— Красиво излагаешь. И чем непонятнее, тем красивее, — не выдержал и сказал Иуда.

— И вот, освобожденная и освещенная душа, — увлеченно продолжал Филипп, — получает сообщение с Мировой Душой, которая всегда пребывала в Царстве Божьем. С помощью этой Мировой Души, с помощью Света и Красоты, которыми она проникнута и которые излучает, душа человека начинает припоминать то, что когда-то знала, а потом забыла. И в этих постепенных припоминаниях как бы возрождается тот Образ Божий, по которому сотворен был Первозданный Человек. То есть второй этап — это освобождение от тела, взращивание и просветление души и второе самопознание как припоминание Образа Божьего.

Филипп замолчал, переводя дух. А Иуда спросил почти без иронии, учтиво и деликатно:

— Ну и кто из нас преодолел эту вторую стадию и достиг Царства Божьего? Помимо тебя, кто еще?

— Я — нет, не достиг еще! — воскликнул Филипп. — Я только вышел из Чертога Брачного и радостно устремился к Свету… Кто уже достиг? Думаю, Петр, Иаков и Иоанн добрались и пошли дальше…

— Иаков? Но он ведь такой мрачный. Разве может мрачный человек видеть Красоту?.. По твоей теории, он и первого этапа не преодолел.

Филипп укоризненно посмотрел на Иуду и даже погрозил пальцем.

— Помнишь, в Кесарии Филипповой, когда Учитель взял их с собой на гору? — возразил Филипп. — Когда они потом спустились с Ермона, лицо Иакова так же прекрасно светилось, как у Петра и Иоанна. Он уже тогда сподобился стать Сыном Света. А то, что он так страдает за бедных и больных, за грешников и мытарей, — это совсем иное означает.

— Что означает?

— Новый и третий тип любви — любви к Благу! — радостно воскликнул Филипп. — Вернее, до Блага еще далеко. Поэтому человек, вышедший из Царства Божьего и устремленный в Царство Небесное, сперва сострадает тем, кто обделен Красотой и совершенно лишен Света. Потом начинает любить Добро и не сострадать, а сорадоваться. Затем начинает любить собственно Любовь, которая на высших ступенях сольется…

— Как это: любить Любовь? — перебил Иуда.

— Очень просто. Как в первом этапе мы перед Брачным Чертогом начинали любить Красоту не потому что она доставляла нам удовольствие и наслаждение, а ради нее самой. Как в следующем этапе мы учились любить Свет ради Света, а не потому что с ним нам легко ходить и не спотыкаться… Так точно и Любовь надо любить саму по себе, потому что выше ее только Истина. Потому что в тварном мире, который мы стремимся покинуть — нет, не сейчас, а в третьем круге Восхождения, — нет выше, прекраснее и светоноснее силы…

— Что такое эта Любовь, ты мне можешь сказать? — снова перебил Иуда.

— Разве я не говорю? — отвечал Филипп. — Разве ты не видел и не чувствовал ту силу, с которой Учитель исцеляет больных, прикасается к их глазам, к их телу, к их душам?

— Я спрашиваю: что такое любить Любовь?

— А я отвечаю: это возвышать себя и других людей, которых ты уже не можешь не любить, потому что саму Любовь любишь и к Благу стремишься. Званых делать избранными. Убогих — совершенными. Несчастных — блаженными.

— Похоже, это только слова, — сказал Иуда, и в его голосе впервые промелькнуло раздражение.

— А что еще может быть в теории?! — прямо-таки в восторге воскликнул Филипп. — Конечно, слова! Три ключевых слова, вернее, три требования и понятия! Во-первых, отказаться от души, которая тоже смертна и без тела немыслима, поскольку с телом была создана. И как она, созданная с телом, может совершенно от него освободиться?.. Помнишь, Учитель говорил: «Кто душу свою потеряет, тот дух свой спасет»?

— Разве Он так говорил?

— Потому что единственно бессмертное в нас — это наш дух, то самое «дыхание жизни», которое Господь вдунул в Адама, в ту персть земную, из которой он сотворил его, — не слыша вопроса, словно в лихорадке говорил Филипп. — Но прежде чем мы освободимся от нашей души, прежде чем потеряем и принесем в жертву, в ней надо отыскать зернышки духа, очистить от тварного и личного, взрастить их, орошая Любовью и питая «хлебом жизни», то есть Словом Божьим! Потому что в бессмертной своей сердцевине человек есть дух и дыхание Божие! Нет для него смерти, если исступленно постиг он свое Божье Подобие!

— Что значит «исступленно постиг»?

— Понимаешь, на этой, духовной, стадии Восхождения слова действительно теряют значение. Словами не объяснишь и тем более не постигнешь. Мы мыслим и говорим в душе. Но в духе… Тут иное. Тут знание совершенно от слов и от мыслей очищено, и лишь исступление — «вдохновение», как греки это называют, — ведет нас в Царство Небесное и делает Сыновьями Блага, Сынами Божьими.

— А дальше? — спросил Иуда.

— Дальше, — вздрагивая от волнения, Филипп перешел на шепот, — дальше четвертый и последний тип любви — любовь к Истине. В духе как бы из почек любви распускаются цветы Знания. Знание ведет к Богу. Ум, очищенный Знанием, стремится к Единому, в котором Красота, Свет, Благо и Истина — одно и то же… Помнишь, на празднике Кущей Учитель обещал нам: «Познаете Истину, и Истина сделает вас свободными»?.. Дальше — свобода и высшая полнота жизни!

— То есть Плерома?

— Да, греки называют это высшее состояние Плеромой.

— И если я правильно понял, на каждом этапе Восхождения мы должны от чего-то отказываться, что-то приносить в жертву: сначала тело, затем душу, потом дух и наконец Бога? — заинтересованно произнес Иуда.

— Да, жертвуем. Но взамен получаем свободу и радость, всё большую полноту и истинное блаженство.

— А Бога когда в жертву приносим, что за Него получаем?

— Бога? В жертву? — расслышал наконец Филипп.

Они добрались до Иерихонской дороги и, повернув направо, стали восходить к Виффагии и Вифании.

И так получилось, что Фома примкнул к Толмиду и Фаддею, а рядом с Филиппом и Иудой шел теперь Иоанн: Иуда шагал по левой стороне дороги, Филипп оказался в центре, а справа тихо и незаметно ступал Иоанн.

— Мы Богом не жертвуем. Бог сам проистек из Плеромы. К Плероме и возвратится. И мы — вместе с Ним, если дойдем до конца пути и будем избраны, — после непродолжительного раздумья ответил Филипп. — Посланник, Он и нас уже отправил в посольство. Помазанник, Он и нас помазал на царство. Сын Божий, Он и нам обещает сыновство Господне… Однажды, кажется на Кущах, Он сказал: «Я и Отец — одно». И кто этот Отец — Бог или человек, — не важно. Ведь, будучи зваными и избранными, следуя путем Истины, мы рано или поздно сами превратимся в богов, «обожимся», как говорят греки.

— А как ты объяснишь слова Иисуса, которые Он уже несколько раз повторил? — спросил Иуда.

— Какие слова?

— О том, что скоро Он будет предан, Его будут судить, подвергнут мучениям и смерти, а в третий день Он воскреснет…

— Ну, это несложно, — тут же откликнулся Филипп. — Хотя некоторое время я сам ломал голову… Видишь ли, Иуда, Учитель, который вступил в общение с Мировой Душой и, наверное, беседовал с Господом Богом, не может уже говорить обычными словами, а мыслит духовными символами, изъясняется образами, произносит таинственные имена. Каждое Его слово — иносказание. И только так Его следует слушать и понимать… «Предан буду» — думаю, Он хочет сказать нам о своем повторном Восхождении, которое вот-вот предстоит Ему. «Судим буду» — полагаю, что Истина в Нем осудит сперва тело, затем душу, потом дух, который при вступлении в Царство Небесное, по Его же словам, непременно должен быть нищим. «Мучения», о которых Он говорит… Для всякого человека, наверное, грустно и тяжко расставаться с тем, к чему он привык, что, как ему казалось, составляло его естество, его личность. «Смерть» — Он, безусловно, умрет для обыденной жизни и для тварного мира. «В третий день воскресну» — тут вся моя теория провозглашена и даже три этапа Восхождения обозначены: в первый день — движение к Чертогу Брачному, второй день — к Царству Божию, третий день…