Челюсти мои сжались, чтобы не выпустить испуганного вопля. Зайчик, повинуясь моей команде, ринулся вперед, копыта простучали по брусчатке, искры вылетают длинные, красивые, конь скачет как по мелководью огненной реки.

Когда я уезжал, на этом месте заканчивали разбирать остатки южной башни. Сейчас на ровном очищенном месте я с трепетом во всем теле увидел странно укороченную башню: как будто ее вершина лежит прямо на земле – широкое каменное кольцо с зубцами, напоминающее гигантскую корону. Камни толстые, массивные, добротные, но какие-то новенькие, как будто только что выплавленные, созданные….

Мартин проговорил за спиной лязгающим голосом:

– Ночью… прямо из земли!.. Ко мне прибежали, кричат… Я был в казарме, глазам не поверил…

Я спрыгнул с Зайчика. Ноги подогнулись, но заставил себя выпрямиться, все на меня смотрят, подошел к каменной громаде, она чуть выше моей головы. Протянул руку, пальцы коснулись шероховатого камня, еще теплого, как подсознательно и ожидалось.

– Все хорошо, – проговорил я громко. – Все правильно!.. А вы что ожидали? Если вы залечиваете свои раны, то почему замок не может?.. Он столько лет смотрит на вас, пора бы уже и научиться!.. Все мы учимся чему-то друг от друга. Так что закройте варежки, все правильно. А ты, лапушка, расти-расти. До прежнего уровня. Молодец, я тебя люблю!

Мартин ахнул, а за ним ахнули и попятились его воины. От моей ладони побежала красная ветвистая молния и тут же растворилась в камнях. Под ногами чуть дрогнуло, заворчало. Слабость вошла в тело и пронзила до самых пят, в глазах помутилось. Пальцы соскользнули по камню, я со страхом подумал, что теряю сознание и падаю, крепко попытался опереться о стену, под ногами приглушенный рык, и тут сообразил, что пальцы скользят потому, что камни уходят вверх, вверх!

Башня поднималась медленно и с достоинством. Каменные блоки поблескивают, как будто осыпанные кусочками стекла, от них пышет жаром, в недрах скального массива формируется эта упорядоченная структура, наверх выдавливается то, что и было запрограммировано…

Я отступил, в теле все еще страшная слабость и очень хочется есть, Мартин опомнился, ударил себя кулаком в бок. Железо глухо звякнуло, он проговорил с нервным смешком:

– Так это вы ей велели… появиться?.. Сэр Ричард, ну и напугали вы нас!

– Правда? – спросил я.

– Ну да! Что ж не предупредили, мы бы не так тряслись…

Я сдвинул плечами.

– Да некогда было. Это я уже за тридевять земель вдруг вспомнил, что теперь дорога вовнутрь открыта Касселю или Лангедокку. Да всем открыта. Вот и того… ну, сам понимаешь… на расстоянии.

– Нет, – признался он честно, – не понимаю. Все слышали, конечно, что эту крепость не выстроили, а вырастили из скал Древние Ярлы, но это ж в те времена, а мы живем в эти! То Древние Ярлы, а то мы!

– Мельчает народ, – согласился я. – Раньше и снег был белее, и трава зеленее, а сейчас что? Тьфу. Ну ладно, приди в себя. Что тут странного, что замок слушается хозяина? Самая паршивая собака и то зализывает раны!.. Давай рапортуй, как Сивка-Бурка, какие новости за время моего отсутствия? Какие происшествия?

Он все еще вздрагивал и оглядывался на башню, но я встал так, чтобы он не видел, как масса упорядоченного камня продолжает медленно выдавливаться из скального массива.

– Происшествия? Ваша милость, какие происшествия? Как только Его Величество отбыли, все попадали и спят без задних ног. Только несколько верных стражей и бодрствуют… да и то потому, что пинаю. Вот ждем возвращения Его Величества. А как получилось, что вы внезапно исчезли из замка… а теперь возвращаетесь уже на коне?

Я сделал неопределенный жест рукой.

– Ты даже не можешь предположить, что я выскользнул незаметно за ворота?

– Не могу, – ответил он твердо.

– Почему?

– Я сам подбираю часовых, – подчеркнул он. – И время от времени проверяю.

Я вздохнул.

– Я не встречал лучшего начальника стражи. Правда! Мартин, прошу тебя, доверяй мне. Я не сделал ничего дурного, более того…

Он впился в мое лицо острыми, как наконечники стрел, глазами.

– У вас были трудности?

Я вздохнул.

– Соблазн был, дорогой Мартин! Такой соблазн, какой еще никогда – никогда… Я даже не понял до сих пор, то ли я святой, то ли полный дурак.

Он наконец усмехнулся.

– Вы не святой, но и не дурак.

– А кто?

Он покачал головой.

– Вы – мой господин, это я знаю твердо.

Я отмахнулся.

– Ладно, уклонист. Пойду малость отряхну пыль со своих рамен и чресел. Кстати, как с герцогиней?

Он помрачнел, глаза потемнели.

– Настоящая хозяйка. В первую очередь думает о замке, людях. Дочери еще ничего не знают!.. Гости уехали, теперь обе гуляют по замку без боязни, что их обидят в их же доме. Щебечут, бедняжки.

Я развел руками, вздохнул.

– Знаешь, Мартин… Не хочу загадывать далеко вперед, но вполне вероятно, что однажды протрубит рог, ворота распахнутся, герцог въедет под арку целый и невредимый.

Он вздрогнул, впился в меня острым взглядом.

– Вы… что-то знаете?

– Видение у меня, – ответил коротко. – Паладины могут зреть будущее.

Едва открыл дверь в покои, Пес напрыгнул на грудь, прижал к стене, стоя на задних лапах и упершись передними мне в грудь. Я тщетно пытался увернуться от обжигающего языка. В коридоре простучали каблучки, ехидный голосок крикнул издали:

– Видишь, Даниэлла, эти провинциалы с Севера умеют целоваться только с собаками…

Я оглянулся, леди Дженифер и леди Даниэлла шествуют красиво и чинно, взявшись за руки, яркие и свеженькие, как наливные яблочки. Дженифер смотрит дерзко, беленькие зубки блеснули не столько в улыбке, словно в страстном желании вцепиться, как питбуль, и повиснуть, поджав лапы, а леди Даниэлла кротко улыбнулась, мягко и застенчиво, словно извиняясь и за сестру, и за то, что вообще существуют.

– Откуда ты знаешь, – мягко упрекнула она сестру. – Может быть, у сэра Ричарда все не так…

– А как? – спросила Дженифер. – Хочешь сказать, что у него, как у людей, могут быть жена и дети?

Они уже прошли мимо по коридору, надменно задирая мордочки, я сказал в прямые спины:

– Знаете, юные леди, чем отличается собака от жены?! Даже через годы собака всегда рада вашему приходу!

Даниэлла шагнула было дальше, но Дженифер остановилась, будто я натянул невидимые вожжи. Повернулась, прекрасная в разгорающемся гневе, и когда это я успел ее разозлить.

– Вы очень галантны, сэр Ричард!

– Да, – ответил я гордо, – с женщинами говорить умею!.. Все мы читали Ницше.