Как только принцесса покинула Элантрис, гвардейцы отступили, но банда больше не хотела драться. Громилы накинулись на брошенную у повозки добычу.

Раоден отошел подальше от перевернутых и разбросанных по мостовой ящиков; люди Шаор не замечали его, они были слишком заняты набиванием ртов. Принц устало наблюдал за ними. Все кончено. Никогда больше дворяне не ступят за ворота Элантриса. Его утешало только то, что никого из придворных не убили.

Внезапно он вспомнил о Саолине и бросился к другому концу площади, упал на колени рядом с раненым другом. Старый солдат смотрел перед собой широко распахнутыми, невидящими глазами, его голова перекатывалась из стороны в сторону, и Раоден пригнулся, чтобы различить его бормотание:

— Я подвел моего господина. Я подвел лорда Духа. Я подвел, подвел, подвел…

Принц застонал, склонив в отчаянии голову. «Что я наделал?» — снова и снова проносилось у него в голове. Он беспомощно прижал к груди новоявленного хоеда.

Погруженный в горе, Раоден продолжал сидеть на мостовой долго после того, как громилы Шаор подобрали последние рассыпанные крохи и убежали. Из забытья его вырвал знакомый звук.

Ворота Элантриса открывались второй раз за день.

— Госпожа, вы ранены? — Глубокий голос Эйша дрожал от беспокойства.

Сарин попыталась утереть глаза, но слезы не желали высыхать.

— Нет, — сквозь всхлип выдавила она. — Все хорошо.

Сеона не убедил ответ, и он медленно облетел ее по кругу, выискивая раны. За окном несущейся кареты мелькали дома и лавки Каи. Иондел, которому принадлежал экипаж, остался у ворот Элантриса.

— Госпожа, — снова попытался Эйш, — что с вами?

— Я не ошибалась. — У принцессы вырвался горький смешок над собственной глупостью. — Мне нужно радоваться: я была права с самого начала.

— Дух?

Сарин кивнула и откинулась на изголовье сиденья, уставившись в потолок.

— Он прятал от людей еду. Ты бы видел их, Эйш, — они потеряли от голода разум! Солдаты Духа не пускали их к повозке, но они оголодали до такой степени, что решили прорваться с боем. Я даже не представляю, как они сумели напасть, у них не имелось ни доспехов, ни оружия — только голод. А он стоял там с битком набитым мешком ворованной еды и спокойно наблюдал, как проваливается его замысел!

Сарин в отчаянии уткнулась лицом в ладони.

— Почему я так глупа?!

Сеон сочувственно замерцал.

— Я знала, что что-то нечисто. Почему меня не радует, что я оказалась права?

Принцесса попыталась глубоко вдохнуть, но у нее перехватило горло. Надо было слушаться Эйша: она уделяла чересчур много внимания Духу и Элантрису. Чувства помешали ей проверить зародившиеся подозрения.

И как результат разразилась катастрофа. Ей удалось заставить дворян откликнуться на боль и несчастную судьбу элантрийцев. Давние предубеждения постепенно теряли вес, а кораитское учение о терпимости проникало в души придворных. Но теперь они будут помнить только о том, как на них напали. Сарин благодарила Доми, что хотя бы никого не ранили.

Мысли принцессы прервало громкое клацанье доспехов на дороге, по которой неслась карета. Сарин взяла себя в руки и выглянула из окна — узнать, что происходит. Двойная шеренга солдат в кольчугах и кожаных доспехах маршировала по дороге к Элантрису. Их плащи развевались на ветру красными и черными всполохами: личная гвардия Йадона.

При виде сумрачных воинов Сарин охватил озноб.

— Идос Доми, — прошептала девушка.

В глазах гвардейцев застыла мрачная решимость: они шли убивать.

Поначалу кучер не хотел слушаться приказа погонять изо всех сил, но немногие могли успешно противиться упрямой теоданской принцессе. Вскоре они уже въезжали по подъездной дорожке к дворцу, и Сарин на ходу выпрыгнула из кареты, не дожидаясь, пока кучер опустит подножку.

Дворцовая прислуга за последнее время прониклась к ней уважением и поспешно уступала дорогу спешащей по коридорам принцессе. Часовые у кабинета короля тоже привыкли к ней и только вздохнули, послушно распахивая двери.

При виде ее лицо Йадона вытянулось.

— Не знаю, чего тебе надо, но твое дело подождет. У нас кризис…

Сарин с размаху опустила руки на стол, так что тот содрогнулся, а стакан для карандашей свалился на пол.

— Во имя святого Доми, могу я узнать, что вы творите?

Король от ярости залился краской и выпрямился во весь рост.

— На моих придворных напали! Мой долг ответить ударом на удар.

— Не надо вещать мне о долге, Йадон, — прорычала принцесса. — Ты десять лет искал повод уничтожить элантрийцев! Если бы тебя не удерживали народные суеверия, ты бы давно убил всех до единого.

— И что? — холодно спросил он.

— Я не позволю использовать мою Кручину как повод! Отзови солдат.

Йадон фыркнул.

— Тебе следует поблагодарить меня за быстрые ответные действия, принцесса. Сегодняшнее нападение поставило под угрозу твою честь.

— Я сама способна позаботиться о своей чести, Йадон. Твои войска разрушат все, что удалось достигнуть за последние недели.

— Все равно твоя Кручина была идиотской задумкой, — выпалил король, роняя на стол стопку бумаг. Верхний лист колыхнулся от падения, и внимание Сарин приковалось к написанному на нему. Слова «Элантрис» и «уничтожение» бросились в глаза, страшные и беспощадные. — Иди в свою комнату, Сарин, — продолжал король. — Через несколько часов все будет кончено.

Только сейчас принцесса осознала, как она выглядит: красное, заплаканное лицо, простое однотонное платье перепачкано пятнами пота и элантрийской слизи, а растрепанные волосы кое-как собраны в спутанную косу.

Но момент неуверенности миновал, стоило ей увидеть светящиеся удовлетворением глаза Йадона. Он без раздумий обрек на смерть беспомощных, голодающих жителей Элантриса. Он без единого сожаления подписал приказ о гибели Духа. И все из-за нее.

— Слушай меня, Йадон, — холодным, твердым голосом отчетливо выговорила Сарин. Она вытянулась во весь свой шестифутовый рост и нависала над коротышкой-королем, сверля его взглядом. — Ты отзовешь солдат из Элантриса. Ты оставишь жителей города в покое. Или я всем расскажу твои секреты.

Йадон фыркнул.

— Не веришь? — продолжала она. — Я думаю, что ты запоешь по-другому, когда арелонцы услышат правду. Ты сам знаешь, что тебя и так считают глупцом. Они делают вид, что охотно выполняют приказы, но в глубине души ты знаешь, что за покорностью кроется насмешка. Думаешь, никто не слыхал о потопленных кораблях? Думаешь, они не посмеивались за твоей спиной, представляя, как скоро их король станет беднее барона? Конечно, они знают. И как ты покажешься перед двором, когда они узнают, каким образом тебе удалось выкрутиться? Когда я расскажу, что это я спасла твои доходы, я выпросила для тебя сделку с Теодом, что не кто иной, как я сохранила под тобой трон?