Маленькая королева вскинула руку, и помост, на котором она стояла, начал медленно подниматься и вскоре исчез в дымоходе.

— Смотрите себе под ноги, а то и упасть недолго, — предупредил Жуколов.

Его голос, раздавшийся около самого уха сестры Утты, заставил жрицу Зории вздрогнуть. Она подняла свечу и двинулась вперед, освещая путь Мероланне.

Комната, где они оказались, по размеру значительно уступала королевской библиотеке, однако потолки здесь были невероятно высокими. Подняв свечу, сестра Утта увидела стропила, словно паутиной опутанные плотной сетью канатов и веревочных лестниц.

— Прошу вас, смотрите под ноги! — вновь предостерег Жуколов.

Сестра Утта последовала его совету, опустила глаза и увидела, что чуть не наступила на трап, ведущий с пола к сундуку красного дерева, едва достававшему ей до колен. Крышка сундука была откинута, проржавевшие петли поломаны. Сестра Утта с изумлением заметила, что внутри вытянулся целый ряд крошечных домиков — простых, но изящных трехэтажных строений.

— Милосердная Зория, — прошептала жрица. — Здесь и живут ваши соплеменники?

— Нет, — откликнулся Жуколов. — Здесь живут лишь те из них, кто заботится о скважинах.

— Заботится о скважинах? — в полном недоумении переспросила жрица. — О каких еще скважинах?

— Ступайте осторожнее, — раздалось в ответ. — И берегите голову.

И действительно, сестра Утта чуть не задела головой один из веревочных мостов. Приглядевшись, она заметила, что он выполнен с большим искусством — каждый узелок завязан на редкость тщательно, деревянные планки отполированы. Жрица Зории замедлила шаг. Ей не хотелось нечаянно повредить какое-нибудь из этих приспособлений.

— Кто бы мог подумать, что здесь скрываются такие чудеса? — обернулась сестра Утта к своей спутнице.

— Этот замок всегда быт полон тайн, — ответила герцогиня, и в ее голосе послышалась печаль.

Они медленно двинулись в глубь помещения. Бывшая кладовая превратилась в магическое место, где на каждом шагу подстерегали маленькие чудеса.

— Где же ваш народ? — спросила сестра Утта.

— Здесь живут лишь личные слуги повелителя Вершины, — пояснил Жуколов. — Их не так много. Сейчас они спрятались в своих домах, ибо боятся, что великанши раздавят их. — Жуколов смущенно откашлялся, произведя звук, напоминающий птичье чириканье. — Прошу прощения, сударыня.

— Вам не за что извиняться, — улыбнулась сестра Утта. — На месте ваших соплеменников я бы тоже опасалась. А давно вы поселились здесь, в обители великанов, которые могут забрести сюда в любое время?

— Мы живем здесь с начала времен, сударыня. Повелитель Вершины создал нас и поселил здесь. Хотя, сказав «с начала времен», я несколько погрешил против истины. Этот замок стал нам прибежищем лишь со времен моего прадедушки. Но ваши земли, ваши дома, ваши крыши — они испокон веков были нашими владениями.

— Но почему тогда ваш бог зовется повелителем Вершины? — осведомилась сестра Утта. — Если вы обитаете в заброшенных кладовых, что вы знаете о вершинах и высотах?

— Он носит это имя, ибо живет на вершине, — с благоговейным трепетом пояснил Жуколов. — На самом высоком в мире шпиле. Ваш народ зовет эту вершину Волчьим Клыком.

Похоже, крышевик очень удивился тому, что сестра Утта не знает этого общеизвестного факта.

Жрица Зории покачала головой — очень осторожно, чтобы не столкнуть маленького человечка, стоявшего на ее плече. Подумать только, шпиль Волчий Клык, самая высокая башня замка, был чем-то вроде столицы народа крышевиков! Именно там, никем не замечаемый, обитал их бог. Каких только диковин нет в этом мире, вздохнула про себя Утта. Не хватает сил удивляться.

В это мгновение в дальнем конце комнаты распахнулась потайная дверь, пропуская колесницу, запряженную шестеркой белых мышей, в сопровождении караула солдат. На колеснице стояла королева, приветствуя гостей исполненным величия жестом. Затем она сделала знак, приглашая их пройти чуть дальше. Они оказались между двумя рядами сундуков и прочей мебели — сестра Утта не сомневалась, что в каждом из них скрываются миниатюрные дома и храмы, в которых славят бога, живущего на вершине башни.

Колесница королевы остановилась в глубине ниши. Мыши тут же сели и бесцеремонно принялись чистить свою белую шерстку. Сестра Утта заметила, что у стены в нише стоит высокий туалетный столик — из тех, что используют богатые дамы. Все его ящики были выдвинуты и соединены между собой сложной системой веревочных лестниц. На лестницах суетилось множество крошечных верхолазов, но сестра Утта не сразу поняла, чем именно они занимаются. Лишь мгновение спустя она заметила, что человечки спускают с верхнего ящика какой-то длинный сверток, опутанный веревками, как жертва паука в паутине.

— Не могли бы вы опуститься на колени, сударыни, — раздался в тишине спокойный голос королевы. — Нам предстоит трудная работа, и мои подданные будут чувствовать себя спокойнее, если вы сядете или опуститесь на колени.

— А без этого никак нельзя обойтись? — проворчала Мероланна. — Мое платье не предназначено для коленопреклонений. Если бы меня предупредили, что нам придется ползать по полу, я выбрала бы наряд поскромнее.

Сестра Утта отметила, что недовольство герцогини вполне оправдано. Она сама была значительно крепче и здоровее Мероланны, а ее простое монашеское одеяние, в отличие от пышных юбок герцогини, не затрудняло движений. Тем не менее пора ее юности тоже давно миновала, и, когда жрица опустилась на пол, ее суставы хрустнули.

Когда обе дамы уселись на полу, несколько солдат и три крошечных бритоголовых существа (судя по тонким чертам лица, женщины) вынесли мягкую кушетку, прежде, несомненно, служившую шкатулкой для драгоценностей. Сверток на веревках опустили на кушетку, осторожно развернули, и взорам собравшихся предстала крошечная женщина с темными волосами и матово-бледной кожей. Она была мертва или погружена в глубокий сон.

— Позвольте представить вам знаменитую и истинную прорицательницу, чья семья на протяжении веков нерасторжимо связана с повелителем Вершины, — изрекла королева крышевиков. — Сегодня она впервые донесет слова повелителя до представителей вашего народа.

Три бритоголовые женщины — судя по всему, жрицы — подошли к кушетке. Одна из них встала в изголовье, две другие — по обеим сторонам. В руках они держали чаши с каким-то веществом. В следующее мгновение жрицы подожгли это вещество, и, когда клубы дыма окутали лежавшую прорицательницу, жрицы нараспев забормотали какие-то заклинания. Голоса крошечных женщин были такими тихими, что сестра Утта, как ни напрягала слух, не смогла разобрать ни единого слова. Пение продолжалось несколько томительно долгих минут; сестра Утта ощущала, что сидевшая рядом с ней герцогиня ерзает от нетерпения. В напряженной тишине шуршание шелкового платья Мероланны звучало как раскат грома.

Наконец жрицы смолкли и замерли, склонив головы. Ничто не нарушало тишину. Может, надо задать прорицательнице какой-то вопрос, в замешательстве думала сестра Утта. Но вот женщина на кушетке зашевелилась. Сначала она заметалась, словно охваченная тревожным сном, потом повернулась и села. Глаза ее были широко раскрыты, но взгляд устремлен в пустоту. Казалось, она не замечала ничего, что происходит вокруг, не замечала даже двух исполинских посетительниц, сидевших на полу. Потом она заговорила на каком-то непонятном языке. Голос ее оказался удивительно низким, как жужжание пчелы. Жрицы внимали прорицательнице, раскачиваясь из стороны в сторону.