Спину стянуло, а потом он увидел потолок.

Ламерт приподнял ему голову и дал напиться.

— Помнишь что-нибудь?

Нахмурился. Оказывается, хмуриться тоже было сложно. Странное чувство отсутствия мышц повергало в небольшую панику.

— Ты на сильной обезболивающей магии, так что не удивляйся отсутствию тактильных ощущений.

Ламерт вздохнул, серьезно пояснил.

— Короче: когда Иэнель порталом закинула вас сюда, спины по сути у тебя не было. Ты был без сознания около трех нодов и практически сразу умер. Мы только и успели что подключить тебя к аппаратам.

Тут же в памяти всплыли и яркая вспышка, и чудовищная круговерть портала, и дикая боль, парализующая разум. Испуганные фиолетовые глаза, медленно тающие в беспросветной тьме. Как хорошо, что боль тогда была такой краткой. Долго бы он не выдержал.

Ламерт улыбнулся, видя замешательство в глазах приятеля и его желание осознать и ощупать себя, чтобы убедиться в том, что все происходит на самом деле.

— Умер Урмэд, а ты остался, — пояснил Ламерт, разворачивая над ним трехмерную картинку его ДНК. Спираль осталась только одна.

И только сейчас Тайрен осознал, что недавно увидел — его кожа вновь стала светлой.

— Как видишь, разгадка нашей дилеммы был очень проста. Тебе всего то надо было до конца убить того парня. Как только его астральная проекция отделилась, твоя ДНК заработала самостоятельно. Но тело было настолько повреждено, что пришлось погрузить тебя в искусственную кому. Можно сказать, спину — кожу, мышцы ребра, сухожилия мы вырастили тебе заново, ровно, как и одну почку, и часть легкого. Именно поэтому дышать тебе пока будет тяжеловато. Но всё позади, кризис миновал, и ты идешь на поправку.

— Сколько…? — с трудом шепнул Тайрен.

— Четырнадцать недэй.

Болезненно прикрыл глаза.

— Иэнель…?

— Она заняла твое место. И скажу тебе, у неё отлично получается.

Он рассказал об итоге сражения, о казни, о том, как идут дела в дайонаре.

— Да, — помялся Ламерт, — тут возникла маленькая проблема…

Тайрен заинтересованно посмотрел на лекаря. Говорить было тяжело.

— Ну?

— Понимаешь, твоё тело настолько сильно было повреждено, что я побоялся запускать полную регенерацию — это бы убило тебя. Так что всё, что ниже головы осталось от прежнего хозяина. Изменил только пигментацию кожи.

Ламерт тревожно заглянул в глаза другу, готовясь выслушать гневную отповедь, но Тайрен только улыбнулся. Тепло и казалось, даже как-то облегченно.

— Ты не расстроен?

«А чему расстраиваться?» — думал Тайрен, — «К телу Урмэда давно привык, да и положа руку на сердце оно было ничуть не хуже его собственного. Даже плечи у серого были пошире, а благодаря каждодневным занятиям он был в прекрасной форме».

— Отличная новость. Только… Лам, не убирай шрамы пожалуйста.

— Серьезно? — удивился айн, — Ты хочешь их оставить? Но зачем?

Тайрен вздохнул. В груди жгло, он уже устал от этого разговора. Его клонило в сон, и он не знал, что на это ответить.

Ламерт весело фыркнул.

— Я кажется догадался! Все из-за того случая, помнишь, когда твоя сестра на свой день рождения пригласила тех подруг.

Тайрен откровенно поморщился. Вспоминать это не хотелось, и к ужасу своему осознал, что Ламерт раскусил его, как гнилой орех.

— Мы тогда ели именинный торт твоей сестрёнки, ох и вкусный же он был, — цокнул языком Ламерт, — и одна коза… как там её… — он театрально наморщил лоб, — ах, вспомнил — Камилла, противная к слову девица, сказала, что если на тебя надеть платье, ты вполне сойдешь за девчонку — такой ты премиленький. Я до сих пор помню это гаденькое девчачье словцо — фыркнул он, — Помню, эта идея многим показалась дельной, и они всей стаей пытались поймать тебя нода четыре кряду. Держу пари, ты ей очень нравился, но выразить свои симпатии она по-другому, увы, не сумела!

Ламерт рассмеялся. Тайрен подкатил глаза.

— Тебя спас тот платан, что рос на границе верескового поля. Никто кроме тебя на него забраться не смог.

Тайрен всё же улыбнулся воспоминанию. Как раньше всё было просто. Вот бы сейчас забраться на самую высокую ветку того платана, спасаясь от проблем.

— И теперь ты боишься, что Иэнель тебя не узнает… — хмыкнул друг.

Тайрен скрипнул зубами. Ну почему он такой беспомощный? Как хотелось бы сейчас придушить этого догадливого говнюка.

— Ладно, будь по-твоему. Раз нравится тебе твоя порченная рожа, то я всё оставлю как есть.

— И эти — Тайрен опустил взгляд на грудь.

— И все-таки дайонар плохо на тебя повлиял, ты так и остался сумасшедшим даггером, — буркнул Ламерт, — дело твоё.

Ламерт театрально вздохнул и набрав в шприц желтоватую субстанцию, впихнул в катетер на его левой руке. Сон пришел избавлением от этого невыносимого балабола.

Тайрен сидел на стуле, развернутом спинкой к себе и морщился. Ламерт в очередной раз намазывал его травяным снадобьем чтобы спина заживала быстрее. Регенерация и так шла стремительным ходом, но время не ждало и Иэнель должна была возвратиться на днях, передав дела, совету цехов и переехав обратно во дворец к отцу. Урмэд умер, она сделала что могла и три с лишним месяца несла тяжкое бремя правительницы Дайонара. Инаугурация Шаона состоится после подписания мирного договора во дворце Эндвида.

Тайрен горько вздохнул. Скрыть от неё то, что он жив было идеей Эндвида. Он не одобрял, но отчасти понимал необходимость этой меры.

Бессмысленно черкал по бумаге карандашом, рисуя по памяти карту расположения замков и земель Айданара. В середине Озерный Лес чуть выше и правее…

Получился пятиугольник с центром. Тайрен отложил бумагу, критично на нее взглянул и нахмурился. Мало того, что все помеченные замки подверглись нападению, так они образовывали интересный знак.

— Лам, тебе это ничего не напоминает? — Тайрен показал рисунок приятелю-магу.

Тот вытер руки о полотенце, взял чертеж и удивленно стал разглядывать.

О тайне Врат, что находились здесь, знало лишь трое: Ламерт, Тайрен и Эндвид. А знак, начертанный на вратах древней арки был очень похож. Вспомнив легенды айданов, что поведал ему Тайрен, Ламерт нахмурился. Сходил в соседнюю комнату и принес настоящую карту. Расстелил ее на полу точно под стулом, на котором сидел друг, дорисовал линии и расставил нужные точки. Получилась пентаграмма с внешним и внутренним кругом, и девятью замками на соединении линий.

— Тебе не кажется необычным, что замки семей больше всего пострадавших в резне стоят именно на местах старых капищ?

Ламерт странно посмотрел на него.

— Думаешь, это как-то связано?

— Когда ты сейчас дорисовал, я почти уверился в своих предположениях. Я пятнадцать весен ломал над этим голову, но всё что-то не сходилось.

— Считаешь там кто-то