— Нам было приказано избегать столкновений, — сказал он, снимая свой шлем. Воин был молодым, с темными кудрявыми волосами.

— Во имя богов, Олганос, это было не сражение! Это была… перестрелка!

— Перестрелка или нет, но теперь нам грозит опасность.

— Ты жалеешь о том, что спас детей?

— Нет, конечно нет. Я рад, что они остались в живых. Но я еще больше рад, что мы живы. Тебе хорошо известно, что мы не должны высовываться. Если бы один из них скрылся, нам бы пришлось бежать, тогда мы бы не смогли выполнить наше задание. И это задание имеет больше значения, чем жизнь двоих детей.

Банокл увидел, что старая женщина смотрит на них испуганными глазами. Оставив Олганоса, он подошел и сел на корточки рядом с ней. Когда он это сделал, круглолицый светловолосый ребенок у нее на руках начал выть.

— Во имя Ареса, мальчик, ты производишь больше шума, чем кастрированный осел, — заметил Банокл.

— Мой брат очень маленький, он очень испуган, — вмешался темноволосый юноша.

Великан встал и повернулся к парню:

— А ты не боишься?

— Я тоже боюсь.

— Очень разумно с твоей стороны. Сейчас страшные времена. Мне понравилось, как ты ответил этим бандитам. Ты смелый мальчик. Теперь успокой своего брата и заставь его прекратить так орать. У меня от его визга болят уши.

В этот момент раздался стук копыт. Банокл встал на ноги, на поляне показался Керио и подъехал к нему.

— Я так понимаю, что вы догнали и убили его?

— Конечно, мы убили его! — ответил крепко сложенный всадник. — И я оставил Джустиноса у деревьев, чтобы он наблюдал, не появятся ли еще идонои.

Презрение в его голосе рассердило Банокла, но он постарался сдержать свою злость.

— Ты оттащил его тело в лес? — спросил он.

— Нет, идиот. Я прибил его к дереву вместе с табличкой, на которой указана дорога к нам! — воскликнул Керио, поднимая ногу и спрыгивая на землю.

— Тебе нужно как-то остановить кровь из носа, — сказал великан.

— Какую кровь.

Кулак Банокла угодил прямо в лицо воина, сбив его с ног. Его шлем слетел и стукнулся о ствол дерева. Керио сильно ударился о землю и попытался встать, но великан добрался до него раньше, схватил за волосы и поставил его прямо.

— Я собираюсь спросить тебя еще раз, — повторил он. — Ты оттащил этого проклятого ублюдка обратно в лес?

— Да, — кивнул рыжий воин; из его разбитого носа капала кровь.

Банокл ослабил хватку, и Керио упал на землю. Затем он пошел к остальным трем воинам.

— Еще кто-нибудь из вас, ублюдков, хочет назвать меня идиотом? Давайте! Высказывайте свое мнение!

Эннион вышел вперед и стоял неподвижно, потягивая себя за бороду, словно в глубокой задумчивости. Наконец он заговорил:

— По правде говоря, Банокл, мне нет необходимости участвовать в этом споре, поскольку я уже много раз называл тебя идиотом. Последний раз, я помню, это было на твоей свадьбе, когда ты решил танцевать на столе, упал и угодил ногой в ночной горшок. Мужчины засмеялись. Гнев Банокла утих, и он усмехнулся.

— Это был хороший день, — сказал он. — Мне рассказывали. Я не очень хорошо помню.

Джустинос прискакал в лагерь.

— Еще люди на дороге, Банокл! — крикнул он. — Похоже, они ищут что-то или кого-то. Нам нужно двигаться.

— Кого, во имя Гадеса, они ищут посреди ночи? — пробормотал великан. — Они должны праздновать победу.

Олганос похлопал его по плечу и показал на старую женщину и двух мальчиков. Великан подошел к Мирине.

— Они ищут вас?

— Да, господин, боюсь, что нас.

— Почему?

— Эти мальчики — сыновья царя Реса. Идонои хотят их убить.

Банокл помог старой женщине подняться. Круглолицый мальчик снова начал плакать. Олганос подошел к няне.

— Дайте мне его, — тихо попросил он, беря ребенка на руки. — Мы собираемся проехаться на волшебной лошади, — сказал он ему. — Ты когда-нибудь видел волшебную лошадь?

— Где волшебная лошадь? — спросил мальчик, тотчас перестав плакать.

— Спряталась среди деревьев. Мы поедем на скакуне, а если придут плохие люди, он раскинет крылья и мы улетим от них. Как тебя зовут?

— Обас.

— Хорошее имя, — похвалил Олганос.

Отряд ушел за заброшенную хижину, где были привязаны лошади. Банокл помог старой няне сесть на спину своего серого скакуна, затем запрыгнул позади нее. Оглянувшись, он увидел, что Керио, шатаясь, идет к своему коню.

— Эй, Сломанный нос, возьми с собой другого мальчика.

Керио вскочил на коня, затем наклонился и посадил темноволосого сына царя позади себя. В отдалении великан услышал крики и догадался, что нашли тело идоноя, убитого Керио и Джустиносом. Пришпорив лошадь, он повел отряд глубже в лес.

— Мы в безопасности? — шепотом спросила старая женщина. Банокл не ответил ей.

Они пробирались всю ночь, с трудом поднимаясь по крутым каменистым склонам холмов и продираясь через густые заросли. Дорога была долгой и трудной, и всадникам часто приходилось идти пешком, ведя лошадей, чтобы они могли немного отдохнуть. Лошадь Банокла с приближением рассвета все больше уставала. Старая няня, Мирина, была слишком слаба, чтобы идти по склонам, и серый нес ее постоянно.

С первыми лучами солнца Банокл объявил привал. Они достигли лесистой вершины холма, высоко в горах, и с этой точки могли разглядеть столб дыма, который все еще поднимался над далеким городом Каллиросом. Внизу, под ними, находились леса и холмы, по которым они уже прошли и которые были все еще окутаны ночным сумраком. Банокл не видел никаких признаков движения противника, но чувствовал сердцем, что враг все еще преследует их.

Пока остальные отдыхали в расщелине, Банокл подошел к краю зарослей и сел там, чтобы наблюдать за преследователями. Не было возможности убежать — вместе со старой няней и детьми. Единственным выходом было оставить их. От этой мысли ему стало неуютно. Во время ночного пути старая женщина постоянно благодарила его за спасение. На самом деле великан чувствовал себя неловко в роли начальника отряда и решил напасть на идоноев, чтобы избавиться от напряжения. Сражение всегда его успокаивало, наполняло уверенностью в себе. Он не понимал этого и не задумывался, почему так происходит. Но великану было трудно искать ответы на вопросы. Единственное, что он знал, — схватка, случившаяся прошлой ночью, не успокоила его. Он разбил нос одному из своих людей и взвалил на себя три непрошенные ноши.

Няня называла его героем. В любое другое время это было бы приятно. Хорошо, когда тебя считают героем — особенно в уютном зале, где вино течет рекой. После спасения Андромахи их вместе с Каллиадесом превозносили по всему городу. Прошло несколько месяцев, прежде чем великана стали просить расплатиться за еду или вино.