– Сам дурак, – отозвалась Мамочка. – Сейчас бы ты, такой умный, лежал обугленный на заправке…

– Ладно… Светка, принеси ту коробку из багажника. Ты знаешь, какую…

Цифра знала. Она принесла коробку, и Ящик толстыми трясущимися пальцами стал вставлять желтые, зеленые и красные патроны в узкую щель магазина.

– На губную помаду похожи, – сказала Цифра. – На дорогую помаду…

– Нашла помаду, дура!

– Сам дурак! Чего ты их все подряд запихиваешь, они все разные…

– Нам это все равно! Валят одинаково! – он снарядил магазин, набил запасной, сунул в карман.

– Придурки вы оба, – сказала Мамочка. Она встала, подошла к костру, стала растаскивать палкой горящие ветки.

– Хватит болтать! Надо уходить отсюда! Нас ищут и скоро найдут, если мы будем сидеть тут и ждать неизвестно чего!

– Сядь, не трогай костер, – приказал ей Ящик. – В темноте мы далеко не уйдем, только из сил выбьемся. А здесь можем до утра спокойно переждать. Нас на дороге ищут, а сюда мусора не сунутся. Если даже у них соображалка сработает, все равно людей не хватит каждый проселок, каждую лесополосу прочесать.

– Он не хочет идти, потому что ему все равно конец, и он об этом знает, – сказала Цифра. – Мама, пойдем без него. Он больной, у него спираль какая-то в башке отлетела, я точно говорю. Он уже не соображает ничего, он всю дорогу так и будет понты колотить и мешать нам.

Ящик слушал ее с мрачной улыбкой.

– А знаешь, Ленка, что я вижу? – обратился он к Мамочке. – Вот четко так вижу, как по телевизору. Вижу, что с твоей доченькой все будет в порядке. И сейчас, и потом. Ты за нее можешь быть спокойна. Абсолютно. Нас с тобой, возможно, закроют, или грохнут прямо здесь – а этот мелкий зверек выживет. Это точно. Я вижу, как она охмуряет одного мента, потом другого, потом ссорит следака с прокурором, или там я не знаю с кем. С собственной женой, например. Вижу, как рыдают присяжные. Судья рыдает. Журналисты рыдают и строчат статейки, над которыми рыдает, блин, весь город… О том, как родители, такие два блинских монстра, толкали это несчастное дитя на преступления. Дитя мечтало играть на фортепьяно и ходить в кружок художественной гимнастики, а ее, представляешь, заставляли валить дальнобоев, байкеров и всяких других лохов… Ты представляешь, да?

Мамочка откинула волосы со лба, бросила палку в огонь, села на землю, с мучительным выражением прикрыла глаза. Цифра подошла к ней, присела рядом, погладила по спине.

– Я ведь предупреждала, ма… Ты сама видишь…

Мамочка вздрогнула, оглянулась на нее.

– Все! Хватит! Мы пойдем утром! Пойдем вместе, втроем! – сказала она тонким надломленным голосом. – Мы забрались в такую глушь, что нас никто не найдет. Павлик правильно сказал: тут столько мусоров не найдется…

* * *

И действительно, в районном отделе полиции не хватало сил и средств для прочесывания всей округи. Но к делу подключились байкеры и автомобилисты. Сколько их было всего, никто не считал. Основная часть колонны – не меньше полусотни байков и десятка машин, ревя моторами, сверкая фарами и хромом, прошла через Тиходонск, как поток кипящей огненной лавы. При выезде на Восточную трассу их попытались остановить гайцы, но не слишком усердствовали – помахали жезлами и отступили: против такой массы три сотрудника ГИБДД бессильны. Правда, капитан погнался на патрульной машине: просвистел по обочине, поравнялся с возглавлявшими колонну Жмотом и Русланом из «Ночных ангелов», что-то прокричал. Жмот покачал в воздухе выставленным большим пальцем, затем опустил его вниз: все нормально, отвали. Никто даже не притормозил. Капитан связался с УВД города, доложил обстановку. Зашедший в дежурную часть Лис, услышав переговоры, успокаивающе кивнул:

– Все в порядке. Это общественность по нашему «Перехвату» работает.

Дежурный так и передал.

– Общественность? – изумленно переспросил капитан, глядя вслед удаляющейся армаде. – Ну и ну…

Вылетели на трассу. Колонна разрасталась. Со стороны Мишино, Каменного Брода, Кузнецовки, Сухой Балки вливались новые и новые машины – мощные «шоссейники», стремительные спортбайки, скутера, знакомые с детства «уралы» и «ижи», экзотические «дукати», «харлеи», «кавасаки», «БМВ»… Десятки, десятки и десятки… Перец с «Бандитами» на тяжелых чопперах. Предводитель «Степных волков» Доктор Ху на новеньком «стритфайтере». «Военная дюжина» на «Уралах» в камуфляжной окраске. Амёба на своей знаменитой «Хонде-Валькирии»… Последним в хвост колонны пристроился красный «КамАЗ» со спортивным обвесом и хромированным коровьим черепом на радиаторе…

Коленвал никогда не вел учет в своей команде. С кем-то он работал в мастерской, с кем-то гонял на «покатухах», с кем-то решал вопросы по запчастям или пил пиво под шашлыки. А сколько их всего – хрен знает. Человек около тридцати… Был костяк, основа – это Горилла, Ацетон, Трэш, Мурзила. Пожалуй, все. Но когда объявили общий сбор, в «Поляну» прибыло 18 затянутых в кожу бойцов. Почти взвод. Честно говоря, он думал, будет меньше.

Колонну догнали за Смоляным. Переговорили со Жмотом, выяснили, что четкого плана нет, большая часть байкеров хочет доехать до Кащеевки, а там уже на месте смотреть, что и как.

– Я знаю, как будет. Они разнесут заправку и подерутся с ментами, – сказал Коленвал. – Может, подожгут что-нибудь, а потом до утра будут бодаться с ОМОНом. Такая будет программа, и без всякого толка. Я считаю, в Кащеевку вообще лучше не соваться, там никто прятаться не станет.

– Это не ко мне. Я отвечаю только за «Ангелов», они будут делать, что я скажу, – сказал Жмот. – Остальным пофиг.

– Ясен пень, что пофиг. Но ты этот кипеж поднял, тебе и расхлебывать. Ты вот что – скажи своим архангелам, пусть сколачивают небольшие группы и уводят их с трассы. Один архангел – трое-четверо бродяг на нормальных байках, только не скутера. И пусть катаются по всем проселкам, вынюхивают, высматривают и перезваниваются между собой. А Захар на «КамАЗе» и остальные, кто на машинах, пусть чешут по трассе, ждут сигнала, будут перекрывать, если что. Примерно так. Короче, Жмот, ты как хочешь, а мы с хлопцами разбиваемся на «тройки» и уходим в поля.

* * *

Поля, оросительные каналы, лесопосадки – справа и слева, впереди и позади. Хруст гравия под колесами, полная луна в небе, низкое урчание двигателей на малых оборотах, ночной холод. Проселок иногда сужался до обычной тропинки, они выстраивались цепочкой, подсвечивая пространство по бокам ручными фонарями.

Ржавеющий под тополями полуразобранный «Москвич».

Стая одичавших собак, неожиданно выскочившая из лесополосы.

Подвыпивший местный житель на велосипеде. «Чего? Какая приора? Да пошел ты!.. Слышь, а выпить есть?»

Коленвал, Ацетон и Горилла – «тройка». У них «харлеи» на внедорожной резине, хороший свет с дополнительными «люстрами», полные баки бензина. Но против бескрайнего пространства, раскинувшегося вокруг, этого мало.