Труднее всего выходило с жильем. На всем островке не нашлось ни одной подходящей расщелины или пещеры, где можно было бы обосноваться. Оставалось натянуть под утесом старый парус и соорудить подобие шалаша. Но так прожить всю зиму нельзя. Океан бился о скалы со всех сторон, казалось, и ветер дул со всех румбов. Парус не укрывал от холода, пламя костра металось и гасло, а затем пошел дождь, и впадина сразу наполнилась водой. Остервенясь, Лука сорвал холстину, забрался со всем своим отрядом под перевернутые байдары.

Часа два артель лежала на камнях. Лука от огорчения заснул.

— Слушай, — сказал ему вдруг алеут Пачка. Он был настолько стар, что никто на островах не видел его молодым и никто не мог лучше угадать погоду и выследить стадо морских бобров. — Гудит! Пусто, однако, там! — Пачка потыкал иссохшим скрюченным пальцем в камень, на котором лежал. — Дырка!

Лука запетушился, вскочил, опрокинул байдару. Потом припал ухом к скале.

Дождь утих, но океан расходился вовсю, длинные волны били в основания утесов, словно хотели слизнуть островок. Но гул воды не был похож на обычный шум прибоя. Он исходил из самых недр и создавал впечатление, что под каменным сводом находится пустота.

Лука, а за ним Пачка и двое алеутов быстро выбрались из укрытия. Если под ними пещера, вход должен найтись. Действительно, недалеко от того места, где приставали лодки, Пачка натолкнулся на щель между утесами, уходившими в глубину земли. Лука зажег корень чаги, захваченный им на всякий случай, и, освещая смолистым факелом дорогу, перекрестившись, полез в отверстие. Он так продрог и нахолодался, что даже не покуражился своей смелостью. И только очутившись внизу, основательно струхнул.

Гигантская пустота являлась подземной бухтой. Слабое пламя факела озаряло кусок скалистого выступа, узкую кромку под ногами и уходящую в темень, отблескивающую, спокойную воду. Океан имел сообщение с этим скрытым миром.

— Дела! — Лука боязливо отступил назад, ткнул чадившим светильником в разные стороны. Но из кромешной тьмы факел мало что мог выхватить.

Зато, когда глаза немного освоились с мраком, один из алеутов разглядел небольшое световое пятно, смутно сереющее в глубине налево. Лука оставил спутников на месте, а сам с Пачкой, осторожно продвигаясь, пошел по направлению к свету. Спустя минуты две они очутились в сухой пещере, а пятно оказалось просторным выходом наружу. Вечерний сумрак стоял уже над островом.

Так было найдено жилье.

— Я ж сказывал: потерпи, найду! — говорил теперь Лука, командуя перетаскиванием скарба. — Эх вы, каюрщики!

Назначенный старшим партовщиком, он вообще держался солидно и даже меньше хвастался. Да и не было перед кем. Алеуты — что они понимают? Один Пачка еще туда-сюда. А удачу с находкой пещеры Лука приписывал исключительно себе. Не полезь он первым — алеуты перетопли бы в подземной воде, и вся недолга.

— Ну, ну, живей! Тут тебе прямо палаты!

Разложили костер. У одной из стен сложили имущество, бочонки с водой, припасы, разложили шкуры. Пещера оказалась с высоченными сводами, дым легко поднимался вверх, не ел глаза. И хоть ветер и дождь снова усилились, здесь было тепло и сухо.

Лука выдал спутникам по чарке рому, себе нацедил две. Такая пропорция показалась ему справедливой. Затем торопливо спрятал флягу. В первый раз промышленный самолично распоряжался драгоценной жидкостью и в первый раз почувствовал себя скупым.

Утром пошли осматривать котиковое лежбище. По словам бостонцев, здесь водилось такое множество зверя, что даже случайные корабельщики увозили отсюда тысячи шкур. За ночь небо немного прояснилось, посветлел океан, можно было рассчитывать застать котов отдыхающими на берегу. В дождь и непогоду они уплывают в море.

Так и оказалось. Пройдя островерхие утесы, облепленные тучей птиц, даже не взлетавших при появлении людей, Лука и алеуты очутились перед небольшой бухтой. Весь ее низкий и пологий берег был почти сплошь усеян отдыхающими котами. Они лежали густо и неподвижно и издали напоминали нагромождения камней. Лишь несколько старых котов-секачей, приподнявшись на ластах, стерегли стадо, да сбоку, как видно, в группе молодых котов, происходила возня и раздавались крики, похожие на крик овец. Первогодки кувыркались и задирали друг друга, радуясь сухой погоде.

Лука не рассчитывал начать охоту сегодня, люди не захватили «дрегалок» — длинных дубин, которыми бьют котов, но вид лежбища заставил его изменить план.

— Давай дрегалки! — крикнул он исступленным шепотом Пачке, тоже с волнением глядевшему на стадо. Такого богатого лежбища старик не видел уже давно. — Погоним в ложбину. Тут тебе прямо тысячи! Не доведи господь!

— Ко-ко-ко! — качал головой Пачка. — Мужичйок много, жонка много!

Невзирая на годы, он рысью побежал к пещере.

Вооружившись дубинами, алеуты цепью пошли вдоль берега. Впереди двигались Лука и Пачка. Нужно было отрезать животных от воды, не дать им уйти в море, а потом отделить молодых от секачей и маток и загнать подальше на камни. Ценился только мех молодняка, нежный, мягкий, с густым подшерстком.

Размахивая дрегалками, звероловы быстро погнали стадо. Сотни котов, молодых и старых, испуганно, неуклюже запрыгали по берегу. Тяжелые и неповоротливые, они упирались широкими ластами в камни, натыкались друг на друга, кричали. Крик их, прерывистый и тонкий, покрывал шум прибоя.

— Живей! Живей! — кричал и Лука, ловко орудуя палкой, стараясь отбить детенышей от маток. Огромная самка, раскрыв рот, тяжело подскакивая и переваливаясь своим круглым телом с маленькой головой и рыбьим хвостом, отчаянно закрывала зверят. Но человек был сильнее и ловче, и скоро она отстала.

Лука и алеуты гнали молодняк в ложбину. Гнали до тех пор, пока измученные коты не выбились из сил и, покорно распластавшись на камнях, уснули. Тогда были пущены в ход дрегалки. Удар по голове — и животное перестало жить. А спустя полчаса три с лишним сотни котов валялись по всей котловине и разгоряченные охотой звероловы свежевали их, торопясь управиться дотемна. Снятые шкуры складывали шерстью внутрь, одна к другой, распяливали на деревянных рамах. Завтра они будут сушиться у нагретых на костре камней. Кости и жир послужат топливом.

Одно только огорчало Луку. Мех здешних котов был жестче и чернее и мало походил на серебристое чудо, какое они добывали на островах Аляски. Но в этом он уже не виноват.

За три дня упромыслили около тысячи шкур. Лука собирался отправиться на байдарках и на соседние острова, но пошли дожди, охоту пришлось оставить. В ненастье коты не