— Скажите, вы не думали о научной карьере после демобилизации? — ответил Ефремов — у вас есть талант, взглянуть на привычное под новым углом. И оригинальное, незашоренное мышление.

— К сожалению, дембель мне не грозит — ответил Юрка — служить мне, как при Петре Первом, "пока не увечен, глаз остр и рука тверда". И даже жена моя законная с этим смирилась.

И взглянул на Лючию. Она улыбнулась в ответ, и взяла Юрку под руку. Будто показывая — не отдам.

— Простите за любопытство, вы — гречанка? — обратился к ней Ефремов — Одесса, Крым? Хотя, ваше произношение…

— Италия, Гарибальдийские бригады — ответила Лючия, и добавила гордо — а теперь, гражданка СССР.

— Морская пехота Средиземноморской эскадры — сказал Смоленцев — теперь вот, прибыли за новым назначением, и куда пошлют, не знаем. А война, товарищ профессор, это тоже такое дело — что кто кого передумает, тот и победит.

— Война — заметил Ефремов — глотает самое лучшее. Поймите правильно, товарищи — то что вы совершили сейчас, дело святое. И готов даже признать, что военное дело толкает вперед технику. Но мне искренне жаль, что война, даже в мирное время, забирает у человечества умы. Те, кто мог бы что-то открыть, придумать, изобрести.

— Не всем дано сделать выбор, как вы, между морем и наукой — говорю я — "иди, а море уже навсегда с тобой", так ведь сказал вам Лухманов в двадцать пятом году?

— Откуда вы знаете? Вы знакомы с Дмитрием Афанасьевичем?

— Его знал мой отец — отвечаю я (что истинная правда, он действительно виделся, и разговаривал с Лухмановым, когда парусник "Товарищ" стоял у стенки Балтийского завода) — и позвольте, Иван Антонович, дать вам еще один совет.

Представляюсь еще раз — Лазарева Анна Петровна, не только супруга контр-адмирала Лазарева, но и инструктор ЦК ВКП(б), помощник Члена Политбюро Пономаренко, отвечающего за идеологию и пропаганду. После мне с Пантелеймоном Кондратьевичем объясняться — думаю, поймет правильно, я ведь Тайну не раскрыла?

— Иван Антонович, прошу поверить воспитание юношества (да и не только его), посредством приключенческих, исторических, и даже фантастических книг, значит для всей страны не меньше, чем научные открытия. Я сама считаю за честь, что Яков Исидорович Перельман был одним из моих учителей. Попробуйте — вот отчего-то верю, что у вас получится. А Партия вам поможет — если вы в Союз Писателей пожелаете вступить.

Вспоминаю — там рекомендацию в Союз Писателей успел дать Ефремову Алексей Толстой, уже тяжело больной, но прочитавший его рассказы. В этой истории все может сложиться по-другому — так что лучше подстраховаться. Пономаренко доложу обязательно, чтобы дело на карандаш взял, под контроль, чтоб у Писателя лишних проблем не возникало. Тем более, мы в какой-то мере уже виноваты перед ним — очень может быть, что "Лезвие бритвы", Сталину понравившееся, гораздо раньше издадут, конечно же, в измененном виде, убрав явно "будущее". И вполне может быть, что курировать Ивана Антоновича придется мне же — зная подход Пономаренко, "кто вопрос поднял — тот и решает".

А за окном солнце, дождь кончился, ветер стих. Можно уже и домой ехать. От нашего отпуска, еще полсуток осталось.

Лазарев Михаил Петрович. Москва, 9 июля 1944.

В наркомате с утра просто продлили командировку, не сказав ничего. У Анюты то же самое. И что интересно, у ребят также.

А днем позвонил Пономаренко. Сказав, нам четверым — мне, Анюте, Смоленцеву, и как ни странно, Лючии — к восемнадцати ноль-ноль надлежит в парадке быть… в общем, машина за вами заедет, за час до.

Анюта удивилась, она вчера вечером с Пантелеймоном Кондратьевичем говорила. И ничего не было сказано про сегодняшний день.

У нас сборы недолги — парадный мундир вычищен, побриться-умыться, и готов. У женщин сложнее — поскольку даже у Анюты парадки капитана ГБ не было, а Лючия вообще воинского звания не имела, однако же платья, в которых наши красавицы-жены уже неделю как наш взор услаждают, на мой взгляд вполне, хоть на официальный прием. Накладные плечики смотрятся непривычно, как и длинный рукав летом — привык все же к совсем иной картине, за большую часть моей жизни, прошедшей в веке двадцать первом. Материал — что-то шелковое, легкое, все выпуклости обрисовывает очень наглядно. Длина до середины голени, но если ветер дунет, то на короткий миг сразу в мини превращаются, как чьи-то брюки в том фильме с Никулиным. Стиль в целом, как "Карнавальная ночь", вот только любопытно, он такой и был в это время, или уже с нашей подачи? Не помню я, чтобы в старых фильмах женщины накидки-пончо носили, у нас это с Пугачевой появилось, а здесь такие плащи и пальто Анюта и ее "стервы" ввели, как "американскую моду", ну и поехало. Говорю о женских тряпках потому, что на обновление своего гардероба здесь наши женушки вытрясли добрую треть наших денежных запасов, с учетом коммерческих цен в ателье и модных магазинах. И сейчас побежали за тем же, решив что время еще есть. Сказали, шляпки им нужны вместо ветром унесенных вчера — так подозреваю, этим не ограничатся! Ну, пусть красивыми и нарядными будут.

А нам пока делать нечего. Сижу вот, вспоминаю. Я ведь до отпуска, здесь в Наркомат ВМФ как на работу ходил. Решали стратегические вопросы — каким нашему флоту быть. Ведь, если отбросить победную эйфорию, и взглянуть реально, то чем мы на морях располагаем?

Два с половиной линкора еще царской постройки. Половина, это искалеченный еще в сорок первом "Марат", но если подумать, то прочие два недалеко от него ушли. Самоходные плавбатареи огневой поддержки приморского фланга армии, вот максимум на что они годятся — в принципе, немало, если считать что даже хваленые "Айовы" за всю свою службу в знакомой нам истории всего один раз стреляли по японским кораблям, зато выпустили огромнейшее количество снарядов по берегу, что в эту войну, что в Корее, Вьетнаме, на Ближнем Востоке (здесь они, правда, еще и с адмиралом Тиле успели повоевать, но общую картину это несильно меняет). Так что на слом старички может и не пойдут пока — но выпускать их дальше Балтики и Черного моря в настоящей войне нельзя категорически, утонут! Поскольку поставить на них серьезную батарею ПВО нельзя в принципе, из-за расположения башен главного калибра, на палубе места нет.

Да, есть еще флот "Народной Италии", но про него отдельный разговор. Прихватизированный в Тулоне битый "Ришелье", за который сейчас идет тяжба, Де Голль упорно требует вернуть французское достояние, наши не соглашаются, ссылаясь на то, что стоящий в доке линкор был захвачен наступающей Советской Армией, а "что с бою взято, то свято", как и "Страстбург", получивший от нашей К-25 торпедный залп и едва дотащенный до итальянской Специи. Но оба линкора в разной степени битости, и найдутся ли у СССР ресурсы на их восстановление, пока неизвестно — от чего на самом деле вопрос и подвис, если решат не чинить, то отчего бы не уступить французам, выторговав с них что-то за наш жест доброй воли?

Еще "недолинкор" "Диксон". Он же в девичестве "Шеер". Несмотря на огромную дальность и автономность, ясно, что в современных условиях работать рейдером, как было задумано, не может — обнаружат и потопят. Но может быть использован как "броненосец береговой обороны" и плавбатарея, на северном театре — а также, в перспективе, служить артиллерийским крылом авианосной группы, если таковая у нас появится. Так что быть ему в строю, тем более что "родные" заводы в ГДР под нашим контролем, и проблем с запчастями не предвидится.