— Более чем на совершенство. Я не думаю, что она воспринимала это всерьез, но это ее волновало, пожалуй. Ну, понимаете… Роскошный молодой красавец, который от нее глаз не мог отвести.

— А вы не…

— Не думаю ли я, что у них был роман? Да. Мне неприятно об этом говорить, но да. Он был красив, он был молод, она о таком всегда мечтала. Но еще я знаю: какие бы ни были у них отношения, Кэролайн порвала их перед вашим приездом сюда. Она очень переживала. Но не тосковала. Видно было, что она испытывает облегчение и радость. Знаете, так бывает, когда принимаешь трудное решение, с которым долго медлил, но, когда оно принято, становится так легко на душе и кажется, что только так и можно было решить.

— Спасибо вам за то, что вы мне это рассказали.

— Я рассказываю только о том, что сама видела. И что знала. Что бы ни происходило, это закончилось.

— Но она собиралась дать ему работу.

Белла, похоже, удивилась. Она с присвистом втянула воздух через сжатые зубы.

— Да, — сказала она. — Кэролайн не хотела, чтобы кто-то об этом знал, но она говорила мне, что хочет дать ему работу в одном из филиалов. Говорила, что он мечтает уехать, начать новую жизнь. Не здесь и не в Нью-Йорке. Она собиралась дать ему место помощника менеджера в одном из ресторанов нашей сети. Может быть, в Лондоне, насколько я помню. Она говорила мне, что вы в лондонский ресторан больше не наведываетесь, и, наверное, поэтому выбрала именно его.

— Она собиралась отправить Кида в Лондон?

— Она мне так говорила, Джек. И честное слово, теперь вы знаете все, что знаю я.

Джек поцеловал Беллу в щеку и вышел из ресторана.

Да, теперь он знал все, что знала она. И все, что знали Тротти, и все, что знала Сюзанна Рей.

Но этого было мало. Пока этого было мало.

Он подходил все ближе к разгадке. Впервые за все время он почувствовал, что разгадка близка.

Но все же пока он знал недостаточно.

Все приближалось к концу.

Почти последний. Почти никого не осталось.

И это было хорошо, очень хорошо, потому что откуда-то взялась страшная усталость.

Поблизости никого не было, только сам старик, и он оказался именно там, где должен был оказаться. Они все такие предсказуемые. Предсказуемые — иначе говоря, слюнтяи.

Хорошо сказано. Кто же это сказал? Почему всякую ерунду так трудно запомнить? Почему трудно запомнить, кто сказал: «Предсказуемые — иначе говоря, слюнтяи»?

Ну да ладно. Это не важно. Важно было только то, что нужно было сделать здесь и сейчас. И быстро. Потому что потом сюда должно было прийти много людей. Времени оставалось мало.

Надо было все сделать скорее.

Старик стоял спиной. И что-то держал в руках. О, да это совсем отлично…

Вперед!

Три бесшумных шага. Схватить нож, длинный красивый нож с разделочного стола. Еще три шага. Он что-то услышал. Оборачивается…

Бей. Давай! Он удивлен. О да, еще как. И зашатался. Будет просто, он слишком стар, чтобы дать отпор…

У него кровь. Он не может поверить своим глазам. Он не может поверить, что это ты, что в тебе такая сила. Он не может поверить, что сейчас умрет. Никто из них не верил, что умрет.

Работай ножом. Еще разок. Коли. Руби. Разорви его и убедись, что он уже никогда не сможет ничего почувствовать и никогда, никогда никому не расскажет ничего из того, что знает…

Но все же старик тоже силен. Господи, откуда у него такая силища? И почему он все еще сопротивляется? Разве не видит, что сопротивляться бесполезно? Что бесполезно драться со смертью? Смерть всегда побеждает…

Перестать мне сопротивляться!

Неужели он вправду настолько силен? Или это ты теряешь силы? Не может быть! Ты слабеешь? Нет. Нет, нет, нет, нет! Это всего лишь усталость. Тебе просто нужно немного поспать.

Но спать нет времени.

Времени нет.

Нужно бежать. Сюда идут люди. Скоро они будут здесь.

Поспишь, когда все будет сделано. Поспишь, когда будешь в безопасности. Когда все будет кончено.

А все уже почти кончено.

Старик перестал сопротивляться. Он уже не шевелился. Лежал совершенно неподвижно.

Все почти кончено…

Пейшенс Маккой решила, что она полная идиотка. Что могло быть проще этого дела? Ответ: проще ничего быть не могло. Тривиальное полицейское расследование номер сто один. Такое дело могло стать сюжетом для серии «Закона и порядка», и там бы преступление успели раскрыть еще до первого блока рекламы. Так почему же она раньше не додумалась?

Льюис, дохляк из архива, не перезвонил ей, он сам пришел. Покинул свой возлюбленный архив, чтобы лично сообщить Маккой новости.

— Ну, что у тебя есть для меня, архивная душа? — спросила она.

— Совершенно ничего по Джеку Келлеру, кроме запроса о разрешении на торговлю спиртным в его ресторанах. Запрос был удовлетворен. Давным-давно.

— Черт, — вырвалось у Маккой.

— Но, — сказал Льюис, — имеется кое-что на Кэролайн Келлер.

— Что?

— Она звонила и жаловалась. Примерно десять лет назад. Ее шантажировали.

— Не тяни, у меня времени нет. Выкладывай.

— Ее муж был в Англии, а ее шантажировала женщина. Эмма Риэм. Англичанка. Была здесь в гостях. — Льюис постучал кончиком пальца по папке. — Тут сказано, что мисс Риэм несколько раз угрожала миссис Келлер по телефону и говорила странные вещи. Один раз она напала на нее на улице. Миссис Келлер получила ограничительный ордер, и это, судя по всему, помогло. Звонки прекратились, нападений больше не было. Еще что-нибудь нужно?

Но Маккой уже не слушала. «Это не обязательно должно что-то значить, — говорила она себе. — Десять лет с гаком — большой срок. И совсем не обязательно тут есть какая-то связь. Это может быть что-то незначительное. Келлеры посмеялись над собачкой этой женщины. Келлеры подали ей плохую отбивную в своем ресторане. Келлеры…»

И тут ее словно молнией ударило.

«Думай не о Келлерах, — сказала она себе. — Думай о Киде».

Что говорил Джек о женщине по прозвищу Цель? Как там романтично высказался Кид? «Топика — это деревня, Кливленд — это город, а Рим — это Цель».

Рим — это цель.

А как насчет Риэм?

Можно об заклад побиться, черт возьми, что она и есть Цель. Определенно. И десять лет назад Эмма Риэм шантажировала Кэролайн Келлер.