Будто в кошмарном сне — замедленные движения, расплывчатая цветовая гамма, смазанные лица людей — Маркус увидел, как Доминик решительно и властно схватил Рафаэллу за руку. Не в силах больше сдерживать себя, Маркус отчетливо и громко произнес:

— Это инцест. Она ваша дочь.

Время остановилось. Доминик застыл на месте, оторопело глядя сверху вниз в голубые глаза Рафаэллы, которые — в минуты глубоких и сильных переживаний — становились почти серыми.

Маятник качнулся снова, будто по команде «отомри!», действие стремительно возобновилось и сразу же стало неуправляемым, краски внезапно обрели резкость, а контуры — четкость.

— Что?! — взвизгнул Доминик, отпустив руку Рафаэллы и попятившись. — Нет, Маркус, ты лжешь. Какая еще дочь? Это чушь, выдумки!

Чарльз Ратледж спокойно возразил:

— Нет, это правда. К сожалению, она действительно ваша дочь, Доминик. И ее мать — моя жена, прекрасная женщина, которую вы соблазнили и предали много лет назад.

Резко выпрямившись, Доминик шагнул к письменному столу и остановился, повернувшись спиной к остальным. Не оборачиваясь, пробормотал:

— Как зовут твою мать, Рафаэлла?

— Тогда ее звали Маргарет Пеннингтон. Вы познакомились с ней в 1963 году в Нью-Милфорде, штат Коннектикут. Вы обольстили и соблазнили ее. Вы все время лгали ей, а когда она родила от вас, бросили. Помните чек на пять тысяч долларов, который вы швырнули на ее больничную кровать? Вы узнали, что родилась девочка, и ушли, даже не обернувшись. Но тут вы прогадали — ведь моя мать была сказочно богата, единственная наследница огромного состояния. Поэтому она скрыла от вас свое настоящее имя. Слава Богу, она по крайней мере не доверилась вам окончательно. Думаю, она так и не узнала, что, даже если бы у нее родился мальчик, вы все равно не ушли бы от жены. Тогда Карлуччи еще не угрожал вам, но ведь Сильвия тоже была беременна, не так ли? Беременна Делорио, верно? И она была вашей законной женой, а Карлуччи был невероятно богат и всесилен. Бедная мама! Вы одурачили ее, поступили с ней, как последний подлец… Хотите узнать, чем все это кончилось? Сильвия, ваша жена, ваша ныне покойная супруга, по всей видимости, и была тем пьяным водителем, который врезался в машину моей матери. Так что вполне вероятно, именно она повинна в том, что моя мать сейчас лежит в глубокой коме. Вы предали мою мать, а ваша жена убила ее. Вы просто чудовище, Доминик.

Доминик повернулся к Чарльзу. Самообладание вернулось к нему, а голос вновь обрел уверенность и твердость.

— Так вот почему вы пытались убить меня. Вы наняли тех головорезов, что пробрались сюда, на мой остров. Вторая попытка была в Майами. Вы возненавидели меня за то, что я сделал вашей жене. Но все же я не понимаю, почему вы написали на вертолете слово «Вирсавия». Что сие означает?

Чарльз Уинстон Ратледж Третий перевел взгляд с падчерицы на человека, чьей смерти он так страстно желал. Потом он посмотрел на Коко, и та молча кивнула ему, понимающе и спокойно. Медленно, без малейшей патетики Чарльз произнес:

— Я всматривался в это полотно — одно из самых любимых в моей коллекции — и размышлял о Вирсавии, об этой женщине. Какой она была в реальной жизни? Что за человек? Разумеется, она была жертвой обмана, бессильной что-либо изменить, страдающей, рабски покорной. Но в отличие от Маргарет ее не бросили, как ненужную вещь; Давид взял ее в жены, его неудержимо влекло к ней всю жизнь. А вот вы вышвырнули Маргарет и стали ее наваждением, вернее, не вы, а ваш призрак, ваше отражение в зеркале, не человек, а миф, фантом. Для меня в этом заключался некий парадокс, ирония судьбы. Тот, кто уничтожил бы вас, мог отомстить за Маргарет, помог бы ей освободиться от наваждения. Вот что это означает. Чарльз с улыбкой повернулся к Рафаэлле:

— Моя приемная дочь ничего об этом не знала. Я был крайне обеспокоен, узнав, что она очутилась тут. Она прилетела сюда исключительно по собственной инициативе, не сказав мне ни слова. Это был импульс, внезапный порыв. Рафаэлла ни в чем не виновата. — Покачав головой, Чарльз добавил: — Я даже не знал, что она видела картину.

— Я видела ее давно, лишь один раз, мельком, случайно. В той заветной комнате. Потом вдруг вспомнила. Глупо, конечно, что я не подумала о возможных последствиях, потребовав, чтобы ее освидетельствовали искусствоведы. Прости меня, Чарльз. Еще я скрыла от тебя, что пишу его биографию. Я просто не хотела тебя вмешивать, поверь.

Коко иронически посмотрела на своего повелителя.

— Биография! Жизнеописание подлеца. А ведь я предупреждала тебя, Рафаэлла, что ты выбрала весьма неподходящее время для визита.

— Биография? — удивленно переспросил Чарльз.

— Я не хотела, чтобы ты об этом знал, — спокойно повторила Рафаэлла. — Не хотела волновать тебя, каким-либо образом впутывать. Да, я решила написать его биографию… да, Доминик, это действительно так. Я собиралась рассказать о вас всю правду, без прикрас, без всей этой засахаренной дребедени, которой вы меня пичкали, всей этой ерунды насчет вашей филантропии и финансовой поддержки программ перевоспитания наркоманов. Мир должен узнать, кто вы такой на самом деле. Ведь вы — уголовник, поставляющий оружие террористам, бездушная машина, ничем не лучше Родди Оливера.

Доминик, зловеще усмехаясь, посмотрел на Маркуса.

— Другие откровения будут? Кто тут еще меня ненавидит? Ты хотел суда, мой дорогой Маркус, ты требовал разбирательства — пожалуйста. Все уже вывернулись наизнанку, даже наша милая Коко. Хочешь что-нибудь добавить?

— Нет, — сказал Маркус.

— Теперь я вспомнил, — неожиданно продолжил Доминик. — Да, я помню Маргарет. Она была так молода, так беззащитна — ее родители незадолго до нашей встречи погибли. Она была так свежа и невинна, и я действительно желал ее. Внешне она чем-то напоминала Сильвию, забавное совпадение, не так ли? — Он покачал головой и повернулся к окну. — Да, она была удивительно красива, она была готова познать жизнь, любовь, секс, и я стал ее учителем. Я не причинил ей зла, напротив — я подарил ей чудесное лето.

— Но она забеременела!

— Действительно, Рафаэлла, а потом появилась ты. Так что грех тебе на меня обижаться. Правда, потом мне пришлось сказать твоей матери, что я женат. Верно и то, что в это время Сильвия была беременна Делорио. Узел казался мне сложным до тех пор, пока Маргарет не родила тебя, моя дорогая, девочку. Но на какое-то время я и в самом деле увлекся ею. Хотя, вероятно, ты права насчет того, что я все равно не женился бы на ней, роди она мне даже не одного мальчика, а двух. Мой свекор был слишком могуществен, он был невероятно, просто фантастически богат. В моих глазах он был выше закона, выше Бога.

— Как бы мне хотелось, чтобы она увидела вас теперь, увидела, кто вы такой — да, вот именно здесь, сейчас, — в окружении тех, кого вы предали, кого вы использовали в своих грязных целях, в окружении этих бандитов, которым вы платите за то, чтобы они оградили вас от возмездия.

— Рафаэлла. Красивое имя, моя дорогая. Признаться, даже если бы твоя мать носила тогда свою настоящую фамилию — Холланд, я вряд ли запомнил бы ее. Время стирает в памяти лица, особенно женские. — Он промолчал, затем тихо и бесстрастно добавил: — Что ж, слава Богу: я узнал, что ты моя дочь сейчас, а не после того, как переспал с тобой. Я отношусь к инцесту так же категорически отрицательно, как и к наркотикам. Ты очаровательна, Рафаэлла, и меня влечет к тебе — ведь ты так на меня похожа. Теперь это совершенно ясно. Интересно, если бы я все же переспал с тобой… что сделала бы Коко, убила бы тебя?