ввели во дворец опасного человека. Примечательно, что все без исключения покровители «старца» сделались его злейшими врагами. Наибольшего влияния Распутин достиг в период Первой мировой войны, хотя и в эту пору степень его воздействия на царя и царицу не была одинаковой. Если можно было говорить о практически полном подчинении Распутиным воли Александры Федоровны, то Николай II никогда не терял способности к критическому суждению. Царь считал Распутина полезным своей семье и больному сыну и был готов ради этого простить «старцу» многие прегрешения. Защищая Распутина, Николай II пребывал в роковом заблуждении, что он всего лишь не допускает постороннего вмешательства в свою личную жизнь.

Между тем распутинский кружок все чаще вторгался в сферу государственного управления. Этот кружок, состоявший из фрейлины императорского двора Анны Вырубовой и ряда знатных дам, стал притчей во языцех. Распутин, поначалу умело скрывавший свои пороки, устраивал дикие оргии. Говорили, что «распутинок» объединял грубый разврат. О сексуальной потенции Распутина ходили легенды, но к ним следует относиться с осторожностью. Например, о Вырубовой с полной уверенностью говорили, что она состояла в интимных отношениях со «старцем», а также с Николаем II. Впоследствии медицинская экспертиза показала, что фрейлина стала жертвой необоснованных сплетен. Скорее всего, нервные и истеричные женщины высшего света были увлечены мистическим ореолом Распутина.

Наряду с экзальтированными женщинами в окружение Распутина входили деловые мужчины. Петербургский чиновный и финансовый мир воспринял слухи о влиянии Распутина со смешанным чувством изумления и недоверия. К юродивым во дворце уже привыкли, но в сознании официальных должностных лиц просто не укладывалось, что деревенский мужик может пользоваться весом при дворе. Убедившиеся в этом невероятном факте либо самоустранялись от любых контактов со «старцем», либо мирились с ним как с печальной необходимостью. В то же время было великое множество тех, кто выбрал третий путь. Одна из поклонниц Распутина вспоминала, что квартиру «старца» с утра до ночи осаждали толпы просителей. Вместе с бедняками стремились увидеть царского фаворита и самые богатые и знатные. «Военный в блестящем мундире одного из гвардейских полков скромно ждет своей очереди. Вот какой-то господин, толстый, с обрюзгшим лицом, входит в переднюю в сопровождении лакея в меховой пелерине. Это какой-то банкир по спешному делу». Высокопоставленные чиновники также не брезговали содействием Распутина для личных или служебных целей. галя

II

Любое стечение публики рано или поздно привлекало внимание полиции. Судя по мемуарам А.В. Герасимова, Петербургское охранное отделение заинтересовалось квартирой Распутина в конце 1908 г. Мысль проследить за «старцем» подал дворцовый комендант В.А. Дедюлин. Он выразил опасение, что под личиной «божьего человека» скрывается террорист, подбирающийся к царю. Герасимов установил наружное наблюдение за Распутиным и вскоре доложил о результатах Столыпину.

По некоторым сведениям, министр лояльно относился к проповедям «старца» и даже просил того помолиться за дочь, раненную при взрыве на Аптекарском острове. Распутин сетовал, что министр сначала был его «лучшим другом», а потом превратился во врага. Напротив, Герасимов утверждал, что до его доклада Столыпин не имел ни малейшего представления о существовании Распутина — факт более чем сомнительный. Товарищ министра П.Г. Курлов вспоминал, как однажды Столыпин принял «старца» в своем кабинете. После его ухода министр задумчиво сказал Курлову: «А нам все-таки придется с ним повозиться».

Департамент полиции подобрал материалы о порочном поведении Распутина, и министр доложил об этом на аудиенции в Царском Селе. Доклад Столыпина явился первым из серии докладов, представленных различными должностными лицами и одинаково отвергнутых императором. Когда дочь Столыпина спросила его о «старце», он сказал с глубокой печалью в голосе: «Ничего сделать нельзя. Я каждый раз, как к этому представляется случай, предостерегаю государя. Но вот что он мне недавно ответил: “Я с вами согласен, Петр Аркадьевич, но пусть будет лучше десять Распутиных, чем одна истерика императрицы”».

Столыпин пытался действовать на собственный страх и риск, отдав приказ задержать «старца» и выслать его из столицы. Операцию предполагалось провести в полнейшей тайне, однако служащие охранного отделения оказались не на высоте. Распутин сумел ускользнуть от их преследования и несколько недель скрывался во дворцах своих высокопоставленных поклонников, куда полиция не имела доступа. Затем «старец» выехал на родину. Столыпину удалось временно нейтрализовать распутинское влияние, но о полном успехе не могло быть речи. Ближайший помощник премьер-министра говорил ему: «…вы сильный, талантливый человек, вы многое можете сделать, но предостерегаю вас, не боритесь с Распутиным и его приятелями, на этом вы сломаетесь».

В конце августа 1911 г. Распутин заехал в Нижний Новгород и предложил тамошнему губернатору А.Н. Хвостову пост министра внутренних дел. Реакция губернатора была незамедлительной: «…я, во-первых, приказал полицмейстеру Ушакову, человеку очень внушительного вида и решительному, посадить Распутина в вагон поезда, отходящего на Петроград, а во-вторых, на прощание сказал Распутину, что если бы царю я понадобился, так он сам бы сделал мне это предложение, вызвав меня к себе или подняв вопрос об этом при последнем моем личном докладе, а что рассматривать его, Распутина, как генерал-адъютанта, посланного мне царем с таким поручением, я не могу».

Предложение Распутина было гораздо серьезнее, чем могло показаться на первый взгляд. Политическая смерть Столыпина была уже предрешена, а Распутин, как говорили, предрек ему и физическую гибель. Увидев на киевской улице коляску Столыпина, он заметался: «Смерть за ним едет, за ним, за Петром». Преемникам Столыпина, не пользовавшимся такой властью и авторитетом, было еще труднее бороться со «старцем» и его окружением.

Между тем шум вокруг имени Распутина становился все громче. В декабре 1911 г. разразился грандиозный скандал с участием епископа Гермогена, иеромонаха Илиодора (С.М. Труфанова) и юродивого Мити Козельского (Д. Попова). Каждый из них имел свои счеты со «старцем». Гермоген жестоко раскаивался в том, что помог недостойному человеку приблизиться к царской семье. Юродивому Мите более сильный конкурент перебил всю практику.

Наиболее колоритной фигурой в этой троице был иеромонах Илиодор. Он являлся одним из видных деятелей «Союза русского народа» и доставил Столыпину множество хлопот. Иеромонах объявил, что царь окружен жидомасонами, а премьер-министр — это главный изменник. По свидетельству одних современников, иеромонах был просто ненормальным, по отзывам других — он являлся хитрым демагогом-политиканом. Заявления Илиодора были бы смешными, если бы он не оказывал буквально магнетическое воздействие на своих слушателей (в основном на женщин из простонародья) и не доводил их до состояния транса истерической патетикой. Огромные толпы стекались на монастырское подворье в Царицыне, где иеромонах выступал с зажигательными проповедями. Столыпину пришлось отдать много сил для борьбы с «бешеным монахом», как он называл Илиодора.

Иеромонах познакомился с Распутиным еще