Однако Люда рассеяла ее сомнения и избавила Лейлу от необходимости выбирать между откровенным разговором и молчанием: она сама сидела вся в слезах. Увидев Лейлу, Люда воскликнула охрипшим от рыданий голосом:

– Лейла! Бог услышал мои заклинания и послал тебя ко мне.

– Что случилось?

– Я не могу больше терпеть! Мы поругались с этим дураком. Уже в тысячный раз! Когда мы вместе, не проходит и минуты, чтобы мы не ссорились. Проходи, садись. Мне нужно открыть тебе душу. Налить водки? – спросила она, утирая слезы.

– Нет. Но я бы выпила вина, – ответила Лейла.

На столе стояла опорожненная на треть бутылка водки.

– Ты одна выпила это сейчас? – спросила Лейла, указывая на бутылку.

Людмила, открывая бутылку вина, ответила:

– Да. Я умираю. Посмотри на меня: я похудела на половину.

– А из-за чего вы поссорились на этот раз?

– Из-за всего. Я просто-напросто не переношу его больше.

– Но ведь он такой же, как и прежде, ничуть не изменился.

– Не знаю. Если тебе приятно услышать такой ответ, то считай, что изменилась я. Он думает, что купил меня, и обращается со мной как со своей собственностью: в любой момент, когда он приходит, я должна бросить все свои дела, раздеться и лечь в постель. Я должна все время терпеть его запах и тяжелое тело. А когда мы выходим из дома, я обязана смотреть только на него, говорить только с ним и слушать его одного. А говорить, собственно, не о чем, и ничего интересного от него не услышишь. Он умеет лишь есть, пить, испражняться, грабить других, отнимать деньги и трахаться – и всегда одним способом, скучным до смерти. Я не помню, когда в последний раз испытывала оргазм. Я стала ужасно холодной в постели, и это выводит его из себя, а он и без того не отличается уравновешенностью. Он вращается среди таких же, как он сам. Ты представь, они не понимают даже шуток. Сколько раз я попадала в неудобное положение, когда пыталась шутить с ним! Смотрит на меня остановившимся взглядом, словно спрашивая: «Хорошо, и что дальше? Мне не смешно». И я бросила эти попытки. Как бросила многие из своих привычек. Мне даже стало казаться, будто я становлюсь похожей на него.

Больше всего меня раздражает его ревность. Преследует меня своими сомнениями, и если вдруг позвонит домой и не застанет меня, устраивает страшный скандал.

Недавно мы ужинали в одном ресторане. Если бы ты видела, как он взбесился из-за того, что я долго говорила с официантом! Бедняга всего лишь отвечал на мои вопросы по поводу меню, а этот вдруг встал, как разъяренный бык, схватил официанта за шиворот и, пригрозив, отшвырнул в дальний угол. Бедняга перепугался до такой степени, что исчез из зала и больше не показывался. Это смешно, Лейла, но когда я остаюсь одна, я горько плачу: я устала жить с животным, который считает, что купил меня.

– Но, Люда… Пожалуйста, не пытайся убедить меня в том, будто ты пошла за ним по любви.

– Нет. Я так не говорю. Он дал мне много денег, купил эту квартиру и дом за городом, даже оформил на мое имя магазин, но я тоже дала ему многое. Я позволяла ему пользоваться и наслаждаться мной, как он позволял пользоваться его деньгами.

– Люда, извини меня, но это рассуждения…

– Проститутки? Почему ты замолчала? Говори! И я тебе скажу: да, может быть, но я не продалась ему навечно и считаю, что подарила ему удовольствия больше, чем на ту сумму, которую он заплатил. Я принадлежала ему четыре года. Целых четыре года я была его собственностью! Теперь я устала и не хочу продолжать эту игру. Я уже несколько раз выгоняла его. Два дня назад я ездила к матери в Москву, и когда вернулась сегодня, обнаружила его здесь, – он ждал меня в квартире. Я снова выгнала его. Ты знаешь, чем он ответил? Он ударил меня! У него теперь только один язык – силы. Посмотри, – и она открыла плечо, на котором виднелся синяк. – Но я не испугалась его. Я настояла, чтобы он ушел, схватила его ключи от машины, бумаги и вышвырнула в окно. Он выбежал и стал подбирать их на улице. А потом я бросила в окно все его пожитки.

– Все это произошло сегодня?

– Да.

– Он может вернуться в любой момент.

– Не бойся. Он не вернется. А если и вернется, то приползет как собака, унижаясь и прося прощения, чтобы в итоге залезть со мной в постель. Но сегодня он этого не добьется.

Воцарилось молчание. Они выпили по два бокала. Люда, понурившись, застывшим взглядом смотрела в одну точку. Затем подняла голову и произнесла:

– Ты знаешь, кого я видела сегодня утром?

– Нет. Кого?

– Ты не поверишь!

– Кого же?

– Ивана.

– Ого! – вырвалось у Лейлы. – Теперь понятно, отчего тебе так горько. Ты увидела его и поняла, что тоскуешь по нему.

– Совсем нет. Я не испытала ничего, кроме жалости. Я увидела его совершенно случайно, возвращаясь из Москвы от матери. Когда поезд остановился в Твери, я подумала, что это обычное дело и поезд останавливается на этой станции каждый раз, и заснула снова. Но, проснувшись через два часа, обнаружила, что поезд все еще стоит – какие-то неполадки. Было около восьми утра, и я встала, оделась и умылась. Потом вышла в коридор и выглянула в окно, и тут встретилась с ним глазами. Я сразу поняла, что это Иван, хотя он изменился до неузнаваемости: страшно худой, оборванный, с длинной бородой, похож на бродягу. Он сидел на скамейке, будто ждал поезда, и когда наши взгляды встретились, мне показалось, он узнал меня. Но я ошиблась. Он продолжал равнодушно смотреть на меня, а потом начал громко декламировать:

Когда все расселятся в Раю и в аду,

земля итогами подведена будет –

помните:

в 1916 году

из Петрограда исчезли красивые люди.

Когда поезд тронулся, он встал и, опираясь на палку, пошел в том же направлении, декламируя голосом оратора:

Я

земной шар

чуть не весь

обошел, –

и жизнь

хороша,

и жить

хорошо.

А в нашей буче,

боевой, кипучей, –

и того лучше.

Вьется

улица-змея.

Дома

вдоль змеи.

Улица –

моя.

Дома –

мои.

Представь! Когда его мать сказала, что в тюрьме бедняга потерял разум, я подумала, что она говорит в переносном смысле, но, видимо, это была правда. Я продолжала смотреть на Ивана до тех пор, пока он не исчез из виду. Не скрою, меня взволновала эта встреча. Мне всю дорогу было не по себе.

Лейла не ответила, а только продолжала смотреть на Людмилу задумчивыми глазами. Люда выпила оставшуюся в рюмке водку и тоже умолкла.

Они молчали долго. Потом Люда неожиданно спросила:

– А почему у тебя глаза красные? Я все время смотрю на тебя и откладываю вопрос: ты плакала?