но вполне безопасной, местами её словно сделали шире, отбив от скалы несколько кусков камня. И она была длинной, ведь прошло несколько минут, а мы так и не достигли её конца.

– Айвен, – в какой-то момент оглянулась я, поняв, что дэва отстала. Её задумчивый взор был устремлён вперёд. От звука моего голоса она вздрогнула словно очнувшись.

– Да. Иду, – прибавила Ларак шаг.

– Получается, что бы это ни было, оно как-то управляет снами? – тем временем заговорил Люций – тропа стала шире, позволяя идти рядом друг с другом.

– Да, верно. Обычный сон напоминает неустойчивую пирамиду, и когда ты проникаешь в него, то стоишь на её шаткой верхушке, – отозвалась Айвен сосредоточенно. Сновидения были той вещью, которая оставалась крайне далёкой от моего понимания. Я их опасалась. Ведь именно приходящие кошмары мучили меня по ночам. Сейчас тревожных сновидений стало меньше, но за много лет выработалось чувство настороженности, словно глубокая трещина в ровной твёрдой поверхности. И вот теперь, сталкиваясь с подобной стороны с магией снов, я чувствовала, как из этой прорехи начинала сочиться липкая и густая смола. – А этот сон совершенно на ином уровне. Это многоуровневая башня, с твердым, нерушимым фундаментом и стенами без окон. В ней много уровней, и мы находились лишь вначале.

– Если стены нерушимые… – задумчиво протянул Моран, под его обувью хрустели мелкие камни. – То как ты вытащила Сару и себя?

– Я ничего не сломала. – Айвен остановилась, её голос слегка дрожал. Но вовсе не от страха, он вибрировал от напряжения. Её глаза сверкали в ночной тьме. – Мы находились недалеко от входа, и я всего лишь прошла через открытую, пока не запертую дверь.

Холодок прокатился по спине. Заставив неожиданно окончательно осознать всю плачевность нашего положения, одиночество и покинутость. Нас осталось трое на вершине горы. Трое из нескольких десятков даэвов явившихся на этот склон, где, будто в бездне, истлевало всё живое. Он пожирал всех, стирая без следа. И даже внезапно поднявшийся ветер обдал холодом, хлестнув по щекам.

Я шагнула ближе, положив руку на плечо Айвен, и сжала. Будто от этого молчаливого жеста ей стало бы легче. Но дар применять не решалась. Некоторые эмоции надо пережить, чтобы после стать сильнее.

– Всего лишь? – неожиданно сказал Люций и сдержанно фыркнул. – Ну надо же. Всего лишь! – Моран покачал головой, посмотрел на Ларак и вновь мотнул головой, усмехнувшись уже краешком губ.

– Люций… – предупреждающе проговорила я хмурясь.

– Сорель, твоя подруга… – Люций вскинул ладонь, указывая на Ларак. – Дочь сомниума, подобно которому, судя по тому, что я успел узнать, Дэвлат ещё не видел. Я могу что угодно думать про Изабель Ларак, но её таланты заслуживают как минимум признания. И, судя по сегодняшней ночи, талант и дочь не обошёл стороной. Никто из остальных сомниумов не то, что никого не разбудил, они даже сами не очнулись. А ведь среди них имелись и весьма сильные. – Моран шумно выдохнул и перевёл взор на Айвен. – Сколько воинов кичатся своей силой, не представляя из себя, по сути, ничего. А ты, будучи гораздо особеннее других, сама себе обрываешь крылья.

Моран отмахнулся. В обычное время он и вполовину не был настолько прямолинеен. Нет, правда всегда звучала из уст. Но обычно гораздо мягче, чем ныне.

Вскоре мы услышали звук воды – пенящийся, эхообразный и монотонный звук, который может быть лишь у горной реки, обтачивающей множество камней в своём русле.

Полная тишина, царившая прежде и невольно помогавшая сосредоточиться, разлетелась вдребезги.

Бабочка продолжала порхать вперёд, имитируя полёт, но порой плавно плыла, будто забывая шевелить крыльями.

Люций поднял руку, невесомо касаясь ткани в области груди у самых ключиц.

– Сильно болит? – спросила, заметив его движение. – У меня есть мазь от яда тварей.

Моран покачал головой, опираясь ладонью о своё колено, облегчая себе крутой подъём. Уже через несколько метров дорога вновь выравнивалась, всё ещё находясь под наклоном, но не таким вертикальным.

– Мазь лучше приберечь. Она может понадобиться для более важного дела. А это всего лишь слабый ожог. Пройдёт.

Я кивнула, ведь сама считала так же. Но отчего-то всё равно предложила.

– Сорель, кстати, все спросить хотел… – Люций оглянулся, на мгновение его внимание ушло за мою спину – там, где шла Айвен. Её громкое дыхание поблизости говорило, что девушка не отстала.

Див будто сомневался, стоило ли затевать этот разговор рядом с Ларак? А я вроде как начинала по-настоящему доверять подруге, всё ещё с опасением и настороженностью, но всё же с готовностью пойти навстречу.

– Что спросить?

Уголок губ Люция дёрнулся, он отвернулся и пошёл быстрее. Шум воды становился громче, а значит, мы всё же двигались по направлению к реке.

– В Ветии ты долго стояла у прилавка со свирелями… После – тот парнишка из радужного дома произвёл впечатление на тебя своей игрой. – Я заметила, как пальцы Морана стали постукивать по его собственному бедру, словно выдавая нетерпение.

– Мне понравилась не столь его игра, сколько… – прошептала я, отводя взор.

– Что ты сказала?

Я могла поклясться, что он расслышал.

– Мне понравилась не его игра, – уже громче повторила я, отчего-то ощущая лёгкое тепло, растекающееся по щекам.

– Что же тогда? – прозвучало то ли с искренним любопытством, то ли с насмешкой. Чуть подумав, я решила, что всё вместе. Это словно стало искрой, вспышкой, заставившей процедить:

– На свирели играл мой отец по вечерам. Не постоянно, но очень часто. Особенно когда я была совсем маленькая. Я засыпала под эту музыку. Когда стала чуть старше, то играть он стал меньше.

– Почему же меньше?

– Музыкой меня стало сложнее усыпить. Мы больше разговаривали, – не задумываясь, изрекла я. В следующую секунду остановилась, посчитав, что сказала слишком много.

Накрыла ладонью половину лица.

И почему вопросы Люция меня вновь разозлили? Снова будто забирается в самую душу.

– Я не знала, – вдруг раздалось за спиной едва слышно, тревожно и тихо. Что-то в голосе Айвен заставило мои внутренности будто ухнуть вниз. Может, чувство вины? Вот только…

– Я тоже забыла, – проговорила негромко, перевела взор на шагающего впереди Люция, на его волосы, приходящими в движение на каждый его шаг и словно мерцающими в ночи серебром, которое так жадно поглощали мои собственные глаза. – Думала, что забыла.

Мы достигли реки. Тропа упиралась в невысокий водопад, который срывался с отвесного уступа, врезался в каменную поверхность и отбивал брызги, летящие во все стороны. Сразу за водопадом на той стороне виднелся вход в пещеру.

– Снова подземелье? – с сомнением процедила Айвен, вспоминая подземные ходы под Турисом.

– Ну это пещера,