Суббота, 2 декабря. Лагерь 28. 83° ю. ш. Выступили при очень неблагоприятной погоде. Недаром вчера с SE набежали облака, посулив недоброе. Сегодня мы весь день шли со снегом и при самом плохом освещении. Лошади сначала двигались вяло, глубоко проваливались. Ветра почти не было; температура воздуха высокая. Я предложил Отсу взять на себя общий надзор над всеми лошадьми, но он предпочел взять одну под уздцы. Я с большим удовольствием предоставил ему Сниппетса, а сам побежал на лыжах. Идти было очень легко, и я несколько раз сфотографировал лошадей на ходу. В 3 ч освещение (по актинометру Уоткинса) было очень хорошее. Вторую половину перехода лошади шли значительно лучше. Я шел впереди и, чтобы не отстать, должен был ускорить шаг. На место мы пришли в блестящем состоянии.

Грустно, но надо произносить Виктору смертный приговор, чем бедный Боуэрс очень огорчается. Виктор в прекрасном состоянии, и его хватит собакам на пять раз. Лошадей волей‑неволей надо убивать, потому что кончается корм.

Мы достигли 83‑й параллели и, наверно, дойдем до глетчера. Сегодня вечером небо проясняется, и метеорологические условия вообще улучшились. Невольно падаешь духом, когда пробиваешься вперед сквозь сплошную белую стену снега. Не будь передового отряда, который указывает нам курс, было бы очень трудно. Собаки держатся великолепно, и с завтрашнего дня мы несколько увеличим их грузы. Завтра вечером придется убить еще одну лошадь. Тогда корма для остальных пяти хватит как раз на три дня. Насколько можно судить, все будет хорошо, если только погода дозволит нам добраться до глетчера, не сбиваясь с пути. В своем дневнике спутник Шеклтона Вильд записывает 15 декабря, что в этот день он в первый раз за месяц не может отметить великолепную погоду. У нас же, наоборот, хороший день до сих пор был исключением. Все же мы еще не потеряли ни одного дня. Когда мы разбивали лагерь, было тепло, и снег, падая, таял. Все вещи у нас промокли насквозь. Отс вчера переселился ко мне в палатку, он поменялся местами с Черри‑Гаррардом.

Теперь в двух палатках мы размещаемся в таком составе: в одной я, Уилсон, Отс и Кэохэйн; в другой — Боуэрс, Эдгар Эванс, Черри, Крин и санная команда — лейтенант Эванс, Аткинсон, Райт и Лэшли.

Мы все стали есть конину, питаемся хорошо, голода никто не чувствует.

Воскресенье, 3 декабря. Лагерь 29. С погодой нам до смешного не везет. Я всех поднял в 2 ч 30 м утра, думая выступить в 5 ч. Шел густой снег, однако идти еще можно было бы, но пока мы завтракали, ветер усилился. К 4 ч 30 м с юга дул уже настоящий шторм. Защищавший лошадей снежный вал разнесло, намело громадные сугробы, и сани мигом занесло. Такого ветра я в здешних краях летом еще не испытывал. К 11 ч поутихло. В 12 ч 30 м мы поднялись, поели и собрались. Тучи прорвались, показалась земля, а в 1 ч 30 м солнце уже ярко сияло. Отправились в 2 ч. Кругом, со всех сторон была видна земля, и, если бы не облако к SE, все сулило бы прекрасный день. В 2 ч 15 м я заметил, что облако расползается. Через четверть часа оно заслонило собой землю в 30 милях от нас, а к 3 ч настигло нас. Солнце скрылось, повалил снег. Условия для ходьбы сделались ужасные. Ветер с SE усилился, свернул на SW, немного спустя вдруг перескочил на WNW, потом на NNW. Теперь дует в этом направлении и крутит густо падающий снег. Перемены эти происходят с неимоверной, прямо ошеломляющей быстротой. Невзирая на все невзгоды, нам удалось продвинуться на 11,5 мили к югу. В 7 ч вечера мы добрались сюда на ночлег, измученные переходом при таких невозможных условиях.

Передовой санный отряд прошел еще 6 географических миль дальше, прежде чем остановился лагерем. Я думаю, эта работа им уже невмоготу. Сегодня Боуэрс и я пошли вперед на лыжах. Определяли курс по компасу. Крутившийся перед лыжами снег мешал нам, но в последний час слабо засветило солнце. Погода основательно испортилась. Если так продолжится на глетчере, мы окажемся в очень затруднительном положении. Пора бы, кажется, счастью повернуть в нашу сторону. При такой обстановке каждая миля дается ценой тяжкого труда.

Лошади великолепно сделали свое дело. Корма хватит на несколько большее время, чем мы ожидали. На Викторе оказалось порядочное количество жира, то же будет и с остальными. Нам не о чем было бы беспокоиться, если б только благоприятствовала погода.

Понедельник, 4 декабря, 9 ч утра. Лагерь 29. Я всех поднял в 6 ч. Ночью ветер перебросился с NNW на SSE. Он был несильный, но солнце скрылось, и небо помрачнело. Смутно виднелись клочки земли. Мы полагали, что как‑нибудь сможем продвинуться вперед, но во время завтрака ветер вдруг усилился. Когда мы выглянули из палатки, одного взгляда была достаточно, чтоб отказаться от мысли отправиться в путь. Свирепая метелица крутила снег, сухой и мелкий, как мука. Мы все работали, воздвигая новые, солидные снежные валы для защиты лошадей. Работа неприятная, но существенно содействующая спокойствию животных, которые за валами стоят сонные и скучные, но нисколько не зябнут. Вчера вечером собаки пришли в лагерь вместе с нами. Возчики со своими санями подошли сегодня поутру, как раз когда мы кончали вал. Следовательно, мы опять все в сборе.

Шедшие позади с большим трудом разбирали наши следы и говорят, что, не будь следов, они не могли бы держаться курса. В эту погоду нет никакой возможности двигаться вперед, а чем объяснить ее — положительно не знаешь. Барометр вчера к ночи поднялся от 748 до 761 мм. Феноменальный скачок. В атмосфере, очевидно, происходит какая‑то большая неурядица. Что ж, надо терпеть и надеяться на лучшее; вот и все. Только берет невольная досада, когда сравниваешь такую погоду с той, которую испытали наши предшественники.

Лагерь 30. Ветер утром упал, а в 12 ч 30 м небо начало проясняться. К 1 ч засветило солнце, к 2 ч мы выступили, а к 8 ч вечера пришли в этот лагерь, пройдя 13 миль. Во все время перехода земля была ясно видна, и мы легко различали все ее очертания. Есть много не отмеченных на картах глетчеров (например, около горы Рейд целых три). Очертания у гор округлые, массивные, с небольшими выступами и пиками. Глетчеры прорыли глубокие проходы между ними и спускаются под очень большими углами. На предгории выделяются два‑три пика с голыми, почти перпендикулярными вершинами. Они, должно быть, гранитные. Узнаем после. Впереди нас поднимается гора Надежды, покрытая круглой ледяной шапкой и усеянная большими камнями. Завтра должны дойти до нее без труда: всего 12 миль. Лошади сегодня шли великолепно, легко преодолевая глубокий снег в ложбинах. Они, очевидно, в гораздо лучшем состоянии, чем лошади Шеклтона, и не подлежит сомнению, что они прошли бы много дальше, если б хватило корма. Собаки — прелесть, но пришли голодные, так что пришлось пожертвовать бедным маленьким Майклом, на котором, как и на прочих, оказалось очень много жира.

За эти два ужасных дня мы потеряли всего 5–6 миль, но ненадежное состояние погоды внушает мне опасения относительно глетчера. Там более, нежели где‑либо, нам нужна будет хорошая погода. Преследует сознание, что лето выдалось ужасное… Мы, можно сказать, одолели первую часть нашего путешествия. Если смотреть с этого лагеря на SSE, где видна самая далекая земля, кажется более чем вероятным, что на Барьере возможно достигнуть более высокой широты. Так что Амундсен, который идет тем путем, должен, если ему сколько‑нибудь повезет, сократить горный переход до каких‑нибудь 100 миль. Во всяком случае, это подает прекрасные надежды на будущий год, если только придет новый транспорт. Глубина ложбин равняется, по‑видимому, 12–15 футам или около того. Ночью были сильные порывы ветра, мало обещающие хорошего.