Кенлон не стал уточнять, что это были за языки. И так было ясно. Джонс-Гордон с грехом пополам говорил на французском и немецком, которые изучал еще в военно-морской академии, а среди команды оказались представители пяти национальностей: грек, поляк, датчанин, испанец и русский. Так что знание немецкого и французского Кенлону демонстрировать не пришлось. Оставались японский, китайский, итальянский и арабский, которыми помощник капитана неплохо владел.

Он начал с японского. Результат оказался таким же, как прежде. Крылатый человек ответил высоким тенором, очень музыкальным, ясно артикулированным, но его ответ был совершенно непонятен.

У Кенлона не оставалось времени на другие языки. Его часы показали, что несколько минут вот-вот истекут — и трехфунтовый снаряд вырвется из дула пушки.

Он вынул из кармана карандаш и записную книжку и быстро набросал контуры подводной лодки с двумя «приборами» на носу, а затем пририсовал указывающие на них стрелки.

Человек-птица взял записную книжку, взглянул на рисунки и кивнул. На губах его промелькнула улыбка, в которой сквозило что-то вроде любознательного беспокойства, однако она вызвала у Кенлона большие опасения. У него возникло ощущение, будто плененное создание насмехается над ним.

Крылатый человек потянулся к карандашу. Кенлон уступил его и стал напряженно следить, как тот быстро, искусно что-то чертит на бумаге.

Когда рисунок был готов, Джонс-Гордон взял записную книжку и, хмуро заглянув в нее, показал Кенлону. На странице теперь были две подводные лодки, и вторая, которую нарисовал крылатый человек, оказалась намного более точной копией «Морского змея», чем рисунок Кенлона.

Несмотря на сходство рисунков, Кенлон решил, что пленник пытается сообщить им о том, что где-то поблизости находится вторая подводная лодка.

Однако внимательно присмотревшись, первый помощник заметил, что к его наброску был пририсован открытый люк, а на рисунке человека-птицы этот люк был изображен закрытым.

— Сэр, — выдавил Кенлон, — он хочет, чтобы мы задраили люк.

Крылатый человек снова потянулся за записной книжкой.

Капитан-лейтенант осторожно передал ее ему, и тот быстро начал чертить карандашом.

Сейчас уже и тени улыбки не осталось на его лице. Оно стало серьезным. Взгляд больших глаз — напряженным. Закончив, крылатый человек почти швырнул рисунок капитан-лейтенанту.

Это было изображение подводной лодки с наклоном, который она приобретает во время погружения в воду. Офицеры переглянулись, и Кенлон неуверенно проговорил:

— Думаю, сэр, мне лучше подняться на палубу и помочь Теддерсу.

Джонс-Гордон не стал возражать. Кенлон был уже у двери, когда полыхнул яркий свет. Свет лился прямо через толстую стальную дверь и, казалось, исходил откуда-то издалека.

Через мгновение он погас. Фантастическая мысль посетила Кенлона, пока он пробирался к люку.

Лампы! Это зажглись лампы крылатого человека; и их яркий неземной свет проник сквозь четыре стальные стены. Кенлон не видел второго прибора на том конце лодки, но…

Это уже было неважно.

Снаружи тьма исчезла. Луна огромным бледным шаром плавала в синем пруду неба. Море теперь было высвечено на многие мили — холмистое черное поле с полосками света, просвечивающими то здесь, то там сквозь темный бархат.

На границе света и тьмы подводная лодка казалась длинной блестящей металлической рыбой, тянущей за собой пенную дорожку среди ритмично поднимающихся и опускающихся волн.

На носу этой огромной сверкающей серебристой сигары четверо мужчин возились возле орудия.

Кенлон неуверенно оглянулся на люк. Его несколько удивило, что никто из моряков не последовал за ним. Он заколебался, вспомнив набросок крылатого человека, однако преодолел неуверенность.

— Старшина Райхарт, — скомандовал он, — переключите управление на контрольный отсек.

— Есть переключить управление в контрольный.

Кенлон опустил люк за Райхартом, который спустился вниз, чтобы перенастроить механизм запуска. Затем первый помощник лег на палубу и крикнул:

— Лейтенант Теддерс, огонь!

Вспышка окрасила волнующееся море, резкий и громкий звук выстрела заглушил мерный шум турбин.

Орудие лязгнуло, гильза покатилась по стальной палубе. Люди принялись вновь заряжать пушку, в то время как Теддерс направлял луч прожектора на «лампу».

— Мимо! — выдохнул он. Кенлон подошел к нему.

— Вы не промазали. Я видел, как вспенилась вода справа по борту. Снаряд отклонился. Заряжайте быстрее, — приказал он. — Теперь я буду наводить, а вы следите. Убедитесь, что снаряды попадают в цель.

Он не стал дожидаться подтверждения и выпустил три снаряда подряд, почти ощущая удар о воду. Краем глаза он заметил три всплеска, далеко от борта. Орудие замолчало.

— Давайте еще снаряды! Заряжайте! — закричал Кенлон. Затем он повернулся к Теддерсу: — В конце концов мы повредим его механизм наводки сотрясением. Мы…

Он покачнулся вместе с Теддерсом. И вдруг увидел, что матросы, заряжающие орудие, вдруг превратились в скелеты.

Свет из лампы пронизал их плоть насквозь.

Свет проходил сквозь тела моряков, сквозь пушку, которую они заряжали, сквозь выступ палубы.

Это было белое сияние, настолько яркое, что оно грозило выжечь глаза. Кенлон инстинктивно поднял руку, защищаясь. Он увидел кости своих руки и пальцев. А потом…

Потом первый помощник оказался в пугающей глубине теплой воды и, задыхаясь, начал бороться с затягивающей его вниз бездной.

Кенлон задержал дыхание. Горло саднило от соленой воды, которой он наглотался. Все его тело содрогалось от приступов кашля.

Все это время первый помощник изо всех сил рвался к поверхности. Чувствуя, что может не выдержать, он стал неистово помогать себе руками и ногами. Выше, выше… Во время этого бесконечно длительного подъема, агонии и чудовищных усилий мысли Кенлона неслись по замкнутому кругу.

Что случилось? Что могло произойти?

Словно пуля, выпущенная из ружья, он вылетел из воды, снова погрузился, а затем всплыл, хватая воздух открытым ртом и молотя по воде руками. Его тело содрогалось от страшного кашля, вода плескалась вокруг, пока он пытался удержать голову над ее волнами. Кенлон слышал могучий рев воды где-то совсем рядом. Затем грохот стих, но огромная волна накрыла его с головой, а потом пронеслась с огромной скоростью, подтолкнув Кенлона к поверхности.

Непостижимым образом он выжил. Море наконец утихло, но Кенлон с трудом удерживался на поверхности уже успокоившихся волн — желудок его скрутило, и вода, которой он нахлебался, потоком хлынула изо рта.

Когда позывы рвоты прошли, первый помощник медленно поплыл, оглядываясь по сторонам.