поприще стремительную карьеру от судового электрика, до старшего помощника и совладельца судна.

— Поздравляю, чо… А девка… Думаешь, она умеет готовить?

— В любом случае лучше меня. К тому же готовить можно научиться — это в данном случае не главное.

— Так и думал. Не ради готовки хочешь брать.

— Я уже совершил несколько долгих рейсов в чисто мужском обществе, — поморщился Старпом, — И это было… Отвратительно. От этого вынужденного воздержания мой мозг не может нормально думать, а к мужчинам у меня тяги нет.

— Теперь понял, — Падди изобразил то, что на его лице означало улыбку.

— Что?

— Почему плохо вязать сочную девку без удовольствия. Это не нравится только пидарасам.

— Что-то подобное и имел ввиду. К слову о девке… Твоя очередь получать удовольствие.

— В смысле?

— Заверни её в одеяло и тащи. Только не урони. А я возьму второе одеяло и буду стирать за нами следы.

— Куда тащить? В комнату?

— Нет. Как мы её потом оттуда выведем? В машину сразу. Спрячем в ящике под задним сиденьем.

— Она в таком виде всю ночь лежать будет?

— Поверь — ей не привыкать. Только укрой, чтобы не замерзла.

— К машине тоже подземный ход?

— Да. Дойдем до комнаты — пропусти меня вперёд, я покажу…

* * *

Утром Старпом встал бодрым и выспавшимся. Умывшись и еще раз при дневном свете осмотрев комнату, чтобы убедиться, что от их вчерашних похождений не осталось следов, они потащились на мессу. Падди, правда, возражал, но Старпом убедил его, что надо продолжать играть благочестивых паломников до конца. К их радости, выяснилось, что состоятельным паломникам привилегии положены не только в плане проживания. В то время, как простые смертные слушали проповедь стоя, а босота вообще толпилась снаружи, через открытые двери разглядывая внутреннее убранство, они с комфортом сидели в закрытой ложе и могли даже переговариваться, не будучи услышанными.

— Так — тут чисто, — Старпом осмотрел ложу на предмет возможного подслушивания и подглядывания, — Можешь нарушить обет.

— Ты довольный… — покосившись на него заметил Падди, — Предвкушаешь, как нового кока будешь «жарить»?

— Не без этого. А ты чего какой смурной?

— Не спалось…

— Теперь-то почему? Тут матрасы куда мягче, чем в камере. После тюрьмы сон на них должен быть особенно сладок.

— Не могу расслабиться…

— Ты нервный стал какой-то… Почувствовал, что не так уж неуязвим, как думал раньше? Это хорошо — осторожнее будешь.

— Буду. Вернусь, подниму ребят и решу проблему с этим ебаным Синдикатом. Раз и навсегда.

— Начнешь войну?

— Они уже начали, — Падди решительно сжал кулак, — Я собираюсь победить.

— Если хочешь идти в лобовую — дело твое…

— Есть идея получше?

— Да. Подумать. Ты умеешь, не притворяйся тупым громилой.

— Сделать как в Норине?

— Отличный вариант!

— Я подумаю…

Некоторое время они молча слушали хор. Старпом задумчиво кивал в такт свои мыслям. Падди, не любивший церковные ритуалы, просто морщился.

— Ты это… Извини, — внезапно сказал Старпом.

— Чего?

— За вчерашнее. Я знал как ты относишься к лонгцам… Это было грубо.

— От тебя — ожидаемо. Извинения — неожиданно. Проповедей переслушал?

— Скорее вчерашний разговор. Как я сказал, у меня проблемы с чувством вины.

— Забей… — Падди отмахнулся, — Все привыкли…

— И меня это устраивало. Но сейчас я поразмыслил и решил, что мне стоит поработать над личностью. Особенно в этой части.

— Зачем? Вроде и так неплохо?

— Да. Но я могу лучше. А моя неспособность чувствовать вину меня ограничивает.

— Почему?

— Все логично — если я не знаю, что такое чувство вины, я плохо могу заставлять других людей её испытывать. А это ведь мощнейший рычаг воздействия. Посмотри на тех людей внизу. Их сперва заставили чувствовать себя виноватыми в выдуманных проступках, потом пообещали прощение, и они счастливы. Они готовы отдать последнюю рубаху…

— Ты говнюк… — хмыкнул Падди, — Я думал, ты правда извиняешься.

— Я был вполне искренен. Конечно, это было скорее следствием логических рассуждений, основанных на знании твоего характера и анализе твоей реакции, чем порывом души, но, думаю, это вопрос практики.

— Практикуйся на других. А мне мозг не еби.

— Ну ты же мой друг?

— Папа говорил, что я не умею друзей выбирать…

— Он был не прав. Извини, конечно…

— Не извиняйся. Особенно после твоих объяснений.

— Как скажешь. Но твой отец всё равно неправ. Умение выбирать друзей и нужных людей для выполнения важных задач — одна из самых сильных твоих сторон. Делаешь ты это, конечно, скорее интуитивно, чем осознанно, однако это факт. Именно благодаря этому ты одолел и пережил большинство своих врагов и конкурентов. Ты в этом, как Луиджи Магна в архитектуре. Гений…

— Ладно. В этот раз нормально.

— Спасибо — я старался.

Тепло улыбнувшись, Старпом дал знак, что месса окончена и они могут идти. Падди, обратно напустив на лицо скорбное выражение встал и пошел к двери. Старпом тоже встал, но немного задержался и еще раз посмотрел на верующих, потом на священников, потом на удаляющегося Падди и самодовольно хмыкнув: «С первого взгляда — довольно легко…» пошел следом.

* * *

Плотно позавтракав и прихватив еды в дорогу Старпом с Падди отъехали километров пять вниз по дороге и, свернув, припарковались возле живописного озерца в окружении дубов и пихт. Открыв заднюю дверь, Старпом поднял подушку сиденья и вытащил из-под него послушницу которая уже давно очнулась и, судя по сбитому одеялу, пыталась высвободиться. Вернув сиденье на место он усадил её как смог и вытащил кляп.

— О-о-у… Амф-фаф… — девушка пошевелила сведенной от долгого пребывания в открытом состоянии челюстью, — Оы аеы…

— Ноги затекли? — заботливо осведомился Старпом, — Сейчас…

Он расстегнул ремни, позволив пленнице со стоном блаженства, разогнуться и расправить конечности.

— Так лучше?

— Уу… — она принялась руками разминать щеки, — Сасибо…

— Пожалуйста. Что-то еще?

Послушница, то ли от шока, то ли от контраста между ситуацией и поведением Старпома, несколько минут тупила не зная, что сказать. Старпом терпеливо ждал, потом устал и решил взять инициативу в свои руки.

— Как тебя зовут?

— Ебанашка… — поняв, что сказала, она отрицательно замахала руками, — Ой, то есть Черри!

— Поздно. Мне уже «Ебанашка» понравилось. А за что тебя так, кстати?

— Ну это… Потому что я послушница, то есть почти монашка, и с Предвестником того…

— «Ебалась», грубо говоря.

— Ага…

— Остальные, к этому, видимо относились не очень?

— Да… — послушница, обиженно надула пухлые губы, — Называли меня Ебанашкой все время и шушукались за спиной. Предвозвестник, когда злился, часто говорил что многие хотят… Ну, вместо меня… Но все время меня вызывал.

— А как ты вообще к нему относилась?

Вместо ответа, «Ебанашка» отвела глаза. Взяв за подбородок, Старпом