А они были его подчиненными. Он лично их отобрал, невзирая на возражения старшего суперинтенданта Франкёра. Взял их с собой.

И он сказал им, что там, вероятно, будет шесть террористов. Увеличив вдвое ту цифру, которую ему назвали. Которую назвала ему агент Николь.

«Три террориста», – написала она в электронном письме.

Он взял шестерых полицейских – всех, кого смог собрать, плюс Бовуар и он сам.

Он думал, этого будет достаточно. Ошибся.

– Я вам не разрешаю, – произнес старший интендант Франкёр низким угрожающим тоном.

Он влетел в кабинет старшего инспектора, когда тот собирался уходить. Поль Морен у него в наушнике напевал детскую песенку. Его голос ближе к концу стал звучать пьяновато, устало.

– Еще раз, пожалуйста, – сказал Гамаш Морену и сорвал с себя гарнитуру, отчего старший суперинтендант Франкёр тут же замолчал. – У вас есть вся необходимая информация, – сказал старший инспектор, свирепо уставившись на Франкёра.

– Полученная от какой-то старухи из племени кри и высосанная из пальца вашими компьютерщиками? И вы думаете, что я буду действовать на основании такой информации?

– Информации, собранной агентом Лакост, которая вот-вот должна вернуться. Она отправляется со мной, как и шестеро других. Для вашего сведения, вот их фамилии. Я собрал боевую группу. Они ждут вашего приказа.

– Какого приказа? Дамбу «Ла Гранд» невозможно уничтожить. Мы ничего такого не слышали по нашим каналам. Никто ничего такого не слышал. Ни центральное правительство, ни американцы. Ни даже британцы – а уж они-то мониторят всё. Никто ничего не слышал. Кроме вас и этой спятившей старейшины из племени кри.

Франкёр сверлил Гамаша негодующим взглядом. Старший суперинтендант был так зол, что его просто трясло.

– Дамба будет взорвана через час и сорок три минуты. У вас достаточно времени, чтобы добраться туда. Вы знаете, где вам быть и что делать. – Голос Гамаша звучал не громче, а тише прежнего.

– Прекратите мне приказывать, – прорычал Франкёр. – Вы не знаете ничего такого, что не было бы известно мне. А я не вижу никаких оснований нестись туда.

Гамаш подошел к столу и вытащил пистолет. На лице Франкёра мелькнуло испуганное выражение, но Гамаш засунул пистолет за пояс и быстро подошел к старшему суперинтенданту.

Они в упор смотрели друг на друга. Потом Гамаш заговорил мягким, убеждающим тоном:

– Послушайте, Сильвен, если мне нужно вас умолять об этом, то я готов. Мы оба слишком старые и измотанные для таких разборок. Это нужно прекратить. Вы правы, мне не по чину вам приказывать. Я прошу прощения. Прошу вас, прошу, сделайте то, что я говорю.

– Ни за что. Вы должны предоставить мне что-нибудь более веское.

– Больше у меня ничего нет.

– Но то, что вы говорите, безумие. Никому и в голову не придет взрывать дамбу таким вот способом.

– Почему?

Они в сотый раз возвращались к этому, только времени оставалось все меньше.

– Да потому, что это слишком глупо. Все равно что кидать камни в наступающую армию.

– А как Давид победил Голиафа?

– Бросьте вы, это не библейский сюжет. И времена сейчас не библейские.

– Но принципы остаются неизменными. Делай то, чего от тебя не ждут. Это сработает идеально, потому что ничего подобного мы и не предполагаем. И если вы не смотрите на это как на схватку Давида с Голиафом, то террористы именно так и понимают ситуацию.

– Да кто вы такой? Самозваный эксперт по национальной безопасности? Меня тошнит от вас и вашей самоуверенности. Да черт с вами – идите, обезвреживайте эту бомбу, если, как вы считаете, под угрозой сотни и тысячи жизней.

– Нет. Я должен вызволить Поля Морена.

– Морена? Так вы знаете, где он? Мы его искали всю ночь. – Франкёр махнул рукой в сторону офиса, где сонм полицейских пытался определить местонахождение Морена. – И теперь вы говорите мне, что знаете, где он?

Франкёра трясло от гнева. Голос его срывался на визг.

Гамаш ждал. Краем глаза он видел часы, которые неуклонно отсчитывали время.

– Городок Магог. В заброшенной фабрике. Агент Николь и инспектор Бовуар нашли его, слушая фоновые звуки.

Они его нашли, вслушиваясь в паузы между словами.

– Прошу вас, Сильвен, отправляйтесь на «Ла Гранд». Я вас умоляю. Если я ошибаюсь, то подам в отставку.

– Если мы отправимся туда и окажется, что вы ошиблись, то вы пойдете под суд.

Франкёр вышел из кабинета и из оперативного штаба. И исчез.

Гамаш поспешил к двери, кинув взгляд на часы. Оставался час сорок одна минута. И Арман Гамаш не в первый раз за этот день произнес безмолвную молитву. Не в первый и не последний.

– Могло быть и хуже, – сказал Эмиль. – Никто ведь не знает, кто готовил этот ролик. Они могли так его смонтировать, чтобы вся операция выглядела сплошной катастрофой. Но они этого не сделали. Мы здесь видим трагедию. Ужас. Но во многих отношениях поведение полицейских просто героическое. Если семьи должны увидеть, что ж…

Гамаш понимал, что Эмиль пытается утешить его, дает понять, что монтажные манипуляции могли выставить его трусом или безмозглым идиотом, подать дело так, чтобы возникло впечатление, будто операция проведена бездарно и люди погибли зря. Но нет, все вели себя мужественно. Как там сказал Эмиль?

Героически.

Гамаш медленно поднимался по лестнице, Анри шествовал следом.

Что ж, Гамаш знал кое-что, неизвестное Эмилю. Он догадывался, кто был автором видеоролика. И понимал, для чего это было сделано.

Не для того, чтобы Гамаш выглядел плохо, а для того, чтобы выглядел хорошо. Слишком хорошо. Настолько хорошо, чтобы он чувствовал то, что чувствовал теперь. Мошенник. Самозванец. Выставленный героем без всяких на то оснований. Четверо полицейских убиты, а Арман Гамаш – герой.

Тот, кто это сделал, хорошо знал его. И знал, как заставить его заплатить цену подороже.

Вызвав у него чувство стыда.

Несколько часов спустя в Квебек-Сити разыгралась снежная буря, и к двум часам ночи по столице гуляли ветер и снежные вихри. Дороги были закрыты, потому что видимость упала до нуля, все заволокла белая тьма.