дверью виднелась выщербленная рельефная надпись, представляющая собой слово «клуб», а рядом с ней на застекленном стенде с металлическими буквами «афиша» красовалась реклама чего-то китайского. Возможно, фильма, если тут их еще кому-то показывают. А может, еще чего-нибудь. Возле клубной афиши стоял столб с большим плафоном, а в нем виднелась ртутная лампа, по всей видимости, давно прохудившаяся. Перед пагодой попирал колесами землю сравнительно свежего выпуска «мицубиси-паджеро», а к драконовым перилам прислонился велосипед. Возле двери клуба, колесом почти касаясь его крыльца, стоял обшарпанный мотоцикл «урал» с люлькой.

В доме-пагоде открылась дверь, и наружу вышел седой узкоглазый мужчина в светло-серой рубашке с короткими рукавами и мягких брюках. Он долго и с явным удивлением смотрел на наш экипаж.

– Выйти, поздороваться? – спросила Таня. Мы молчали. Я чувствовал себя немного не в своей тарелке, примерно как если приходишь в кинозал и обнаруживаешь, что на твоем месте уже сидит человек с точно таким же билетом, что и у тебя. Только он пришел раньше…

Между тем выяснилось, что деревня вовсе не безлюдна. Следом за нами, оказывается, бежали несколько детишек – тоже несомненно китайской внешности. Из дверей клуба вышли двое – молодые, крепкие, коротко стриженные в камуфлированных комбинезонах. Азиатские варианты Курача и Гуцула.

– Оккупанты, – проворчала Таня.

– Ну, одна деревня на район – это не оккупанты, – благодушно сказал я. – Как хотите, а я пошел знакомиться.

– Будь осторожен, – сказали мне Таня и Аркадий, почти хором. Я сдвинул боковую дверь автобуса и вышел на пыльную поверхность деревенской площади. Оценив обстановку, двинулся к пагоде. И тут загалдели детишки. Галдели они по-своему, но в их воплях прослушивались знакомые слова. «Русские», «работа», «картошка»… Черт возьми, кажется, так…

– Добрый вечер, – поздоровался я, ступив на крыльцо и отсчитав ногами семь ступеней, прежде чем оказался на широком дощатом помосте перед входом в здание.

– Добрый вечер, – вполне внятно ответил пожилой.

– Скажите, вы, наверное, тут старший?.. Мы ищем вот этого человека. – Я вынул и показал китайцу фото Геннадия Ратаева.

Азиат, по-моему, даже не взглянул на него.

– Зачем вы сюда приехали? – спросил он совершенно равнодушно и прямо-таки с механической интонацией. – Вас сюда не приглашали.

– Я же сказал: мы ищем человека.

Китаец смотрел куда-то мимо меня, я резко обернулся и увидел, что один из громил в камуфляже приближается к нам, да не один, а в сопровождении маленького человечка неопределенного возраста, вероятнее всего, представителя какой-нибудь алтайской народности. Мужчины тоже преодолели ступеньки крыльца и поднялись к нам.

– Дядя Кота, – звонко вдруг выкрикнул один из китайчат, толпящихся внизу, – они к нам на картошку работать приехали, да?

«Дядя Кота» не обратил на мальчишку никакого внимания. Он подошел ко мне, без видимого удовольствия оглядел мою персону и осведомился:

– Вы кто такие?

От алтайца разило ядреной смесью картофельного самогона и сырого лука.

– Добрый вечер, – не без яда сказал я.

– ЗдорОво, – несколько озадаченно произнес «дядя Кота».

– Мне нужно встретиться с одним человеком, – сказал я. – Он живет в этой деревне.

– Он работает? – спросил алтаец.

– Возможно… Не знаю, – честно ответил я. – Он археолог.

«Дядя Кота», кажется, понемногу начал сползать в когнитивный диссонанс.

– Да у нас тут из ваших только те, кто работает… Алкашня в основном. Ну и залетных кто привозит – тоже в основном пьянь всякую.

Я пока тоже ничего не понимал.

Тут заговорил пожилой китаец, обращаясь по-своему к «Дяде Коте». Тот отрицательно замотал головой и выдал седому какую-то фразу. Седой тоже выразил лицом легкое недоумение. Он потерял к нам всякий интерес, величественно повернулся и скрылся в своей «усадьбе», бросив последний взгляд на Аркадия, который тоже вылез из машины, бережно придерживая протез.

Походило на то, что мы действительно приперлись сюда ни селу ни городу.

– Чжэн Айлунь – наш хозяин, – объяснил алтаец, – спрашивает, человека, которого вы ищете, кто-то привез сюда? И вообще, вы сами привезли сюда работников? От кого? Если нет, вам тут вообще нечего делать. Ваши сюда не ездят, только людей привозят для работы.

– На сезонные работы, что ли, устраивают?

– Да на какие сезонные, – скривился «дядя Кота». – Тут ведь так заведено: раз привезли, значит – насовсем.

До меня наконец дошло.

– Бомжей, что ли привозят?

– И их тоже…

– Так это типа «совхоз» такой, для людей без документов?.. Знаю про такие…

– Ну, не то что бы «совхоз», – усмехнулся «дядя Кота». – Скорее поместье.

Китайцу в камуфляже тоже стало скучно. Он спустился со ступенек на землю, шугнул детишек и закурил, поглядывая то на нас с алтайцем, то на стоящую посреди площади «тойоту».

В общем, становилось ясно. Мы приехали прямиком в неокрепостнический строй. Этот Чжэн, скорее всего, скупил целиком деревню, возможно, не сразу, а постепенно, как это сейчас заведено. Сначала по дешевке приобрел пустующие дома, которые мало-помалу заселил соотечественниками, которые принялись выносить мозг местным. Затем потряс пачкой денег, и купил дома, заселенные мелкими люмпенами – алкоголиками либо родственниками сидельцев. А остальным жителям предложил либо работать на них, либо убираться к дьяволу. Такие варианты мне тоже были известны. Правда, китайцы таким образом «осваивают» больше Приамурье и Забайкалье, но вот и до Алтая, значит, добрались… Картошечка, лучок… Медок. Вон пчелок-то сколько вокруг…

– А сами по себе к вам приезжают? – спросил я.

– Это как? – насторожился алтаец.

– Ну так, что не принудительно кого-то привозят, а человек, допустим, сам пришел. Погорелец, к примеру, без документов, которому податься совсем некуда…

– А! Понял. Были такие. Два нарика приползли однажды. Без документов. Завязать решили. Их тут бабы молоком отпаивали. Один все равно сдох от ломки, а второй – ничего, выжил, третий год уже тут работает… Уже и дом строить начал, вообще корни пустил. С китайкой живет – это вообще редкость. Среди местных такого точно не было… Ну они почти все алкаши. Летом им бухать не дают, а зимой они отрываются. Потом, как водится, то один помрет, то другой. А бабы остаются. Весной пополнение привозят. Из тех, кто еще хоть немного на людей похож, бывает, к вдовам местным перебираются. Одна уже шестерых поменяла… – Алтаец противно захихикал.

– А этого здесь не было? – показал я «дяде Коте» все то же фото.

Знает алтаец Геннадия! По крайней мере видел – не сумел с лицом совладать. Но все-таки почему-то решил соврать:

– Нет. Не знаю такого. Не было его у нас… Короче так. Вам тут делать нечего. Здесь китайцы по-своему все держат. Я тут с ментами договариваюсь и с вашими, кто людей привозит. Ты, я смотрю, от этой темы далек, да