Катя едва успевала справляться со всеми этими делами, а дни так и летели.

И вот уже стало чувствоваться, что морозам конец. По утрам, когда девочки шли в школу, стояла еще как будто нетронутая, крепкая зима. Зачастую снег порошил мостовую, ветер гнал по обледенелым тротуарам белую пыль, и на ступенях школьного крыльца лежали только что наметенные волны свежего снега.

А когда девочки возвращались домой, была уже настоящая весна. Выпавший утром снег успевал потемнеть и подтаять. С крыш капало, а пробившееся сквозь тучи солнце по-весеннему пригревало щеки.

Незаметно подошло и Восьмое марта.

Накануне этого дня школьницы собрали в классе восемнадцать рублей (по пятьдесят копеек с каждой девочки) и купили в большом цветочном магазине на Арбате пышную и нарядную гортензию в горшке. Цветок унесла с собой Аня Лебедева. Она обещала девочкам, что будет поливать его так, чтобы не помялась розовая рогожка, в которую был обернут горшок.

Наутро Аня перед школой зашла за Катей, и обе подруги зашагали рядом по аллее бульвара.

Аня бережно, обеими руками, несла завернутый в газету горшок с высокой, широколистой и как будто накрахмаленной гортензией. А Катя несла обе сумки — свою и Анину. Сегодня Катина сумка была гораздо толще, чем всегда: в ней, кроме книжек, лежал уже совсем готовый московский альбом.

Буйный мартовский ветер рвал бумагу из Аниных рук, и она еще крепче прижимала к себе горшок с живым, нежным цветком. Над верхушками деревьев метались, шурша крыльями, встревоженные галки.

— Ты осторожней, скользко, — говорила Катя. — И вообще, дай лучше цветок мне. У тебя, наверно, руки озябли.

— Ничуть не озябли, сама донесу, — отвечала Аня, все ускоряя шаг. Наконец она почти побежала вперед и вдруг в самом деле, поскользнувшись, с разгона упала прямо в снег, лицом вниз.

— Что — вдребезги?! — закричала не своим голосом Катя, подбегая ближе.

Но Аня быстро вскочила на ноги. К груди она крепко прижимала свою драгоценную ношу. Горшок был цел и невредим. Катя осторожно пощупала цветок под бумагой и убедилась, что гортензия тоже цела.

— Как это тебе удалось так ловко упасть? — спросила она, стряхивая снег с Аниного пальто. Аня, у которой брови и ресницы были еще в снегу, мотнула головой и сердито сказала:

— Сама разобьюсь, а его не разобью!

Девочки пошли медленнее.

В раздевалке они бережно, с опаской развернули чуть-чуть влажную бумагу. Все три шапки гортензии, пышные, нежно переливающиеся из белого в голубой, сиреневый и розовый, были целехоньки. Даже ни один из крупных ярко-зеленых листьев не отломился и не помялся. Одним словом, гортензия выглядела так, будто ее только что принесли из магазина, где она стояла на полке, среди нарядных корзин и букетов в больших вазах.

Анна Сергеевна вошла в класс, как всегда деловито, с классным журналом в руках. Увидя на столе цветы, она остановилась на минуту, как будто не узнавая своего стола.

— Что это, девочки? — словно не понимая, спросила она.

Тут Зоя Алиева, которой было поручено поздравить Анну Сергеевну, выступила вперед и торжественно начала:

— Дорогая Анна Сергеевна! — Она немножко помолчала, перевела дыхание и повторила громче и решительнее: — Дорогая Анна Сергеевна! Горячо поздравляем вас с Международным женским днем! Желаем вам здоровья, успехов, чтобы все у вас… то есть у нас… было хорошо. А цветок этот мы потом завернем и сами отнесем к вам домой.

Анна Сергеевна, улыбаясь, кивнула головой:

— Спасибо, спасибо, дорогие девочки! Я, конечно, очень благодарна вам и тронута. А цветок давайте лучше оставим здесь, в классе. Ведь я так мало бываю дома, и ухаживать-то за ним некому. А здесь вы по очереди будете присматривать за моим цветком. Ладно?

— Хорошо, Анна Сергеевна, — ответили хором девочки. — А где он будет стоять? У вас на столе?

— Нет, на столе он будет нам немножко мешать. Я из-за него не увижу, кто из вас вертится и шалит на уроке… Нет-нет, — это я так, в шутку: в последнее время вы отлично себя ведете. Но только цветок нам лучше всего поставить на подоконник, вот тут, посередине. Посмотрите, как хорошо! И в классе как-то стало нарядней и веселей. Правда?

— Правда! — дружно ответили девочки.

— А теперь давайте заниматься.

Но тут Анна Сергеевна заметила, что у Кати на парте, рядом с учебниками, лежит пухлая, в красном шелковом переплете книга.

— Что это, альбом? Уже готов? — спросила Анна Сергеевна и подошла поближе.

Катя встала:

— Да, Анна Сергеевна. Хотите посмотреть? Мы так торопились, чтобы кончить к сегодняшнему дню.

— Вот молодцы! — сказала Анна Сергеевна. — Конечно, посмотрю с удовольствием, но только не сейчас, а после уроков. А пока положи альбом в парту, чтобы он не отвлекал от работы ни вас, ни меня.

…Как только прозвенел последний звонок, Анна Сергеевна сама вспомнила про альбом, взяла его у Кати из рук и тут же начала перелистывать.

— Великолепно сделан, — сказала она, — не хуже ореховского. Неужели сами обтянули? А буквы как хорошо получились! Ну прямо точно напечатанные.

И в самом деле, альбом вышел на славу. Сквозь красный шелк нигде не проступило ни одного пятнышка клея. Буквы, вырезанные из золотой бумаги, были одна в одну — прямые и очень аккуратные.

Вкось — из угла в угол — шла сверкающая надпись: «Наша Москва. Альбом. Составил 4-й кл. «А» московской средней школы им. Н.К. Крупской».

На плотных, гладких страницах ровным, старательным почерком — то с нажимом, то легким прикосновением пера — были переписаны стихи разных поэтов о Москве и коротенькие рассказы о том, как выглядели раньше различные улицы города. Рассказы чередовались с видами теперешней Москвы — Кремля, Красной площади, набережных, театров и скверов с пышными каскадами фонтанов. Глянцевитый картон цветных открыток поблескивал и отсвечивал, словно водяная гладь. Под снимками нынешней Москвы были четко выписаны старые и новые названия улиц и объяснения, когда что построено и что тут было прежде.

— Вот как! — проговорила с улыбкой Анна Сергеевна. — Вы даже знаете, откуда взялись названия улиц и переулков!

— Да, только жалко, что не все названия, Анна Сергеевна, — сказала Лена Ипполитова. — Мы знаем, что на Поварской жили повара, в Хлебном переулке — хлебники, пекари, а вот откуда взялся, например, Воротниковский, мы так и не узнали. Что там, воротнички делали, что ли?

Анна Сергеевна рассмеялась:

— Нет, там жили «воротники» — привратники, охранявшие городские ворота.

Наконец учительница отложила альбом в сторону, сняла очки и сказала:

— Я вижу, девочки, что вам немало помог макет, который вам прислал Сережа Решетников?

— Да, очень помог! Очень! — ответили девочки.