Посол приказал морским пехотинцам отступить, не пользоваться винтовками и стрелять из своих пистолетов лишь с целью самообороны.

Затем он выполз из своего внушительного начальственного кабинета в коридор.

В течение следующего часа, когда нападавшие овладели резиденцией и зданием кафетерия, Салливен велел всем гражданским лицам собраться наверху, в укрепленном помещении для связи. Когда он услышал, как нападающие крушат стальные двери здания, посол приказал морским пехотинцам внутри строения присоединиться к гражданским в помещении. Затем он отдал им приказ сложить свое оружие в кучу в углу и как можно скорее всем сдаться.

В заключение сам Салливен перешел в укрепленное помещение, оставив снаружи военного атташе и переводчика.

Когда нападающие добрались до третьего этажа, Салливен открыл дверь укрепленного помещения и вышел, подняв руки над головой.

Прочие – около сотни человек – последовали за ним.

Их согнали в приемную комнату начальственного кабинета и обыскали. Возникла сбивавшая с толку перепалка между двумя группировками иранцев, и Салливен понял, что люди аятоллы прислали спасательный отряд, – предположительно в ответ на телефонные звонки Чарли Нааса и военного атташе, – и спасатели прибыли на третий этаж одновременно с нападавшими.

Внезапно окно зазвенело от выстрела.

Все американцы бросились на пол. Один из иранцев, похоже, решил, что выстрелил кто-то находящийся в комнате, и молниеносно направил свой автомат «АК-47» на лежавших на полу пленников; затем Барри Роузен, пресс-атташе, заорал на фарси: «Это стреляли снаружи! Это стреляли снаружи!» В этот момент Салливен обнаружил, что лежит рядом с двумя журналистами, которых ранее видел в наружном офисе. «Надеюсь, вы записываете все это в ваши блокноты», – съязвил он.

В конце концов их вывели во двор, где Ибрагим Язди, новый заместитель премьер-министра, извинился перед Салливеном за нападение.

Язди также выделил Салливену личное сопровождение – группу студентов, которые отныне будут нести ответственность за безопасность посла США. Руководитель этой группы объяснил Салливену, что они были хорошо подготовлены для его охраны. Они изучили его личность и были знакомы с путями его передвижения, ибо до недавних пор их задачей было убить его.

* * *

К вечеру Кэйти Галлахер позвонила из больницы. Ей дали какое-то лекарство, которое решило ее проблему, по крайней мере временно, и она пожелала вновь присоединиться к своему мужу и прочим в доме Лу Гёлца.

Джо Поше не хотел, чтобы кто-либо из команды с «незапятнанной репутацией» покидал этот дом, но ему также не хотелось, чтобы иранцам стало известно, где они находятся. Поэтому он позвонил Гуламу и попросил его забрать Кэйти из больницы и привезти ее на угол улицы, где женщина встретится со своим мужем.

Кэйти прибыла около семи тридцати. Ей стало лучше, но Гулам рассказал ей устрашающую историю.

– Они обстреляли наши номера в отеле, – сообщила Кэйти.

Гулам отправился в «Хайатт», чтобы оплатить счет «ЭДС» и забрать оставленные там чемоданы. Номера были разгромлены, повсюду виднелись выбоины от пуль, а багаж был растерзан в клочья.

– Только наши номера? – полюбопытствовал Хауэлл.

– Да.

– Он узнал, как это произошло?

Когда Гулам явился, чтобы оплатить счет, менеджер отеля сказал ему:

– Кто, черт возьми, эти люди – ЦРУ?

Очевидно, в понедельник утром, после того как все сотрудники «ЭДС» покинули отель, его захватили революционеры. Они перепугали всех американцев, требуя их паспорта и показывая фотографии двух человек, которых искали. Как менеджер, так и все прочие не опознали мужчин на фотографиях.

Хауэлл принялся гадать, что же так вывело революционеров из себя, заставив их учинить в номерах разгром. Возможно, их мусульманскую чувствительность оскорбили обширные запасы бара Гейдена. Гейден также оставил в своем люксе магнитофон, использовавшийся для диктовки, некоторые прослушивающие микрофоны для записи телефонных разговоров и детскую портативную рацию. Революционеры могли счесть, что это была разведывательная аппаратура ЦРУ.

В течение того дня смутные и тревожные сведения о том, что происходит в посольстве, дошли до Хауэлла и команды «с незапятнанной репутацией» через слугу Гёлца, который обзванивал своих друзей. Но Гёлц вернулся, когда все прочие ужинали, и после пары порций крепкой выпивки выяснилось, что он легко отделался, проведя большую часть времени, распластавшись на своем толстом брюхе на полу в коридоре. На следующий день дипломат возвратился за свой рабочий стол и заявился вечером домой с хорошими новостями: в субботу начнутся эвакуационные полеты, и членов команды с «незапятнанной репутацией» отправят первым рейсом.

Хауэлл подумал: у Дадгара на этот счет могут быть иные планы.

В Стамбуле у Росса Перо возникло ужасное ощущение, что вся операция выходит из-под его контроля.

Через Даллас до него дошли известия, что посольство США в Тегеране захвачено революционерами. Поскольку Том Уолтер еще раньше разговаривал с Джо Поше, он также знал, что команда «с незапятнанной репутацией» планировала как можно скорее перебраться на территорию посольства. Но после нападения на посольство почти все телефонные линии связи с Тегераном были отключены, а Белый дом монополизировал несколько оставшихся. Так что Перо не знал, находились ли его сотрудники в посольстве во время нападения, а также какой опасности они подвергались, если все еще оставались в доме Гёлца.

Потеря телефонной связи также означала, что Мерв Стоффер не сможет позвонить Гуламу, чтобы выяснить, прислала ли «отпетая команда» сообщение для Джима Найфилера, гласящее, что у них либо все в порядке, либо они попали в переделку. Вся команда на восьмом этаже в Далласе трудилась не покладая рук, наводя мосты, чтобы выйти на одну из оставшихся телефонных линий для разговора с Гуламом. Том Уолтер связался с телефонной компанией и переговорил с Рэем Джонсоном, который вел телефонный счет «ЭДС». Счет выливался в более чем значительную сумму – компьютеры «ЭДС» в различных частях США связывались друг с другом посредством телефонных линий, – и Джонсон был чрезвычайно заинтересован в том, чтобы помочь крупному клиенту. Он спросил, является ли для «ЭДС» разговор с Тегераном вопросом жизни и смерти. «Можете держать пари, что да», – ответил Том Уолтер. Джонсон пытался заполучить им выход на линию. Одновременно Т. Дж. Маркес умасливал международного оператора, уговаривая ее нарушить правила.

Перо также потерял связь с Булвэром, который должен был встретить «отпетую команду» на турецкой стороне границы. Последний раз Булвэр подал признаки жизни из Аданы, за пятьсот миль от того места, где ему надлежало находиться. Перо предполагал, что он находится в пути к месту встречи, но никак нельзя было определить, насколько далеко забрался Ралф и успеет ли он прибыть на границу вовремя.