— Эдеард, а почему ты не вступил в гильдию? — спросил Максен. — У тебя таланта больше, чему нас всех, вместе взятых.

— Я не хочу подчиняться чужим приказам еще семь лет, — откровенно ответил он.

— Благодарение Заступнице, — сказал Динлей. — Нам надо стиснуть зубы всего на шесть месяцев, и мы у цели.

— Интересное определение цели, — пренебрежительно заметила Кансин принимая от ген–мартышки тарелку с овсяной кашей и высокий стакан с молоком. — Отвоевывать улицы у банд и нарываться на побои в попытках предотвратить драки в тавернах.

— А почему же тогда ты оказалась здесь? — спросил Максен.

Она неторопливо отпила глоток молока.

— А ты можешь представить меня примерной женушкой какого–нибудь неотесанного лавочника?

— Не все лавочники тупицы, — с обидой возразил Бойд.

Максен проигнорировал его слова.

— Ты молодчина, — сказал он Кансин.

Она медленно повернула голову и неторопливо окинула его взглядом.

— Не интересует, спасибо.

Эдеард усмехнулся, а Бойд и Динлей громко засмеялись.

— Меня тоже, — нашелся Максен, но момент был упущен, и его слова прозвучали не слишком убедительно.

— Так что там Чаэ говорил насчет формы? — спросил Эдеард.

Он подозревал, что монет у него в кармане больше, чем у остальных.

— Как посмотреть, — откликнулся Динлей. — Если ты окончательно решил стать констеблем, то не имеет значения, как платить. Но если еще не уверен, лучше уж пусть вычитают часть зарплаты, вдруг через пару недель захочешь все бросить, тогда вернешь форму, не теряя собственных денег.

— Надо смотреть фактам в лицо, — сказал Максен. — Если уж мы оказались здесь, значит, все решено, и больше податься некуда.

— Говори за себя, — заметил Динлей. — Это наша семейная профессия.

— В таком случае прошу прощения. А у меня просто нет другого выбора.

— Ты мог бы вступить в банду, — легкомысленно заметила Кансин. — Там, вероятно, платят больше.

Максен ответил коротким пренебрежительным жестом.

— Насколько они опасны? — спросил Эдеард. — Я имею в виду банды. Я и не слышал о них, пока не приехал в город.

— Заступница, да ты и впрямь из деревни, да? — воскликнул Максен. — Когда ты познакомился с городом?

— Вчера.

— Вчера!

Он так громко выкрикнул это слово, что на их стол оглянулись несколько констеблей.

— Вчера, — настойчиво повторил Эдеард.

— Ладно, теперь все равно уже поздно. В некоторых районах действуют крупные банды, в других — поменьше. Хуже всего дело обстоит в районе палок. Для богатых они не составляют большой проблемы, но, если ты беден, приходится несладко. Они собирают дань с торговцев. Можно сказать, составляют конкуренцию налоговой системе Большого Совета.

— Но они действуют жестоко, — добавил Динлей. — Это безжалостные ублюдки, их всех необходимо истребить.

— Только после того, как суд признает их вину, — с усмешкой произнес Максен.

— Это серьезная проблема, и со временем становится все хуже и хуже, — сказал Бойд. — Мой брат вынужден платить, чтобы его пекарню оставили в покое, а он работает в десяти минутах ходьбы от центрального участка, и это очень далеко от Сампалока. Раньше там было намного спокойнее, мой отец не имел никаких проблем с бандитами.

— А почему он не пожалуется на них констеблям? — спросил Эдеард.

Максен презрительно фыркнул.

— Оглянись по сторонам, Эдеард. Ты бы стал просить нас о защите от организованной банды, если тебе угрожают побросать в канал твоих детишек и мать, привязав им камни на шеи? Или ты собираешься охранять булочную двадцать четыре часа в сутки на протяжении десяти лет? Думаешь, Чаэ тебе позволит? Да если бы и позволил, как быть с остальными жителями района? Нет. Теперь это неотъемлемая часть жизни Маккатрана. Констебли могу только поддерживать хрупкое равновесие и не давать нам скатиться к полной анархии.

— Такой молодой и такой циничный, — сказала Кансин. — Не обращай на него внимания, Эдеард. Все не так плохо, как он говорит.

— Надеюсь, — подавленно произнес он.

Может, он еще не освоился в городе, но что–то подсказывало, что Финитан не был до конца откровенным, говоря о жизни в Маккатране.

Следователь второго класса Харлан стоял на пороге подземного хранилища и смотрел на учиненный внутри разгром. Все поверхности — стены, пол, потолок, тела — были покрыты густым ковром голубовато–серой паутины, как будто здесь всю ночь проработали миллионы пауков. На самом деле тонкие волокна представляли собой полуорганические нити, которые за три часа могли нейтрализовать нервнопаралитический яд, разлившийся из кинетических снарядов, а также подавить смертельно опасные источники энергии, питавшие оставленное после битвы оружие. Применение запрограммированных охранников в клинике Святой Марии немного удивило Харлана, но он понимал, что важные персоны хотели, чтобы их воспоминания действительно были в безопасности. Он предупредил управляющего клиникой, что днем проверит сертификат на пользование отравляющим оружием. Времени, чтобы сделать нужные звонки и выправить лицензию у того было достаточно. Такой гибкий подход обеспечил Харлану уже два повышения по службе. Он давно понял, что миром правят важные персоны и, раздражая их, не наживешь состояния. Именно поэтому комиссар полиции и поручил ему расследование. Как только Харлан получил задание, помощник мэра связался с ним, чтобы высказать свои политические соображения. И прежде всего, сказал он, никакого уничтожения полумиллиона ячеек памяти, принадлежащих самым богатым и влиятельным личностям этого мира, не было. Произошел всего лишь временный сбой в системе считывания информации из–за отказа силового генератора. Случай, достойный сожаления, но никакого повода для тревоги, и уж тем более — для журналистского расследования. А репортерам пусть показывают разрушения в парке. В административный блок и, конечно, в подземное хранилище их пускать нельзя.

Юз–дубль Харлана закончил анализ сделанного паутиной и доложил, что обработка помещения завершена.

— Отлично, — сказал он и обернулся к своей команде из восьми криминалистов, дожидавшихся указаний в коридоре. — Я хочу получить полную картину вплоть до молекулярного уровня. Средств не жалеть, для нас это дело первостепенной важности. Кол, Анджело, вы составите для меня временной график. Дарвал, попробуй назвать имя того, за чьими воспоминаниями охотился этот подлец Тефлер.

Дарвал заглянул внутрь через плечо Харлана; аварийный прожектор, установленный в дверном проходе, создавал впечатление серебристо–голубой голографической проекции, лишенной теней. Тончайшая паутина, покрывающая осколки полумиллиона ячеек, казалась озером лунного света.