Далинар, потрясенный, мигнул. Потом закрыл глаза и тихо застонал.

— Раскопать правду? — скептически сказала Навани. — Садеас?

— Кровь моего… Он измыслил, что я игнорирую угрозы его жизни, поэтому решил использовать Садеаса вместо меня.

— Ну, я полагаю, что ничего страшного не произошло, — сказала она. — Я отчасти доверяю Садеасу.

— Навани, — сказал Далинар, открывая глаза. — Это произошло на охоте, которую я спланировал, под защитой моей гвардии и моих солдат. Королевскую лошадь готовили мои конюхи. Он публично попросил меня разобраться с этим делом и сейчас забирает расследование из моих рук.

— О, дорогой.

Она поняла. Элокар фактически объявил, что подозревает Далинара. Любая информация, которую раскопает Садеас относительно «попытки убийства», может неблагоприятно отразиться на Далинаре.

И кто победит в сражении? Ненависть Садеаса к Далинару или его любовь к Гавилару? Но видение сказало, что я должен доверять Садеасу.

Элокар уселся, и разговоры зажужжали с новой силой. Король, казалось, уже забыл о своем решении. Садеас улыбнулся, встал со своего места, попрощался с королем и смешался с толпой.

— И ты все еще утверждаешь, что он неплохой король? — прошептала Навани. — Мой бедный мальчик, рассеянный и забывчивый.

Далинар встал и подошел к королю, который продолжал есть.

Элокар посмотрел на него.

— А, Далинар. Я подозреваю, ты хочешь помочь Садеасу.

Далинар сел. На столе стояла недоеденная еда Садеаса, на медной тарелке лежали ломти мяса и надкусанная лепешка.

— Элокар, — с трудом выговорил Далинар. — Я говорил с вами несколько дней назад. Я просил у вас звание кронпринца войны, и вы сказали, что это слишком опасно.

— Так оно и есть, — ответил Элокар. — Я поделился этой идеей с Садеасом, и он поддержал мою точку зрения. Кронпринцы никогда не потерпят, чтобы кто-то руководил ими в делах войны. И Садеас предложил начать с чего-нибудь более безобидного, вроде кронпринца информации, — это может подготовить остальных для того, что ты собираешься сделать.

— То есть это мысль Садеаса, — ровным голосом уточнил Далинар.

— Конечно, — сказал Элокар. — И он заметил, что настало время заиметь кронпринца информации и, кстати, расследовать дело с подпругой. Он знает, что ты не всегда годишься для такого рода дел.

Кровь предков, подумал Далинар, глядя в центр острова, где вокруг Садеаса уже собралась группа светлоглазых. Меня только что перехитрили. Великолепно.

Кронпринц информации может проводить расследование преступлений, особенно таких, в которых затрагиваются интересы короны. И эта должность почти так же опасна, как кронпринц войны, но Элокару это даже не пришло в голову. Он знает только то, что — наконец! — есть человек, готовый выслушать его параноидальные страхи.

Садеас — умный, нет, очень умный человек.

— Не гляди так мрачно, дядя, — сказал Элокар. — Я и не знал, что ты хочешь эту должность, зато Садеаса идея мне очень понравилась. Возможно, он ничего не найдет, кожа просто перетерлась. И ты был прав, говоря мне, что я не в такой опасности, как думаю.

— Окажусь прав? — тихо спросил Далинар, все еще глядя на Садеаса.

Как-то я сомневаюсь.

Во время моего путешествия ты обвинил меня в высокомерии. И еще ты обвинил меня в увековечении моей зависти к Райзу и Бавадину. Оба обвинения справедливы.

Каладин стоял в фургоне, оглядывая ландшафт за лагерем, пока Камень и Тефт воплощали его рискованный план в жизнь.

Дóма, в Хартстоуне, воздух был суше. За день до сверхшторма земля казалась пустой и высохшей. Зато после шторма растения высовывались из своих раковин, стволов и укрытий и собирали воду. Но здесь, в более мокром климате, они медлили. Многие камнепочки никогда не раскрывали свои раковины полностью. Повсюду росла трава. Деревья, которые рубил Садеас, росли главным образом в лесу к северу от лагеря, но некоторые ухитрились обосноваться прямо на равнине. Огромные, с широкими стволами, они росли, наклоняясь на запад; их толстые корни впились в окружающие камни и — за долгие годы — взломали землю вокруг себя.

Каладин спрыгнул с фургона. Его задача — загружать в повозку камни. Остальные мостовики подносили их, укладывая в кучи.

Мостовики работали на широкой равнине, двигаясь среди каменных почек, островков травы и тростника, торчащего из-под валунов. Тростник рос главным образом на западной стороне, готовый нырнуть в тень валунов при приближении сверхшторма. Смотрелось довольно смешно, как если бы каждый камень был головой старика, с пучками зеленых и коричневых волос, растущих из ушей.

Вот эти «волоски» и были основной целью их экспедиции, потому что среди них встречались и тонкие тростники, известные как черные васильки. Их жесткие стебли кончались нежными листочками, которые могли втягиваться в ножку. Сами стебли никуда не прятались, так как за валунами они были в относительной безопасности. Некоторые, однако, будучи вырванными очередным штормом, уносились стихией, чтобы потом прорасти на новом месте, как только ветер ослабнет.

Каладин поднял камень, положил в фургон и перекатил к другим. Нижняя часть камня отсырела от лишайника и крэма.

Черные васильки встречались не часто, значительно реже, чем другие тростники. Быстрого описания хватило, чтобы Тефт и Камень начали уверенно их находить. Однако прорыв произошел только тогда, когда к охоте присоединилась Сил. Каладин, подойдя к следующему камню, посмотрел туда, где едва видимая фигурка вела Камня от одного пучка тростников к другому. Тефт не понимал, как неуклюжий рогоед постоянно находит намного больше его, но Каладин не собирался пускаться в объяснения. Он и сам не понимал, почему Камень видит Сил. Сам рогоед высказался в таком духе, что он с этим родился.

Подошла пара мостовиков, юный Данни и Безухий Джакс, волоча за собой деревянные санки, на которых лежал огромный камень. Каладин стряхнул пыль с рук и помог им закинуть камень внутрь. Безухий Джакс хмуро посмотрел на Каладина, тихо ругаясь себе под нос.

— Великолепный, — сказал Каладин, кивая на камень. — Хорошая работа.

Джакс взглянул на него и молча пошел прочь. Данни пожал плечами, виновато посмотрел на Каладина и поспешил за мужчиной постарше. Как и предсказывал Камень, сбор камней вне очереди не добавил Каладину популярности. Но другого пути спасти Лейтена и других раненых не было.

Как только Джакс и Данни ушли, Каладин забрался в фургон и откинул брезент, открыв целую кучу стеблей черного василька. Каждый был длиной в предплечье человека. Он сделал вид, что передвигает камни по дну повозки, а сам вместо этого связал стебли в большой пучок, используя лозы каменных почек.