И все. Никаких объяснений. Эдмон развернулся и вышел. А Март остался. Новообретенное спокойствие, то ли наука Лукаса, то ли подражание, изменило ему ненадолго. Правда, вернувшись, перестало казаться естественным. Как будто парень маску надел. Чужую. И старается удержать на лице. Ну, оно и понятно, когда вот так… Тут ни у кого бы выдержки не хватило.

Но Гарвей-то… ну, не сука ли?

Дэвид и за Андре это замечал, там, в Баронствах. Ненужную, какую-то совершенно бездумную — ясное дело, она была продумана от и до — жестокость. Скорда любил причинять боль. Этот вот, глава клана, тоже намеренно и продумано причинил боль Марту. Это у Гарвеев что, тоже генетическое?

В любом случае, «из-за вас» — не ответ. Надо дождаться информации от Бродовски… Хотя, Март теперь не удовлетворится ее ответами. Что бы ни рассказала благородная сахе Бродовски, наверняка, это будет вранье. Ей наврут, она наврет. Так оно и делается. А правда будет где-то между ответом Гарвея-старшего и официальной информацией.

Дэвид не собирался искать эту правду. Не его забота. А Март — не Лукас, чтобы просто сказать: «сделай это». У Марта есть совесть и нет привычки использовать людей, так что о помощи он не попросит. Ни в приказном порядке, ни в качестве одолжения.

И хорошо.

* * *

Март не знал, что делать. Не знал даже, как рассказать Лукасу. Написал, конечно, что Андре погиб. Письмо ушло, сомнения остались. Сказать Лукасу, что Андре погиб, значит, не сказать ничего. Командир спросит: «как именно?», не из праздного любопытства, как и сам Март не из любопытства пытался расспросить главу Дома дю Гарвей, а потому, что аристократ не может просто погибнуть. Если бы смерть Андре объяснили какими-нибудь проблемами в Рое, чисто техническими: обширная разгерметизация или взрыв или… да что угодно вот такое, стихийная мощь, божественная смертоносность — в это можно было бы поверить. Ничем другим аристократов не проймешь.

Но благородная сахе Бродовски сказала, что Андре был убит в бою. В результате боевого столкновения отрядов двух баронств. Война там у них.

Дэвид сказал: «война все спишет». Так и есть. Как бы ни погиб Андре на самом деле, смерть его зачем-то попытались списать на войну. Может, потому что не было никаких новостей о по-настоящему серьезных технических проблемах в Рое, а ведь такие события всегда получают огласку в Пространстве.

Лукас спросит. Что ответить, Март не знал. Закралась предательская мысль о том, что командир, ни на секунду не поверив в официальные обстоятельства гибели Андре, возьмется сам искать информацию. И найдет. С его-то связями в ордене Всевидящих Очей…

Март мысль придавил. Еще не хватало снова рисковать Лукасом, он и так теперь, наверное, под надзором. Вера в Господа дважды заставила его нарушить закон, и нет никакой гарантии, что не будет третьего раза, и четвертого… и чем ждать, пока это случится снова, а потом из кожи вон лезть, пытаясь его спасти, церковь, наверняка, предпочтет не допускать новых нарушений.

Неизвестно — как именно это будет сделано. Но ясно, что Лукаса надо беречь и защищать, а не бежать к нему за помощью.

Раньше он и мечтать не мог о том, чтобы получить внеочередной отпуск, да еще и провести его в Столице. Думал, что это время будет самым лучшим, а оно тянулось и тянулось, мутное, беспросветное, как дурной сон. Март уже вторую неделю, бездумно бродил и летал по самому прекрасному из городов Империи, и не замечал вокруг ничего. Думал. Думал. Думал. Дэвид выволакивал его на экскурсии, подсовывал под нос путеводители, пихал кулаком в бок на пресс-конференциях, когда Март слишком глубоко погружался в свои мысли. Дэвид создавал видимость того, что все в порядке. Маскирующую завесу.

Интересно, зачем? То есть, какое ему-то дело? Что бы там ни было у них с Лукасом, это, во-первых, в прошлом, во-вторых, не было там ничего хорошего. И Март ему — чужой.

События в Баронствах отсюда, из Столицы, казались сном, который приходится вспоминать снова и снова, отвечая на бесконечные вопросы. Но сон, вспоминай его или нет, а реальностью не станет. И Март действительно не мог понять, почему Дэвид носится с ним и зачем отводит глаза предполагаемым наблюдателям. Естественно, за ними следили. Они же, в плазму все это, одарены правом приходить в храм-обитель, когда заблагорассудится; они общаются с высшими представителями имперской власти; они — герои, и на их поступки смотрят, к их словам прислушиваются миллиарды зрителей дун-кимато…

Все это было ужасно тяжело.

Наверное, так же тяжело было Лукасу два года назад, когда вся Империя узнала о том, что Аристо существует на самом деле, узнала, кто же он такой, Первый Рыцарь.

В один из вечеров, за несколько дней до конца этого тягомотного отпуска, возвращаясь с очередной экскурсии, Дэвид глянул, как Март вводит в навигатор такси адрес гостиницы, и сказал:

— Не, не пойдет. Давай-ка, вот сюда, — нашел и показал место на карте.

Ресторан какой-то?

— Бар «Магистраль», — сказал Дэвид. — Хороший. Нам подходит.

Марту было без разницы.

Он направил такси по выбранному адресу, мельком удивился, что место Дэвид выбрал какое-то… непрезентабельное. Ничего похожего на небольшие, всегда уютные и неизменно тихие местечки, которые экс-мирвой выбирал в течение всего отпуска. «Магистраль» была просторной, шумной, многолюдной. Грязноватой. Если бы не грязь, можно было подумать, будто она не в Столице, а где-нибудь в паршивеньком секторе Роя. Все как там, шум, голоса, напряженность в воздухе. Разве что на завсегдатаях нет такого количества украшений.

— Сюда, — Дэвид выбрал стол прямо посреди зала, уселся, кивнул Марту на стул напротив. — Садись, садись. — Развернул меню.

Здесь даже голопроекции не было, просто встроенные в столешницу экраны. Март вздохнул, включил меню со своей стороны…

Дэвид вовремя наступил под столом ему на ногу, иначе Март сделал бы, что-нибудь. Он не знал что. Не знал.

Дэвид наступил ему на ногу, и Март застыл, глядя в строчки меню, поверх которых, если смотреть вот так, строго сверху, побежала совсем другая информация.

— Здесь — можно, — сказал Дэвид. Тихо сказал, но, не особо понижая голос. — Специальное место, где можно спокойно поговорить. Правда, не очень долго и не каждый день. Ты здесь, все-таки, чужой.

Словно в подтверждение своих слов, он заказал им обоим пиво. А Март, будь у него сейчас возможность думать о меню, взял бы чай. «Небесный багрянец» — вот он, есть в меню. Даже странно для такой дыры, как «Магистраль». Хотя, учитывая, что дыра не где-нибудь, а в Столице, ничего странного. Здесь, конечно же, есть все. Но завсегдатаи таких мест, как это, не пьют чай.

А Март уже не помнил, когда в последний раз пил пиво. Точно до того, как стал летать с Лукасом. Потом — только чай. Ну, и, конечно, все напитки из тех, что дорого стоят и хорошо горят. Пиво? Помилуйте! Да в тех местах, где они отдыхали с Лукасом, наверное, даже слова такого не знали.