Паг замер в оцепенении.

— Думаю, я мог бы проспать неделю, — вдруг сказал он.

— Не расслабляйтесь, мой герцог Звездной Пристани, у нас еще есть дела.

— Дела? — переспросил Паг.

— Неужели ты забыл, — начал Джеймс, — что камень должен быть доставлен на место? Забыл, что армия моррелов все еще в Сумрачном лесу, а стражники Делехана окружают нас?

— Пытаюсь вспомнить, — слегка скривился Паг.

— Если они появятся сейчас, — слабым голосом произнес Оуин, — я — мертвец. Не могу даже пальцем пошевелить.

— Что ж, — сказал Локлир, — если мы должны пережить все это, то я бы не хотел умереть из-за того, что слишком устал и не могу защитить себя. Вы, чародеи, в состоянии соображать?

— Я в состоянии, — ответил Паг. — Помогите мне встать.

— Что ты собираешься делать? — спросил Джеймс, подняв его на ноги.

— Используя все оставшиеся силы, друзья мои, — начал Паг, — мы устроим небольшое представление.

Локлир недоуменно заморгал.

— Я схожу с ума. На мгновение мне показалось, что ты предложил устроить представление.

— Именно это я и сказал, — подтвердил Паг. — Идем со мной.

Трое усталых, ничего не понимающих людей переглянулись, а затем последовали за невысоким человеком в черном балахоне.

Морэльф был в ярости. Он сражался с принцем Калином и Длинным Луком уже два дня, но никак не мог приблизиться к ним. В горах у моррелов было некоторое преимущество, но здесь, в густых лесах, эльфы и их проклятые друзья люди одерживали верх.

Лишь одно было хорошо — направление битвы, ведь они приближались к Сетанону. Морэльф ждал приказов отца, и до него дошла весть о том, что рифтовая машина была каким-то образом выведена из строя. Из-за этого могло полететь много голов, но Морэльф был уверен, что его головы среди них не будет.

— Хозяин, гонцы прибыли.

Он ожидал увидеть своих разведчиков, которые следили за эльфами, но вместо этого вошли двое моррелов из личной охраны его отца. Они были грязными, усталыми и практически в панике.

— В чем дело? — спросил Морэльф.

— Катастрофа! На стенах Сетанона!

— Говори! — заорал Морэльф.

— Три дня назад мы нашли путь в город, и наш хозяин оставил нас возле задних ворот замка. Большую часть дня он не появлялся. Затем под землей что-то загрохотало, и на зубчатой стене замка мы увидели…

— Говори, что ты видел! — потребовал Морэльф, схватив одного из стражников за грудки.

— На стене мы увидели твоего отца, и с ним… Мурмандрамаса. Я знаю, это был он, Меченый. Он выглядел изможденным, как будто долго голодал, и бледным, как будто вылез из-под земли, но я знаю — это был он. Без всяких сомнений. Он крикнул, и мы услышали его голос, доносимый до нас с помощью магии, так же, как десять лет назад. Это был его голос, — испуганно поведал второй охранник.

— Да, — подтвердил первый, — это был Мурмандрамас. Между ним и твоим отцом стоял, как раб, принц людей, Арута. Мурмандрамас сказал, что он наконец-то исполнит пророчество и отнимет жизнь у Повелителя Запада, но когда он уже занес над ним свой меч…

— Что! — снова заорал Морэльф, ударив воина, отчего тот упал на землю. — Клянусь твоей жизнью, ты скажешь мне, — обратился он к другому стражу.

— Милорд, позади них вдруг воспарил великий дракон — создание из тех, что давно уже не живут. Он был весь в огненном сиянии, освещен радугой, а на спине его возвышался чародей в черном. Он прокричал, что Мурмандрамас — лжепророк. Затем дракон изверг из своей пасти струю огня, так что мы почувствовали жар этого пламени на земле у наших ног. Ваш отец и Мурмандрамас на наших глазах превратились в пепел, тут же развеянный ветром, в то время как Повелитель Запада, принц Арута, остался невредимым.

Морэльф взвыл от ярости и ударил стражника.

— Будь прокляты все маги и пророки! — Он повернулся к солдатам. — Объявите всем, что мы возвращаемся на Север. Это безумие окончено!

Восемь моррелов поторопились исполнить приказ.

Морэльф повернулся и зашагал в северном направлении к своему главному лагерю. Он прошел всего несколько ярдов по дороге, когда из темноты появилась фигура и раздался голос:

— Милорд!

— Кто это?! — возмутился Морэльф. Он слишком поздно понял, что знает того, кто приблизился к нему, и это осознание пришло вместе с болью. Нараб вонзил кинжал в сына своего врага.

Морэльф опустился на колени, приоткрыв от изумления рот, затем упал на землю и затих.

— Мы выполнили нашу часть, — прозвучал голос около дороги.

— Я выполню свою, — развернулся Нараб. — Моя семья отмщена, и я верну наших людей домой, — сказал он, когда появились Мартин Длинный Лук и его эльфы.

— Мы не будем препятствовать вам, пока вы идете на Север, — пообещал герцог Крайди. — Но никогда больше не возвращайтесь на Юг.

— Лиэллан с ее Снежными Леопардами и мой клан теперь стали самыми сильными на Севере, — заявил Нараб. — Пока мы правим, мы будем держаться нашей стороны гор, — он указал пальцем на Мартина и эльфов. — А вам я посоветую держаться своей.

Нараб развернулся и исчез, а Мартин обратился к эльфам:

— Давайте отправимся в Сетанон и попытаемся приоткрыть завесу тайны над чудом, о котором только что узнали. Я хотел бы найти Пага и разузнать, как это Мурмандрамас восстал из могилы, чтобы быть убитым снова.

Эльфы, к которым он обращался, кивнули. На их лицах отразилось любопытство.

— Ну, хотя бы когда мой брат доберется туда, он найдет свое Королевство в целости и сохранности. Думаю, это обрадует его.

Мартин Длинный Лук, брат принцев и королей, закинул на плечо оружие, давшее ему имя, и начал насвистывать какую-то мелодию. Он еще не знал всех деталей происшедшего, но понимал, что они победили и поэтому у его жены и дочери появилось будущее. Это и стало причиной его хорошего настроения, а узнать подробности он собирался потом.

Арута поднял кубок.

— За Гората!

— За Гората! — Все, кто был в палатке командующего, присоединились к нему и выпили в память о темном эльфе.

Паг рассказал о последних часах схватки и о том, как они с Оуином создали иллюзию, чтобы убедить моррелов, что Мурмандрамас наконец погиб. Он рассказал также о самопожертвовании и благородстве Гората.

Арута помолчал немного, размышляя над услышанным.

— Так странно считать одного из темных братьев благородным, — сказал он, — но трудно подобрать другое слово для этого героического поступка. Даже когда я отправил его с Оуином и Джеймсом, у меня оставались сомнения. Я не мог избавиться от мысли, что это очередной хитроумный план пантатианцев. Но я ошибался.