Засыпая, она повторяет рецепты снадобий из тех книг, которые похоронят завтра утром на кладбище монастыря. Отныне она будет выучивать наизусть по одному рецепту каждую ночь. Разумеется, сохранить в своей голове целую библиотеку она все равно не сможет. Да и кто бы смог? Даже ее отец не справился бы.

«Путь постижения тайн Господних через природу не может быть легким, Фаустина. Помни слова Гиппократа: „Жизнь коротка, искусство вечно, возможности преходящи, опыты трудны, а суждения сомнительны“. Подумать только, такое смирение в человеке, жившем до Рождества Христова. Со всеми нашими знаниями нам еще далеко до него».

Что ж, она будет делать все, что в ее силах. И все же хорошо было бы найти среди послушниц помощницу, юную душу, энергичную и сообразительную, и рука об руку с ней выковать первые звенья той цепи, которую они передадут затем другим, ищущим плодов того знания, коим она обладает сейчас.

Завтра она поговорит об этом с аббатисой.

Она закрывает глаза и засыпает. А вокруг нее тихо спит монастырь.

Все персонажи этого романа вымышлены, так же как и сам монастырь Санта-Катерина, хотя его описания во многом совпадают с историей и архитектурой монастыря Сан-Антонио в Полезине, Феррара, в котором и в наши дни продолжает существовать закрытая бенедиктинская община.

Однако исторический фон, на котором происходят события, соответствует реальности.

Одним из последних решений Трентского собора, принятых прямо перед его роспуском в декабре 1563 года, была поспешная, но обстоятельная реформа женских монастырей, ставшая ответом на жестокую критику протестантов. Изменения, коснувшиеся всех сторон монастырского уклада, были введены в практику не сразу, многое зависело от воли местного епископа, ордена, к которому принадлежала община, сопротивления влиятельных семей.

Но постепенно реформа победила везде. В Ферраре семья д’Эсте некоторое время покровительствовала монастырям, однако герцог Альфонсо Третий, несмотря на то что был женат трижды, так и не смог произвести на свет законного наследника, в результате чего в 1597 году, после его смерти, город со всеми его владениями вошел в число папских провинций. На исходе XVI века, когда за невестой просили немыслимое приданое и едва ли не половину благородных итальянок ждал постриг, монашеская жизнь изменилась раз и навсегда.

Инспекции, или «посещения», как их называли, приносили новые правила. Все контакты с окружающим миром были жестоко ограничены; все лишние окна и отверстия в стенах замурованы, повсюду поставлены решетки. Стены были сделаны выше (в некоторых местах верхние ряды кирпичей не скрепляли раствором, чтобы они обвалились, если кто-нибудь вздумает приставить к ним лестницу изнутри или снаружи). Планировка церквей была изменена таким образом, чтобы никто из мирян не видел монахинь. Монастырские парлаторио были разделены решетками и тяжелыми занавесями, для того чтобы монахини не могли больше свободно общаться с членами своих семей. Театральные и музыкальные представления пострадали особо. В некоторых городах пьесы и все виды полифонии были изгнаны из монастырей, монастырские оркестры упразднены, на все музыкальные инструменты, кроме органа, наложен запрет. Инспекторы входили в кельи монахинь и конфисковывали мебель, книги, любые предметы роскоши и личные вещи.

Однако подобные репрессии не оставались без ответа. Едва за инспекторами закрывались ворота, как в обители наступало определенное послабление нравов, и так с переменным успехом продолжалось много лет. В некоторых местах монахини отказывались вводить у себя подобные перемены; иные даже сражались за свои свободы. Но, разумеется, всегда проигрывали.

Сохранившиеся документы тех лет донесли до нас отдельные голоса протеста. В начале XVII века Арканжела Таработти, старшая из шести дочерей и хромая от рождения, написала целый трактат о вреде насильственного заключения в монастырь, который был опубликован двадцать лет спустя. Однако приводимый ниже отрывок из письма, посланного в 1586 году монахиней обители Санти-Наборре-э-Феличе в Болонье самому Папе, при всей своей лаконичности, выражает самую суть дела: «Многие из нас заперты здесь не по своей воле и лишены всяких контактов с миром. Живя в такой строгости, всеми покинутые, мы осуждены претерпевать муки ада в этом мире и в следующем».

Этот роман посвящается им и миллионам других женщин, живших до и после них.

Огромное спасибо сотрудникам Британской библиотеки в Лондоне, которые, не покладая рук и не теряя чувства юмора, добавляли кипы книг в читальный зал гуманитарных наук № 1. Там, если удастся найти место для работы, писатель оказывается почти что в раю на земле.

Я должна особо поблагодарить Вивиан Наттон, профессора истории медицины из колледжа при Университете Лондона. Она весьма любезно познакомила меня с особенностями медицины и науки того времени, которое я описываю в книге. Моя признательность Кати Лоу из колледжа Королевы Марии Университета Лондона, щедро делившейся со мной своими безграничными знаниями о том мире, в котором жили монахини эпохи итальянского Возрождения. Лори Страз и Дебора Робертс, занимающиеся популяризацией и интерпретацией средневековых церковных песнопений, открыли мое сердце и уши чудесам изысканной музыки, звучавшей в женских монастырях. Вклад этих людей в создание романа «Святые сердца» чрезвычайно велик. Все ошибки в романе на моей совести.

В Ферраре, Италия, я посетила монастыри Тела Христова и Сант-Антонио-ин-Полезин. Это дало мне не только эмоциональную, но и географическую основу романа. Город настолько привлекает своей историей и гостеприимством, что я все время удивлялась, почему он не переполнен туристами, хотя, несомненно, в этом есть и своя привлекательная сторона.

Как всегда, я приношу глубочайшую признательность моим агентам Клэр Александер и Салли Рейли, моему американскому редактору Сюзанне Портери, моему редактору в Лондоне Элизе Диллсворт, а также неподражаемому Ленни Гудингсу, издателю «Virago Press».

Писателя, когда он работает над рукописью, нельзя назвать абсолютно уравновешенным человеком. Я должна попросить прощения у моих дочерей Зои и Джорджии за чрезмерное количество разговоров в нашем доме о монахинях. Хочется поблагодарить за конструктивную критику Эйлин Хорн, Кристофера Болласа, Джиллиан Слово, Марию Марагонис, Дона Гаттенплана, Яна Гройновски, Скарлетт Макгвайр, Джозефа Кальдерона, Сью Вудман, Кристину Шеволл и Изабеллу Планнер. И наконец, я хочу выразить благодарность Тезу Бентли, помощнику редактора, который своим неумолимым пером придал написанным мною словам необходимый блеск, но который также страдал (и я не склонна употреблять это слово фигурально) рядом со мною, когда работа заходила в тупик. Стоит сказать, что, когда в романе отсутствуют мужские персонажи, со мной рядом должен находиться мужчина из плоти и крови, чья сдержанность и душевная широта упасет меня от безумия.