В 1744 году был пойман шведский шпион Александр Луетин, в 1749-м – схвачен солдатами Астраханского пехотного полка обходивший караулы уроженец Финляндии Томас Гранрот. В 1752 году расследовалось дело купца Якова Гарднера и слуг подполковника Ингерманландского полка барона Лейтрома, подозревавшихся в шпионской деятельности.

Вскрытие идущих за рубеж писем вывело Тайную канцелярию в 1744 году на придворного служителя («тафельдекорского помощника») Алексея Шишкарева, часто писавшего брату Прокофию, «студенту, обретающемуся при его превосходительстве тайном советнике и чрезвычайном посланнике господине Ланчинском» в Вене. Следователей заинтересовали загадочные слова в одном из писем: «… компания скоро разоритца». Однако допросы, имевшие целью выяснить, какую именно «компанию» при дворе имел в виду сочинитель, и приложенные письма не оставили сомнений, что Шишкарев никакими секретами не владел и даже не был допущен в «особливые ее величества покои», а с братом делился исключительно мелочными сплетнями о придворной жизни: как бранятся и даже дерутся из-за остатков еды с царского стола лакеи, о чем говорят и на что жалуются. Сам же Алексей больше всего интересовался модными новинками и одолевал брата просьбами выслать ему то «полотна преизрядного» (оно за границей «гораздо дешево»), то чулки, то каких-то «картичек ‹…› преизрядных, вырезанных на парагамине». Однако грамотного и щеголеватого лакея сослали от греха подальше – капралом в гарнизон Архангельска.[555]

Под обвинение в измене подводились и участники придворной борьбы. Так, в 1748 году в связях с прусским королем Фридрихом II и подготовке переворота с целью передачи престола великому князю Петру Федоровичу и его супруге Екатерине был уличен лейб-медик императрицы, действительный тайный советник граф Арман Лесток – его пытали и приговорили к смертной казни.

Накануне Семилетней войны (1756–1763) русские офицеры «инкогнито» инспектировали прусские пограничные области, а в Россию устремились прусские и французские шпионы. Волею судеб Франция выступала в этой войне союзницей России – но при этом французская дипломатия стремилась противостоять российской политике по всему периметру европейских границ империи – в Швеции, Курляндии, Польше и Турции. Французское правительство относило эти страны («восточный барьер») к своей сфере влияния, на которую покушалась деспотическая северная держава. «Нациям, придерживающимся здравой политики, не подобает безмятежно взирать на то, как Россия, едва сбросив свои прежние варварские одежды, стремительно пользуется новым своим положением, чтобы расширить свои границы и приблизиться к нам», – наставлял подчиненных первый министр и министр иностранных дел Франции герцог Этьен Франсуа де Шуазель.

В 1756 году началась эпопея шевалье Мейсонье де Валькруассана, посланного в Россию «в качестве француза, недовольного своим отечеством» с целью устроиться на службу… у английского посла при российском дворе Уильямса. Из этой, надо сказать, примитивной операции ничего не вышло (англичанин был предупрежден о французском агенте); но самоуверенный француз объявился в Риге, где следил за военными приготовлениями России в Лифляндии, за что был арестован и посажен в Шлиссельбургскую крепость. На допросе он уверял, что ему поручили выведать, кто из русских вельмож испытывает склонность к Франции. По итогам следствия М. Л. Воронцов и П. И. Шувалов доложили императрице, что «сей француз прямой и небезопасный шпион, потому что он самую подозрительную корреспонденцию под подложными именами производил и в главных приморских городах приискивал себе корреспондентов».

Самоуверенный Валькруассан разболтал о своих шпионских планах («… поступить на службу, хотя в армии никогда не был, что рассчитывает начать солдатом, продолжить сержантом, а потом поручиком, что в течение трех лет жалованья ему не надобно, что он без него обойдется ‹…› ибо те, кто его послал, дали ему на расходы») соотечественнику барону Теодору де Чуди, а тот донес о них своему покровителю И. И. Шувалову: «Он принялся рассуждать о политических хитросплетениях, в которые я входить не стал, но которые доказывают, что он свое дело знает. Наконец, в заключение он попросил меня взять два его письма, одно – адресованное купцу в Кенигсберг, а второе – в Варшаву, просив отправить второе по почте из Пруссии; я обещал, но едва отъехав десять миль от Риги, распечатал письмо в Варшаву и увидал, что оно шифрованное, что утвердило меня в моих мыслях. Важное оно или нет, значения не имеет, ибо любое шифрованное письмо подозрительно, и я исполняю мой долг и служу государству, отправляя его вашему превосходительству, который велит его расшифровать и поступит с ним так, как сочтет нужным». За разоблачение французского шпиона Чуди попал в Бастилию, но история закончилась для ее участников счастливо: Россия стала союзницей Франции в Семилетней войне, и оба в 1757 году были выпущены на свободу.

Однако через 15 лет, в 1770 году, Вaлькруассан уже в качестве драгунского полковника был направлен французским правительством в лагерь сражавшихся против России польских конфедератов. Лихой военный «инструктор» предлагал туркам сформировать корпус из поляков, молдаван, валахов, венгров и трансильванцев, чтобы вести боевые действия против России, отвоевать у русской армии Валахию, а сам был не прочь стать ее господарем: «Если бы решились его низложить и поставить меня на его место, я бы обязался к будущему маю месяцу выставить против неприятеля 6 000 солдат, которые ровно ничего не стоили бы Порте на протяжении всей войны и оказали бы ей важнейшие услуги, если не будут требовать налогов все указанное время».[556] К счастью для турок, французский посол в Константинополе авантюриста не поддержал.

В 1757 году были задержаны прусские шпионы барон Ремер и слуги принца Антона Ульриха Ламберт и Эрик Стампель. Полковник Нарвского гарнизона Сванге-Блюм и нарвский комендант барон фон Штейн попались на передаче секретных сведений прусским властям в письмах, адресованных в гарнизон польского города Данцига. Блюм сразу же во всем сознался, был посажен в Шлиссельбургскую крепость, где умер в феврале 1759 года. В 1758 году за аналогичные преступления были осуждены капитан Альбрехт Ключевский и драгун Абрам Дейхман. За добывание секретной информации для пруссаков попали под следствие в том же году прапорщик Павел Калугерович, в 1759-м – инженер-поручик Фридрих Теш и вахмистр Мартин Келлер, в 1761 году – Даниил Фишер.

Однако заслуги самой Тайной канцелярии по части контрразведки были не так уж значительны. Подчиненные А. И. Шувалова получали агентов, уже выявленных «на фронте», в том числе при помощи самих немцев.[557] Бдительный армейский подпоручик Тизенгаузен в феврале 1761 года опознал в торговце из польского Торуня Фишере прусского «аудитора» по имени Лоэ. Арестованный военными властями коммивояжер вначале категорически отрицал обвинение, но против российских батогов не устоял и признался, что был завербован прусским фельдфебелем, в «мужицком платье» действовавшим в тылу русских войск. Этот резидент Янцын поручил Фишеру и другому агенту Ягану Петерсену разведать расположение русских войск в районе Гданьска; они собирали информацию по трактирам и передавали ее работодателю, рассчитывавшемуся полновесными червонцами. По заданию фельдфебеля Фишер отвозил донесения в прусский Штеттин к принцу Бевернскому. Командование тут же разослало по воинским частям сделанное Фишером словесное описание внешности действовавших в русском тылу прусских разведчиков. Самого же Фишера из «секретной канцелярии» при главнокомандующем отправили в Тайную канцелярию; но в Петербурге он, как видно из второго заведенного там и неоконченного дела, ничего существенного к данным ранее показаниям добавить не смог. Судьба неудачливого агента неизвестна; можно лишь предполагать, что он был отпущен после заключения Петром III мира с Пруссией.[558]