Седар Уоллес.

У мелового круга виднелись десятки глиняных божков с воткнутыми в них обломками стали. Эшлин переступила меловую черту. Люди Уоллеса выстроились по дуге вдоль черты, но в круг вошел только Уоллес. По традиции поединок проводился один на один.

Эшлин и Уоллес сблизились на расстояние десятка шагов. Седые волосы Седара были уложены аккуратным узлом, борода подстрижена. По западному обычаю он прочертил грязью три полосы в волосах. Его доспех, сделанный из сотен металлических пластин, покрытых красной эмалью, походил на змеиную чешую.

– Я думал, ты не придешь, – сказал Уоллес.

– И ошибся.

– Тогда приступим, – буркнул Уоллес.

– Сначала я хочу задать тебе вопрос.

– Не пытайся меня уговаривать, полукровка. – Уоллес сделал шаг вперед. – В круге только сражаются, а не чешут языками.

– Правда, что Линкон Поммол помог набрать бойцов в твое воинство перед моей коронацией?

Уоллес изумленно взглянул на Эшлин, но ничего не ответил.

– Тебе сообщили, что я сняла стражу с городских стен и отправила гвардейцев на охрану замка. Об этом знали только верховные бароны.

Вначале Эшлин подозревала в предательстве Корбона или Брока, но, увидев выражение лица Линкона перед тем, как отправилась на поединок, поняла, что с ним что-то неладно.

Уоллес улыбнулся:

– Что ж, тебя все равно ждет смерть, поэтому, так и быть, я скажу тебе, что твой так называемый приспешник, погрязший в долгах, действительно тебя предал. Он желает тебе зла куда дольше, чем я.

Эшлин скрипнула зубами и почувствовала, как шипит и раскаляется драконья нить на запястье.

– Он умрет следующим.

– Возможно. – Уоллес обнажил меч и привычным движением занес его для атаки. – Но убью его я.

Он двинулся на Эшлин. Она отступила влево, чтобы замах клинка пришелся вдоль торса Уоллеса, и кончиком пальца коснулась запястья. Ощутила скопившуюся силу.

– Из тебя не вышел бы правитель, – заявил Уоллес, уверенно наступая на Эшлин, которая продолжала отходить влево по кругу, следя за руками и ногами противника и выжидая удобного момента. – Несмотря на все твои рисунки, на все твои знания и убеждения, ты так и не осознала, что мир – это жестокий и зловещий вихрь. – Он двинулся за ней по кругу. – Все, что с ним можно сделать, – это отвоевать себе уголок и защищать его. Твой отец это понимал, а ты…

Эшлин сжала в кулаке пузырек с божьим мхом. Стекло треснуло. Она сорвала драконью нить с запястья и протянула ее через окровавленный кулак. Сила знакомо заискрила по телу, а потом ее мощные волны пробежали по руке и сотрясли жилы. Нервные окончания напряглись. Эшлин вздохнула полной грудью, собирая силу воедино – это упражнение она проделывала еженощно, – и ощутила, как по легким и сердцу заскользили пучки молний. Она раскрыла ладонь – сияющий свет стек по рукам и собрался у кончиков пальцев.

Уоллес опустил меч, замер и удивленно пробормотал:

– Это еще что за хрень?

– Это мой клинок, – ответила Эшлин и выпустила молнию в Седара Уоллеса.

Разряд поразил его правую руку, красные пластинки доспеха рассыпались по жухлой траве и подожгли ее. Вторая молния ударила Уоллесу в грудь и сбила его с ног.

Он изумленно вытаращил глаза и завопил:

– Ведьма! Демоница!

Верховный барон испуганно уставился на своих людей у края мелового круга. Все они обнажили мечи, но опасались переступить черту.

– Помогите! – хрипло выкрикнул Уоллес. – На помощь!

Воины на миг замешкались – для альмирцев меловой круг был священным местом. Но столь же священной была и черта, отделяющая колдовство от людей. Люди Уоллеса с криком рванулись к Эшлин.

Она схватила Уоллеса за шею и вздернула стоймя, будто младенца. Драконья нить придала Эшлин невероятную силу.

– Погодите! – заорал Уоллес бойцам.

Эшлин сдавила ему горло и выпустила скопившийся заряд в тело мятежного барона. Выбеленная мелом трава в круге обуглилась, от Эшлин волнами расходился невероятный жар, от которого кожа на лице Седара Уоллеса зашкворчала, поджариваясь, будто на сковороде.

Что-то хлопнуло. Все вспыхнуло ослепительной белизной.

Альмира, Незатопимая Гавань

Невообразимо яркая вспышка заставила Гаррета прикрыть глаза ладонью, но оранжевое сияние проникло сквозь сомкнутые веки, высвечивая мелкие кровяные сосуды изнутри. Когда Гаррет снова открыл глаза, Седар Уоллес и его воины исчезли.

В центре выжженного круга стояла Эшлин Мальграв, тяжело дыша. Над ее плечами мелькали разряды молний. Темное облако, промчавшись по опустевшему полю, взмыло в небеса и растаяло. За свою жизнь Гаррет видел много странного, но с таким столкнулся впервые.

– Что случилось? – пробормотал один из бойцов.

– Куда все делись? – прошептал другой.

К ногам Гаррета с влажным шлепком шмякнулся дымящийся труп. Чешуйчатый доспех Седара Уоллеса раскалился добела, будто его целый час продержали в кузнечном горне. Металл сплавился с кожей и седыми волосами, лица не осталось.

Линкон был прав – часть работы сделана без участия Гаррета, но исполнить оставшуюся часть будет гораздо сложнее.

Вдовы бросились к королеве. Люди Линкона их не останавливали, но королевские гвардейцы в орлиных масках не двинулись с места.

Рядом с Гарретом испуганно переговаривались бойцы:

– О боги, это Седар Уоллес?

– Что она с ним сделала? И как?

– Она ведьма! Проклятая папирийская ведьма!

– И как нам теперь быть?

– Фиг его знает!

– Если Эшлин выиграла поединок, то осада кончена?

– Да кого теперь волнует какая-то осада? – Один из солдат указал в поле. – Она только что живьем изжарила Седара Уоллеса и убила сотню его бойцов.

Гаррет посмотрел вдоль шеренги воинов и увидел Линкона Поммола, который переводил взгляд с волков Уоллеса на вдов, бросившихся на защиту Эшлин. Верховный барон не был военачальником, но понимал, что должно произойти, чтобы к концу дня занять альмирский престол.

Альмира, Незатопимая Гавань

Перед глазами Эшлин мелькали искры. Тело горело, жилы полнились жаром. Использование драконьей нити причиняло невероятную боль, но то, что чувствовала сейчас Эшлин, было намного больше боли.