Помимо семи «великих браков», на родню жены Эдуарда посыпались монаршей милостью и другие звания и титулы. Ее брат Энтони Вудвилл женился на дочери барона Скейлза (того самого, что поливал греческим огнем толпы лондонцев). Вступая в тот брак, Энтони наследовал и титул. Кроме того, при Эдуарде он стал рыцарем ордена Подвязки, лордом острова Уайт, лейтенантом Кале, капитаном Королевской Армады и прочее, и прочее. Отец Элизабет Вудвилл стал королевским казначеем и графом Риверсом.

Король Эдуард вообще был склонен к широким жестам и неумеренным щедротам. Джону Невиллу он пожаловал титул графа Нортумберлендского, но, когда занимался подрезкой ветви Невиллов, отнял его и возвратил молодому Генри Перси, наследнику рода, выпустив его из Тауэра и возвратив ему, заодно с титулом, и фамильные владения. Признаюсь: мысль о том, что Генри Перси мог какой-то период времени провести у Уорика – мой вымысел. Зато Ричард Глостер – впоследствии король Ричард III – действительно провел свое отрочество в Миддлхэме и чувствовал там себя, похоже, вполне комфортно.

Интересно отметить, что изъятие Большой печати у архиепископа Джорджа Невилла происходило именно так, как я описал: король с вооруженной свитой подъехал к постоялому двору у Чаринг-кросс и потребовал ее вернуть. Вряд ли король Эдуард ожидал вооруженного сопротивления – просто это показывает, как далеко заходило влияние его жены в превращении Невиллов из друзей в недругов. Слово «чаринг» в словосочетании Чаринг-кросс – это, по всей видимости, искаженное звучание французского «Chère Reine» («дорогая королева»), по названию мемориального креста, воздвигнутого Эдуардом I после кончины его любимой жены Элеоноры. Или же здесь присутствует связь с «Cierring» – англосаксонским словом, обозначающим изгиб дороги или реки. В сущности, история – это набор повествований, а подчас и смешение фактов с вымыслом. К фактам можно отнести, в частности, то, что Эдуард посылал Уорика во Францию, а сам, пока тот был в отъезде, заключил соглашение о торговле и военном союзничестве с Бургундией – тогда еще самостоятельным герцогством. Мог ли Эдуард принимать короля Людовика XI в качестве союзника, доподлинно неизвестно. Английский монарх, похоже, с самого начала благоволил герцогам Бургундии и Бретани (да и вообще ко всем, кто так или иначе задирал французский двор и перечил ему). Все это из рода спекуляций, но не будем забывать, что Эдуард одержал верх в битвах в Уэльсе и при Таутоне, а потому есть доля вероятности, что король-воитель лелеял мечту о еще одном Азенкуре, который позволил бы Англии отвоевать так недавно и так обидно утраченные земли.

Депутация из Бургундии побывала с визитом в Лондоне, где была встречена с большими почестями. Энтони Вудвилл устроил в честь гостей знаменитый рыцарский турнир, на котором сошелся в поединке с чемпионом, великим «бастардом Бургундии»[58]. В Париже Уорик был снова унижен, и, что еще примечательней, оказался публично посрамлен король Людовик. После этого французский монарх, не зря удостоенный прозвища «Universelle Aragne» («Вселенский Паук»), начал размышлять над проблемой по имени Эдуард и над тем, как ее устранить.

* * *

Маргарет Анжуйская действительно какое-то время находилась в Париже, и именно об эту пору. Неизвестно, довелось ли им встретиться там с Уориком в эти дни.

Для Уорика годы женитьбы Эдуарда на Элизабет Вудвилл обернулись чередой личных и публичных унижений. Последней соломинкой стало то, что король Эдуард не дал согласия на брак герцога Кларенского Джорджа с Изабел Невилл. С точки зрения Уорика, это была великолепная партия – повышение в статусе и беспрецедентный рост их фамильного состояния вкупе с наследством дочери. Однако для короля Эдуарда это был прежде всего союз, способный произвести сыновей, могущих стать угрозой его собственным наследникам. Дом Йорков возвысился до трона по более старшей ветви родословной, и нельзя было допустить, чтобы герцог Кларенский Эдуард создал еще одну королевскую линию, богаче, чем у самого Эдуарда.

Вдобавок к этому логично предположить, что у Элизабет на Изабел Невилл имелись свои виды: она была бы не прочь женить на ней кого-нибудь из Вудвиллов, скажем, одного из своих сыновей. Разница в возрасте была не в счет, а то, что такая «вишенка», как состояние Уорика, упадет в чужие руки, вызывало у Элизабет лютое неприятие. В итоге Уорику оставалось одно: пренебречь запретом короля и поженить Кларенса с Изабел в обход него. Так они отправились в Кале, где в 1469 году, против желания и веления Эдуарда, дочь Уорика и брат короля обвенчались.

* * *

В первых двух книгах я пытался анализировать тот благоговейный трепет, который люди испытывали перед персоной короля Англии. Это единственное, что объясняет, почему король Генрих остался жив, несмотря на то, что Йорк пленил его и на протяжении месяцев удерживал в неволе. Но одно дело – благоговение перед монархом, и несколько другое, когда этот человек еще простым мальчиком растет на твоих глазах и лишь постепенно дорастает до короля. Верно говорят, что не бывает пророка в своем отечестве, потому и Уорик, накопив гнев на Эдуарда и его жену, решился опрокинуть устои и схватить короля, ввергнув его в заточение. История эта не так проста, но суть ее сводится к тому, что Невиллы спровоцировали на севере восстание с целью завлечь туда Эдуарда и устроить ему засаду. Архиепископ Йорка Джордж Невилл на самом деле участвовал в том заговоре, равно как и Джон Невилл, на тот момент маркиз Монтегю. Верно и то, что отец Элизабет Вудвилл граф Риверс и ее брат сэр Джон Вудвилл были казнены в ходе пародии на судилище. Невиллы мстили за свою униженность и притеснение. Месть их была яростна и вместе с тем зрелищна.

* * *

Точная продолжительность пленения Эдуарда IV неизвестна, однако летом 1469 года граф Уорикский Ричард Невилл держал в плену сразу двоих королей Англии – Генриха Ланкастера в лондонском Тауэре и Эдуарда Йорка в замке Уориков в Миддлхэме. Именно за это невероятное положение вещей он, наряду с прочим, снискал себе прозвище «Делателя королей». По-видимому, он предположил, что выиграет от пленения Эдуарда, хотя подлинные его намерения не известны никому. Чего он хотел? Посадить на трон Джорджа Кларенса? Восстановить правление короля Генриха? Налицо был ряд вариантов, но Уорик не прибег ни к одному, так как страна вспыхнула огнем. Оно и немудрено, при низведенном до состояния манекена, никем не любимом Генрихе – но Уорик совершенно не ожидал такой вспышки всеобщего гнева.

Восстания, смертоубийства, поджоги, повсеместная смута расползлись по стране с невероятной быстротой. К этому, несомненно, приложила руку Элизабет Вудвилл, но нельзя сбрасывать со счетов и тысячи солдат, сражавшихся за Эдуарда при Таутоне. Всего девять лет спустя они были все еще живы-здоровы и заключение своего короля восприняли с большим негодованием.

* * *

Свои силы Уорик явно переоценил. В сентябре 1469 года он пришел к Эдуарду и предложил ему свободу в обмен на полное прощение и амнистию за все содеянное. Эдуард всегда был человеком слова, и Уорик, безусловно, верил ему и считал, что сделка будет иметь вес. Современному читателю такая доверчивость покажется несколько странной, но, возможно, у Уорика просто не оставалось иного выбора.