом и грязью из арыков. Удобрение кладут весной, перед посевом, в весьма незначительном количестве и притом далеко не на всю возделываемую землю, а только на некоторые, наиболее истощенные ее участки.

В Нии, по причине слишком позднего разлития речки, снимают обыкновенно одну хлебную жатву, и очень редко, в исключительные годы, когда после обильной снегом зимы в Куньлуне наступает рано весна, получаются двойные жатвы.

Садоводство и огородничество в оазисе вполне успешны; хлопок также родится в изобилии и хорошего качества. Шелководство же, вследствие болезни червя, находится ныне в полном упадке.

Кустарная промышленность в Нии развита слабо: кустари ее ограничиваются выделкой небольшого количества хлопчатобумажных тканей, кож и овчин. Главные занятия жителей Нии – земледелие и садоводство, но сбыт земледельческих продуктов из этого уединенного оазиса очень затруднителен. Он расположен среди обширной ненаселенной страны и отстоит от ближайшего города Керия в 100 верстах, а к востоку от него на протяжении 300 верст до самого Черчена нет ни одного населенного пункта.

Такое неудобное положение оазиса Ния вознаграждается отчасти стечением богомольцев, проходящих ежегодно через него зимой в мазар имама Джафара-Садыка, находящийся в 100 верстах к северу от Ниинского оазиса, в пустыне Такла-Макан. В течение этого времени через Нию ежегодно проходит до 1000 пилигримов, запасающихся в ней печеным хлебом и фуражом для своих животных. Кроме того, часть излишнего хлеба сбывается на соседний золотой прииск Соургак, куда жители Нии доставляют зимой еще и дрова.

Богатые и зажиточные поселяне оазиса владеют стадами обыкновенных курдючных овец, пасущихся вместе с небольшим числом коз круглый год в долине речки Ния-дарья, ниже оазиса; тонкорунных же овец жители Нии не имеют. Крупного рогатого скота и лошадей у них очень немного, но ослов содержат все домохозяева. Из домашних птиц у них водится достаточное число кур и немного уток.

Беднейшие жители Нии уходят летом на золотые прииски в Куньлунь, но, вследствие бессовестной эксплуатации нанимателей-богачей, у которых они состоят в кабале, заработки их на этих приисках очень незначительны.

В Нии имеется небольшой базар, на котором каждый понедельник бывают торжки. На эти дни приезжают из Керии купцы с товаром и для покупки от местных жителей овечьей шерсти, козьего пуха, овчин, кож и отчасти зернового хлеба.