– Простите, – пряча улыбку, шепчу.

– Нет, продолжайте, – Сара хрюкает от смеха, закрывая ладонью рот.

– Благодарю за разрешение, мисс Прей, – недовольно бурчит преподаватель.

– Вечером, – бросаю ей. Кивает, и мы обращаем своё внимание на лекцию.

Чёрт, Сара права. Отчего-то мне думается, что если вместе с Николасом узнавать его мир, то будет легче. Ближе и ещё глубже. А пока он далеко, я мыслить не могу ни о чём, заниматься не могу. Ничего не могу делать, как только угадывать, чем он занимается. Как он сейчас? Были ли сегодня кошмары? Неведение его состояния выбивает меня из колеи. Поэтому я решила, сегодня отправиться к психотерапевту. Он знает Николаса намного лучше и понимает всё, смотрит со стороны и имеет свою оценку. Именно она мне необходима.

– В восемь? – Уточняя, Сара идёт со мной к входу.

– Да. У меня только одна съёмка и… чёрт, какой ливень, – кривлюсь, когда мы доходим до дверей.

– Офигеть погода разыгралась. Я пережду тут, как раз найду Ами. И ты обещала рассказать мне, – обиженно произносит она.

– Найдёшь её, бери с собой. И ужин тоже захватите. Никогда не научусь готовить, – от моей фразы Сара смеётся, хлопая меня по плечу.

– До встречи. Пицца и вино будут вовремя, – улыбаясь, киваю ей и наблюдаю, как она скрывается среди студентов.

Поворачиваюсь и вздыхаю, обдумывая, как бы добежать до машины. Ладно, несахарная. Выскакиваю с крыльца и, вжимая голову в плечи, быстрым шагом направляюсь к парковке.

– Мишель, – кто-то окликает меня, но слишком сильный дождь, чтобы отвлекаться на это.

– Мишель! – Уже громче раздаётся за моей спиной. Смутно знакомый голос. Очень. Внутри от догадки моментально всё холодеет. Останавливаюсь и, оборачиваясь на зовущий голос, распахиваю глаза шире, наблюдая, как ко мне подбегает мать Николаса.

– Мишель, – слабо улыбаясь, она поднимает зонт и прячет меня под ним. Капельки дождя скатываются по моему лицу, пока внутри всё сжимается от вида этой женщины. Буквально недавно видела её, но сейчас словно постарела на десяток лет. Лицо бледное, без грамма косметики. Волосы, собранные в хвост, и взгляд, потухший и блёклый.

– Эмбер? – Выдавливаю из себя, после минутного шока.

– Прости, что пришлось приехать сюда. Помню, ты говорила о том, что учишься тут. Я стою полдня, высматриваю тебя среди студентов. Я…

– Что вы здесь делаете? – Уже испуганно спрашиваю, перебивая её.

– Я…я не знаю, как ещё мне связаться с сыном. Он не отвечает на звонки. Не впускает меня в здание, где работает. Мне говорят, что его нет там. Где искать не знаю… я… – её глаза наполняются слезами. Тяжело вздыхаю, понимая, что тот день для всех прошёл слишком болезненно.

– Он… хм, наверное, занят. Подождите немного, и всё будет хорошо, – подбираю слова, в которые сама не верю.

– Нет. Помоги мне, Мишель, помоги… ты так много о нём знаешь… помоги мне, – хватая свободной рукой меня за локоть, до боли сжимает его. Ужасаюсь состоянию Эмбер, сейчас и она неадекватна. Слёзы катятся по её лицу, и у меня нет возможности помочь, как и отказать хотя бы в разговоре, дабы успокоить её.

– У меня есть свободное время перед работой, – аккуратно отцепляю её руку от себя, но она хватается в мою ладонь. В светлых глазах блестят безумство и панический страх, я натягиваю улыбку.

– Пойдёмте. Моя машина недалеко, – предлагая ей, указываю за свою спину. Кивает, но не отпускает мою руку, словно боится, что могу сбежать.

Вздыхаю и, разворачиваясь, направляюсь к «Мерседесу», а она, так и держа мою ладонь, идёт рядом со мной. Её ногти причиняют боль, неприятную и приходится терпеть, понимая, насколько она сейчас потеряна. И мне её жаль, чертовски жаль, корю себя за ту вспышку, не следовало мне говорить. Вот же день, выходит, и к психологу не попаду.

Мы доходим до машины, и я открываю ей пассажирскую дверь. Юркает в салон, а я снова остаюсь под дождём. Оббегаю автомобиль и забираюсь в него. Бросив беглый взгляд на Эмбер, сидящую с каменным лицом и смотрящую вперёд, завожу мотор и выезжаю с парковки.

Мы в молчании доезжаем до моего дома, где я помогаю ей выйти и добежать до входа. Так же, не проронив ни слова, заходим ко мне в квартиру, и я указываю ей на гостиную.

– Чай? – Предлагаю. Эмбер садится на диван, кивая мне. Отворачиваясь, включаю кнопку на чайнике и достаю чашки и пакетики.

– Он тоже здесь живёт? С тобой? – Подаёт она голос.

– Иногда. Очень редко, – не оборачиваясь, отвечаю ей.

– Где он обитает? Я была в квартире, в которую сын приглашал нас пару раз, но она сдана чужим людям.

– Простите, Эмбер, но я не вправе говорить. Он расскажет, если вы с ним обсудите всё открыто, – вздыхая, поворачиваюсь и подхожу к кухонному островку. Облокачиваясь на него, смотрю на женщину, натягивая улыбку.

– Он болен, да? – Тихо спрашивая, поднимает на меня голову.

– Нет. Он здоров…

– Крис был болен. Психически болен, – обрывая меня, говорит Эмбер. – Я его так любила. Безумно. Он был прекрасен, мы учились в одной школе. Он наследник самых богатых людей города, а я обычная девчонка. Только и слышала, как он менял наших одноклассниц и других девушек. Страшно завидовала им.

Чайник подаёт звуковой сигнал, и она замолкает. Возвращаясь к приготовлению чая, бросаю пакетики в чашки и заливаю кипятком.

– Держите, – ставлю чашку на блюдечке на журнальный столик, и сама присаживаюсь рядом. Не притрагивается, смотрит куда-то вперёд, словно в собственном мире.

– Эмбер…

– А в предпоследнем классе он обратил на меня внимание. Я была напугана и счастлива одновременно, – бесцветно продолжает свой рассказ. – Даже не придавала значения перешёптываниям и предостережениям о том, какой он может быть. Кристофер был прекрасен. Дорогие рестораны, подарки, он окружал меня любовью и заботой. Мы встречались год, затем наступил новый и его семья начала терпеть кризис. Не раз замечала, что пропадает как из жизни, так и из школы. Я волновалась за него, ругалась с ним. А он задабривал меня подарками и заверениями, что помогает отцу. Однажды из его кармана выпал пакетик, там была травка. Это произошло перед выпускным. Я собиралась поговорить с ним об этом, понять в чём дело, и зачем ему она. Но забыла из-за выпускного, тогда же, я узнала о том, что он изменяет мне с бывшей девушкой. И решила прекратить всё. Больно было, плакала долго. Пошла в итоге на выпускной, и там меня выбрали королевой, а его королём. Он пригласил меня на вечеринку, в честь праздника, моей ревности не было предела. А Крис молил о прощении, оправдываясь тем, что был пьян.

Она замолкает на секунду, пока я отпиваю чай и ставлю кружку на столик.

– Я любила его и, конечно же, простила. Мы поехали в дом его друга загород, там было много народу. Я никого не знала, а он и там был королём. Когда меня это разозлило, заставила его подняться со мной наверх, чтобы разорвать отношения. Но он сказал, что знает с каким я разговором к нему. И в тот момент мне стало страшно. Его глаза были безумными, настолько, что я без слов попыталась бежать. Мы дрались, боролись, он кричал, что никто ещё не уходил от него. А потом был удар по голове, и я ничего не помню. Проснулась оттого, что всё тело болело. Я была голой. Он изнасиловал меня и привязал. Сидел рядом в кресле, такой же обнажённый. Курил травку и запивал алкоголем. Молила его, чтобы отпустил. А он бил меня и насиловал, пока не стало всё равно. Как дошла домой не помню, мои родители боялись заявить на единственного сына мэра города. Так и осталось всё, а я внутри умирала. Ненавидела его и любила. Мне хотелось уехать из города, и я подала документы в университет Оттавы. Меня приняли. Крис так ни разу не появился, но я слышала от родителей, что он замешан с какими-то наркотиками, а отец покрывает его последними деньгами. В августе его отец покончил с собой, а мать убежала. Но я заставляла себя не жалеть, после того, что сделал со мной. Проходила осмотр перед переездом, там мне и сказали, что я беременна. Срок был уже приличный, и мне отказали в аборте. Я так хотела смерти этого ребёнка, чего только не делала и не пила. Родители меня выгнали из дома, и мне ничего не оставалось, как пойти к Крису. А он словно ждал меня. Пьяный и под наркотиками. Знал, что вернусь. Специально это сделал. Говорил, что любит. И всё у нас получится. Поверила.