[Соловьев 1988: 388]. А. Л. Хорошкевич придерживалась мнения, что галицкие князья продолжали владеть Дмитровом с 1432 г. и до окончательного поражения Василия Косого в 1436 г. [Хорошкевич 1978: 196].

Видимо, уступкой Дмитрова Василий II признавал высокое положение своего политического соперника. В Орде в 1432 г. между ним и отцом Василия Юрьевича Юрием Звенигородским уже возник прецедент обмена Дмитрова на великое княжение; вполне вероятно, что этот случай был повторением уже пройденной ситуации. А. А. Зимин писал: «За отказ от претензий на великокняжеский престол он пожаловал Василию Косому Дмитров, как это было в аналогичном случае с его отцом» [Зимин 1991: 74].

А. Л. Хорошкевич сделала предположение, что в качестве приложения к этому докончанию возникла «Запись о душегубстве», датируемая исследователями обычно 50–60 гг. XV в [Хорошкевич 1978: 203]. Она обратила внимание на состав дмитровских волостей, упомянутых в документе: «Волости, названные дмитровскими в “Записи”, были компактно расположены в бассейне среднего течения р. Клязьмы и ее притоков Волхонки, Гуслицы, Мерьской к востоку от г. Москвы по направлению к древней столице Владимиро-Суздальского княжества – Владимиру. Территориально они не были связаны с Дмитровом, поскольку находились значительно восточнее и южнее, нежели основные земли…» [Хорошкевич 1978: 197]. В конце XIV в. волости Волхна, Сельна, Гуслица, Рогож и Загарье Дмитрий Донской передавал Петру как «московские» [ДДГ: 34 (№ 12)]. Исследователь допускала, что в начале 30-х годов XV в. их статус мог быть все еще не вполне определен, хотя по завещанию звенигородского князя они отходили его сыну Василию как «дмитровские» [ДДГ: 54 (№ 29)]. Возможно, указывая на их подсудность Москве в «Записи о душегубстве», дополняющей договор весны 1435 г., Василий II пытался застраховать себя от потери Дмитровской земли и ограничить власть Василия Юрьевича. Таким образом, появившись в разгар усобиц, правовой документ московского правительства преследовал цель «централизации суда в Московском Великом княжестве» [Хорошкевич 1978: 203]. Подобная реконструкция вполне допустима, так как неясный статус этих территорий мог дать повод великому князю для ограничения власти местного князя над Дмитровом.

Василий II не потерял Дмитров в 1432 г., остался он за ним и в 1435 г. Источники не поясняют, по каким причинам Василий Косой пробыл в Дмитрове всего «един месяц» [ПСРЛ, т. XVIII: 175; т. XXIII: 149; т. XXV: 252; т. XXVI: 191]. Однако последующее развитие событий показывает, что, готовясь к новому выступлению, мятежный князь двинулся на Кострому и Галич. Дмитров не годился ему в качестве базы для сбора войск.

Победа Василия II Васильевича над Василием Косым вновь привела к тому, что Дмитров оказался в руках великого князя, что и было закреплено договором с Дмитрием Шемякой 13 июня 1436 г. [ДДГ: 90 (№ 35)].

В 1447 г. Дмитров в третий раз был использован в роли удобного компромисса для улаживания межкняжеских отношений между великим князем и местным правителем. Василий II передал этот город своему союзнику Василию Ярославичу Серпуховскому в счет недоданной «дедины» – наследства Владимира Андреевича, перешедшего в фонд земель московских князей (Углича, Козельска, Гоголя, Олексина, купли Пересветовы и Лисина) [ДДГ: 129–130 (№ 45)]. Передача Дмитрова в чем-то тоже несла характер возвращения наследия серпуховских князей, так как обращалась к восстановлению серпуховско-дмитровского единства конца XIV в. В. А. Кучкин комментировал это соглашение: «Самому Василию Ярославичу эти земли не принадлежали, но они, видимо, оставались объектом его постоянных притязаний. Можно думать, что Темный лишь удовлетворил эти притязания, не дав ничего сверх требуемого» [Кучкин, Флоря 1979: 209].

В дополнение к Дмитрову Василий Ярославич получил звенигородскую волость Суходол и Вышгород на Протве. В. Д. Назаров уточнил датировку этого договора. По его мнению, он был заключен при личной встрече союзников под Угличем в первой половине – середине января 1447 г. [Назаров 1975: 56] Вновь Дмитров выступил в роли почетного пожалования от лица великого князя. Конечно, это означало как признание больших заслуг его союзника Василия Ярославича в борьбе с Дмитрием Шемякой, так и то, что опасное для великого князя политическое противостояние все еще не было завершено. А. А. Зимин, датировавший это соглашение в более широком хронологическом диапазоне – до утверждения в Москве Василия II в феврале 1447 г., писал: «Серпуховской князь и московский великий князь вели тогда совместную борьбу с Дмитрием Шемякой, и перспективы этой еще не завершенной борьбы ярко отразились в рассматриваемой договорной грамоте» [Зимин 1958: 310].

Однако такое воссоединение серпуховских и дмитровских владений было недолгим. По следующему договору Василий II отнял Дмитров у Василия Ярославича, ничем это не компенсировав [ДДГ: 169 (№ 56)]. По мнению В. Д. Назарова, для такой меры, направленной против бывшего союзника, великому князю необходимо было условие полного прекращения борьбы с Дмитрием Шемякой, конец которой положила смерть последнего в Новгороде в июле 1453 г. [Назаров 1975: 57–58].

Непростая владельческая судьба Дмитрова в XIV в. не могла не повлиять на его положение в событиях второй четверти XV в. Претензии на город со стороны Юрия Дмитриевича не столько воскрешали галицко-дмитровское политическое единство XIV в., сколько опирались на порядок совместного родового владения всей вотчиной московских князей. Соглашаясь на уступку Дмитрова, великий князь признавал высокое положение стороны, с которой он заключал договор и делился своей великокняжеской властью над территорией.

Роль Дмитрова в качестве центра самостоятельной земли в XIV в. или вызывает сомнения, или же была представлена очень слабо. В XV в. город, безусловно, потерял черты прежней независимости и не мог проявить какую-либо самостоятельную позицию в межкняжеских усобицах второй четверти XV в.

Образование Дмитровской земли было инициировано Москвой в конце XIV в. – начале XV в., видимо, с целью противостояния возможной агрессии со стороны тверских или серпуховских князей. Не будучи по своему происхождению московским пригородом, Дмитров благодаря своему важному географическому положению сумел со временем приблизиться именно к такому статусу. Обладание Дмитровом политическими соперниками Василия II не могло повлиять на расстановку сил. Кратковременное княжение в городе Юрия Дмитриевича в 1432 г. и Василия Юрьевича в 1435 г. лишь декларировало права этих князей по отношению к великому князю, являлось признанием их власти.

* * *

История Москвы, Коломны, Звенигорода и Дмитрова во второй четверти XV в. указывает на наличие крепких представлений в кругу потомков Дмитрия Донского о правах сместного владения Московской землей всеми представителями рода Даниловичей. На эту политическую основу ориентировались в своих действиях и решениях как Василий II, так и его противники.

Местные князья не должны были чувствовать себя в Москве «чужаками», на протяжении всех междоусобных войн сохраняя свою долю в управлении столицей. Московский престол дважды получал Юрий Дмитриевич, месяц правил на нем Василий Юрьевич и почти год – Дмитрий Шемяка. Источники позволяют считать, что в Москве и в Коломне мятежные князья находили не только отпор недоброжелателей, но и поддержку сторонников.

Рассматривая себя почти равноправными наследниками земельного фонда, завещанного Дмитрием Ивановичем,