Ей нравилось, как он осторожно макал каждую ягодку в сливки, прежде чем поднести к ее губам, позволяя откусить большую часть, после чего доедал клубнику сам. В этом было что-то невероятно чувственное. Эшлин вдруг поняла, что остро реагирует на его внимание. Ее опасения и предубеждения растаяли, когда она запивала клубнику шампанским, наслаждаясь пьянящей атмосферой, возникшей между ними.

Когда Сэм вышел в комнату для мужчин, она откинулась на спинку стула и быстрым взглядом окинула ресторан. От сегодняшнего вечера она получала огромное удовольствие. Прошло уже много времени с тех пор, как она последний раз наслаждалась вкусной едой в ресторане, не чувствуя себя при этом непривлекательной, скучной и, в конце концов, пьяной. Когда Майкл приглашал ее на ужин, она погружалась в пучину такого отчаяния из-за собственной фигуры и ужасного наряда, что лихорадочно сметала все, что оказывалось у нее на тарелке, и пила как сапожник.

Тем прекраснее было вновь ощущать себя красивой, стройной и желанной, находясь в обществе привлекательного мужчины, который проникновенно смотрел ей в глаза.

Они незаметно прикончили вторую бутылку шампанского, запив ее четырьмя чашечками ирландского кофе на двоих. Сэм ласково поглаживал пальцы Эшлин и выразительно поглядывал на нее из-под тяжелых век.

— Ты скучаешь по мужу? — вдруг спросил он.

Еще три месяца назад от такого вопроса Эшлин неминуемо расплакалась бы. Теперь же, глядя, как Сэм бережно поглаживает ее ладошку, она ответила:

— И да и нет. Я скучаю по нему, потому что мы долго были вместе. Я скучаю по мужчине, с которым делила постель ночами и который выносил мусор. Иногда, — добавила она, — я совсем забываю о нем, особенно когда занята и у меня нет времени на воспоминания.

— Это не совсем то, что я имел в виду, — прошептал Сэм и легонько сжал ее пальцы.

Эшлин подняла глаза и взглянула на него. Видя, как он смотрит на нее, она испытывала необыкновенное возбуждение.

И одновременно раскрепощение. Она чувствовала, что освобождается от прошлого и может говорить то, что хочется, а не то, что нужно.

— С тех пор, как он ушел, я даже не думала о сексе, — откровенно призналась она. — Пока не встретила тебя, — добавила она и ахнула. — Ушам своим не верю — неужели я только что сказала это? — Она рассмеялась. — Вот какое действие ты оказываешь на меня, Сэм Дэлани.

— Рад слышать. Неужели тебя никогда не охватывало желание вырваться на свободу, пока ты была замужем? Желание совершить что-либо необычное? — небрежно поинтересовался Сэм.

— Или с кем-либо необычным? Разве не это ты имел в виду? — осведомилась Эшлин. — Нет, это не для меня. Точнее, раньше было не для меня, — поправилась она, а про себя добавила: «Зато теперь я готова к этому».

Поймав взгляд официантки, она попросила:

— Бренди, пожалуйста. А ты, Сэм, составишь мне компанию? — Если она собиралась сделать это, то ей понадобится добавочная порция горячительного для пущей уверенности. А вот утром у нее наверняка будет болеть голова.

— Новая Эшлин готова к чему-либо необычному? — негромко спросил Сэм, когда официантка поставила перед ними два пузатых бокала с бренди.

Сейчас или никогда, сказала она себе. Ну, давай же. В два обжигающих глотка она прикончила свою порцию бренди, прежде чем ответить:

— Да.

Сэм улыбнулся и опустошил свой бокал.

— Может, мы поедем домой и продолжим наш разговор там?

— С удовольствием.

Поражаясь собственному безрассудству, она откинулась на спинку заднего сиденья в такси и взяла Сэма за руку. Но на уме у него было уже нечто зовущее дальше. Похоже, он не обращал внимания на водителя, который мог наблюдать за ними, а просто обнял ее и крепко поцеловал в губы. Раньше Эшлин сгорела бы со стыда при мысли о том, что шофер в зеркальце заднего вида смотрит на двух взрослых людей, которые ведут себя как сексуально озабоченные подростки. Но, подогреваемая алкоголем, она отбросила всякую осторожность, даже когда рука Сэма скользнула ей под юбку и принялась поглаживать ее между бедер.

Перебирая связку ключей в поисках нужного, чтобы открыть входную дверь, Эшлин мимоходом спросила себя, а не видят ли сейчас соседи, что она пришла домой с незнакомым мужчиной.

По крайней мере, любопытные не узнают, надолго ли он у нее задержится, поскольку они приехали на такси. Никто не сможет, утром выглянув из-за занавески своего дома, увидеть чужую машину, припаркованную на подъездной дорожке Моранов, и посплетничать на ее счет.

Впрочем, Фиона наверняка подглядывает за ними, решила Эшлин и с трудом удержалась, чтобы не захихикать. Пожалуй, нужно было договориться с соседкой о системе сигналов — два раза включить и выключить светильник в спальне, если Сэм занимался с ней страстной любовью, и один раз — если он захрапел на диване в гостиной после чересчур обильной выпивки.

Сэм неторопливо прошествовал в гостиную и развалился на диване.

— Славное местечко. Присаживайся, дорогая, — сказал он, похлопав по обивке рядом с собой.

А Эшлин внезапно протрезвела. Она привела совершенно чужого человека в дом, который делила с Майклом и мальчиками, и теперь этот мужчина был уверен в том, что они займутся любовью. Настолько уверен, что в ее жилище чувствовал себя как дома, с видом хозяина развалившись на ее диване. «Что я делаю?» — подумала она.

— Надо выпустить кошку, — нервно пробормотала Эшлин, поспешно ретируясь из комнаты на кухню. — Флосси, Флосси, ты где? — позвала она.

Обычно, когда ее звали, кошка старалась удрать куда подальше. В плетеной корзине рядом с радиатором отопления ее не обнаружилось. Так что использовать Флосси в качестве защиты от приставаний Сэма, водрузив ее к себе на колени, не представлялось возможным.

— У тебя есть бренди? — осведомился он, входя вслед за ней на кухню.

— Разумеется, — ответила она. — Смешно, но я всегда думала, что, кроме меня, больше никому не хочется выпить дома после ужина в ресторане.

— Ты ошибалась. После бренди мне всегда хочется еще бренди, — добавил он, окидывая взглядом кухню. — А кошки нет, да?

— Наверное, она наверху. Флосси любит лежать под гладильной доской, — отозвалась Эшлин, роясь в буфете в поисках приличных стаканов. — А еще она частенько забирается в корзину с бельем и сворачивается там клубочком. Ага, вот они, — с торжеством заявила она, доставая два стакана толстого стекла с зеленоватым оттенком. — Проклятье, я вспомнила, что бренди у меня нет. Но в буфете, вон там, рядом с дощечкой для записей, есть виски.

Сполоснув стаканы, она повернулась и увидела, что он с интересом изучает фотографии и записки, прикрепленные к пробковой доске. Там было фото мальчиков в Португалии — они съезжали с высокой водяной горки, размахивая руками и визжа от восторга. Снимок был сделан три года назад, но Эшлин он очень нравился. Помимо него, на доске висела фотография сыновей в составе футбольной команды после того, как они выиграли какой-то важный матч. Их лица были перепачканными, но преисполненными законной гордости. Еще здесь был снимок с вечеринки, которая состоялась прошлым летом у Фионы в саду, когда они жарили шашлыки: Фиона танцевала с Николь, а на заднем плане виднелся Пат в фартуке, размахивающий огромной вилкой, на каждый зубец которой было насажено по сосиске. А вот фотографий Майкла не было. Хотя у нее имелся чудесный снимок, на котором он с мальчиками дурачился, принимая позы культуристов на пляже в Португалии, и носы у всех были перепачканы цинковой мазью, защищающей их от солнца.