С появлением Кошки Стирлинг был набран необходимый кворум, и Ассамблея воинов Нортвинда состоялась. Всю неделю до нее Зал воинской славы Горцев кипел от дебатов по одному только вопросу — объявить Нортвинд независимой планетой или нет. Эта тема затмила даже сводки военных действий. Газеты выходили с аршинными заголовками. В одних статьях идея независимости принималась «на ура», в других от нее не оставалось камня на камне. От прессы не отставало и радио. По всем каналам разом шли передачи, посвященные независимости. В конце концов победили сторонники суверенитета. То ли они были более крикливыми, то ли идея действительно была неплохая, но Лорен начал замечать, что большинство склоняются к независимости. Какой бы горячей ни была тема, но Лорена она нисколько не трогала. В последнее время он стал замкнут и мрачен.

Когда взгляд на независимость более или менее сформировался и говорить об этом стало уже скучно, выплеснулась другая тема: кто виноват в том, что на Нортвинде внезапно вспыхнула кровопролитная война? И в этом вопросе мнения, как водится, тоже разделились. Некоторые, наиболее агрессивно настроенные Горцы, считали, что всех виновных нужно немедленно отдать под суд. Эта идея была отброшена сразу, поскольку никто не смог выставить против Малвани и Маклеода никаких обвинений. Пошумев и погорланив немного, Горцы затихли. Что ни говори, но и Маклеод, и Малвани внесли свой вклад в победу, с приходом которой многое изменилось. Прежде всего исчезли верные Дэвиону жители Тары, громко протестовавшие у ворот Форта всего месяц назад.

Лорен завернул за угол и твердым шагом направился в ресторан. Прошел месяц с небольшим со времени прилета его на Нортвинд, но иногда Лорену казалось, что здесь прошла вся его жизнь. За короткое время пребывания на планете он успел поучаствовать в гражданской войне, увидеть, как рвутся нити, десятки лет связывавшие Горцев с Федеративным Содружеством. Лорен знал, что независимо от исхода голосования Нортвинд стал совсем другой планетой. Другим стал и сам Лорен Жаффрей.

В самом конце улицы Лорен увидел несколько легких боевых роботов и остановился полюбоваться грозными и величественными машинами. Направляясь дальше, Лорен внезапно вспомнил о канцлере. Великий Сун-Цу сказал, что окончательное решение — уничтожить Горцев или оставить им жизнь — он обязан принять сам. Основной задачей Лорена было нейтрализовать их и вывести из-под дэвионовской опеки. «Я не подвел вас, канцлер, — прошептал он. — Я пожертвовал своей честью, но выполнил ваш приказ. Горцы остались жить, но я не думаю, что вы на меня рассердитесь за это».

Вплоть до самой битвы в парке Лорен не знал, как ему поступить, и взял с собой два диска: один — с приказом Смертникам-Коммандос высаживаться на Нортвинде, другой — с приказом возвращаться на базу. Однако в момент, когда нужно было отправить сообщение, Лорен знал, что не предаст людей, которые доверились ему, людей, с которыми он ходил в бой. Он не мог ответить подлостью на все, что они для него сделали, а главное — забыть своего деда, навсегда оставшегося верным Горцам. Призвав на Нортвинд своих товарищей, Лорен до конца жизни считал бы себя бессердечным подонком типа Кателли.

«Я сделал свой выбор, но остался в одиночестве. В Конфедерацию Капеллана я вернуться не могу: меня пристрелят мои же однополчане. Для них я — предатель, нарушивший клятву, данную канцлеру и Конфедерации. Клятву, скрепленную собственной кровью. И кто я сейчас? Всеми забытый командир, без робота и без войска? Значит, никто».

Людей слабых потери надолго вышибают из колеи, но Лорен был не из таких. Всю свою жизнь он что-то терял. Его мать умерла, когда Лорену не исполнилось и года. Через несколько лет погиб отец, а спустя три года ушел и дед. Лорен привык к потерям, видя в них неизбежную часть жизни, и, переживая, не замыкался в своем горе. Сейчас у него фактически ничего не было, кроме чистой совести и сознания выполненного долга. «Что бы ни случилось впереди, я знаю, что все сделанное мною правильно», — подумал Лорен, прекрасно понимая разницу между добром и злом. Настоящее сулило ему пустоту, зато он, сделав свой выбор, оказался «на высоте», и теперь ему будет легче жить.

Лорен вступил в прохладную полутьму ресторана и медленно прошел к дальнему столику, отделенному от остального зала легкой перегородкой.

— Что-то ты, парень, загрустил, — раздался веселый голос неунывающего Планкета. Задумавшись, Лорен и не заметил, как отставной майор поставил перед ним тяжелую кружку янтарного эля. Лорен улыбнулся, ему было приятно, что Планкету удалось ускользнуть от Кателли. Красочный рассказ о пережитых Планкетом опасностях и приключениях он уже слышал в самых разных исполнениях. Переходя от рассказчика к рассказчику, история обрастала все новыми и новыми подробностями и стала своего рода легендой, в которой Жаффрею отводилось одно из главных мест.

— Я не собираюсь возвращаться в Конфедерацию, — ответил он и сделал большой глоток. — Для меня там нет больше места. — Лорен сделал еще один глоток и поставил кружку. «Да оно и действительно так, я не соврал», — подумал он.

В это время в ресторан вошла группа из пяти воинов и, увидев сидящего спиной ко входу Лорена, сразу направилась к нему. Лорен очень удивился, что Планкет вдруг по-военному выпрямился и, не говоря ни слова, отошел от его столика. Услышав за спиной шаги, Лорен обернулся и увидел улыбающегося Вильяма Маклеода, а с ним еще четырех офицеров. Он вскочил со стула и отсалютовал подошедшим.

— Не возражаешь, если мы немного посидим с тобой? — произнес полковник. Лорен кивнул и посмотрел на спутников Маклеода. Одного, точнее, одну он хорошо знал, это была Малвани. Она исподлобья бросила на Лорена быстрый взгляд и отвернулась. — Познакомься, Лорен, — сказал Маклеод. — Полковник Андреа Стирлинг, майор Сэнн, полковник Кохрейн. Моего заместителя представлять не буду, ты ее уже хорошо знаешь.

— Весьма польщен, — ответил Лорен, наклонив голову. Он был наслышан обо всех этих людях как о ближайших помощниках Вильяма Маклеода. Кроме того, они являлись и командирами четырех горских полков. Ожидая, когда полковник Маклеод объявит о цели своего визита, Лорен принялся незаметно рассматривать пришедших. Справа от полковника сидела Кошка Стирлинг, довольно пожилая женщина. Ее худощавое лицо

выглядело светлым пятном на фоне копны пышных черных волос. Зеленые кошачьи глаза внимательно смотрели на Лорена. Полковник Сэнн еще не прилетел, на Нортвинде его представителем считался его сын, майор Дэвид Ли Сэнн. Молодой офицер чувствовал себя не в своей тарелке среди заслуженных ветеранов. Джеймс Кохрейн, о котором Лорен немало слышал, оказался высоким худым человеком с обветренным и почерневшим от загара благородным лицом. Вид полковника Кохрейна внушал уважение. Полковник Маклеод продолжал молчать, и Лорен пригласил всех сесть. Честно говоря, он потерял большую долю уверенности в такой представительной компании, но старался держать себя в руках.

— Очень рад познакомиться с вами, — произнес Лорен, стараясь говорить как можно уверенней.

— Давай без формальностей, майор Жаффрей, — улыбнулась Стирлинг, усаживаясь напротив Лорена. За ней последовали и остальные. — Билл рассказал обо всем, что тут происходило без нас. — Зеленые глаза полковника хитро смотрели на Лорена. — От лица всех командиров благодарю вас за все, что вы сделали для Нортвинда.