— Нет, мой, — возразила Делия. — Он живет на Восточном побережье, и у него совсем недавно родился сын, чудесный мальчик, если бы вы только его видели.

— Самое большое безрассудство, которое я когда-либо в жизни совершал, — хрипло проговорил Нат. — О чем я только думал? О, не то чтобы я это планировал, но… почему я все не бросил? Думаю, я верил, что это — мой шанс наконец стать хорошим отцом. Наверное, именно так, иначе почему я решил, что это будет девочка? Видите ли, все мои остальные дети — девочки. Я, должно быть, думал, что могу заново все это пережить и на этот раз все сделать правильно. Но я такой же вспыльчивый с Джеймсом, каким был с девочками. Такой же резкий, такой же нетерпимый. Почему он не может засыпать по режиму, почему он плачет когда попало… о, самое лучшее, что я мог бы сделать для этого ребенка, — это отправиться на четвертый этаж.

— Четвертый этаж? О, Нат! Даже не думайте об этом. — Делия старалась говорить как можно мягче, поглаживая его по руке еще сильнее.

Она должна была понять еще на его свадьбе, что для такого восторженного человека все закончится слезами, как для перевозбужденного ребенка, которому разрешили допоздна не ложиться спать.

— Да. Ну, — сказал Сэм, прочищая горло, — сейчас более пожилые родители встречаются гораздо чаще. Да как раз на прошлой неделе я читал, где же это я читал…

— Важно помнить, что в этом твое предназначение, — звонко сказала Элиза. Все это время она старалась усесться к Сэму как можно ближе, и теперь, для того чтобы увидеть лицо Ната, не обращая внимания на ряд вежливо бесстрастных лиц, ей нужно было наклониться вперед. — Я верю, что мы призваны пережить определенные события. А затем в конце жизни…

— В «Медицинском журнале Новой Англии»! — торжественно сообщил Сэм.

Нат спросил Делию:

— Я не мог бы где-нибудь прилечь?

— Да, разумеется. — Она отодвинула свой стул и протянула старику его трость. — Прошу нас извинить, — обратилась она к остальным.

Все смущенно закивали. Провожая Ната в коридор, Делия почти что ощущала спиной красноречивые взгляды, которыми они обменивались.

— Нужно будет подняться по лестнице, — предупредила она. — Справитесь?

— О да, если ты поможешь. Прости меня, Делия. Я не знаю, что на меня нашло.

— Вы просто устали, — сказала Делия. — Надеюсь, вы не собираетесь сегодня ехать домой?

— Нет, думаю, мне не стоит. — При каждом шаге трость звякала о ступеньку, как будто встряхивали стакан с игральными костями. Его локоть, обтянутый твидовым рукавом, казался высохшим узелком.

— Я собираюсь постелить вам постель, — проговорила Делия, когда они добрались до второго этажа, — а потом стоит позвонить Бинки и сказать, что вы остаетесь ночевать.

— Хорошо, — смиренно согласился старик. Делия придержала дверь, он проковылял в комнату и опустился в застеленное покрывалом кресло.

— Это была комната моего отца. — Делия подошла к шкафу в коридоре и вернулась со стопкой белья. — Возле кровати все еще стоит телефон, видите? Еще с тех времен, когда у него была медицинская практика. Даже когда он перестал навещать пациентов, когда звонили Сэму, он мог поднять трубку в любой момент и высказать свое мнение. Он просто ненавидел оставаться не у дел, понимаете?

Делия бесцельно болтала, склоняясь над кроватью, расправляя простыню и подтыкая одеяла. Нат молча следил за ней. Старик, наверное, даже не слушал, потому что, когда она вышла в комнату Сэма, чтобы одолжить пижаму, а потом вернулась, он сидел, уставившись на синие с черным оконные рамы.

— На самом деле, — заговорила она, положив пижаму на бюро, — даже не могу вам сказать, насколько часто я вот так стелила ему постель, как сегодня, пока папа сидел там, где сейчас сидите вы. Даже после того, как мы стали пользоваться автоматической сушилкой для белья, он продолжал настаивать, чтобы простыни сушили на веревке. Он сидел в этом кресле и…

— Это — путешествие во времени, — вдруг произнес Нат.

— Ну да, думаю, да, в каком-то смысле.

Но он, очевидно, разговаривал сам с собой.

— Просто безумная, непродуманная попытка повернуть время вспять, — сказал он, как будто она возражала, — и пережить все заново. К несчастью, отвечать за последствия придется Бинки. Бедная Бинки!

— С Бинки все будет в порядке, — твердо возразила Делия. — Вот. Дверь справа — это ванная. Новые зубные щетки лежат на полке. Я могу вам еще что-нибудь принести?

— Нет, спасибо.

— Может, поднос с едой? Вы к ужину не притронулись.

— Нет.

— Ну, не стесняйтесь звать меня, если понадоблюсь. — Она наклонилась, чтобы прикоснуться губами к его лбу, так же, как всегда каждый вечер делала со своим отцом.

Делия пошла спать следом и легла в половине десятого, хотя глаза у нее слипались уже во время ужина. «Я пас», — сказала она остальным. Они все еще сидели там, даже Кортни, хотя Пола его мама забрала некоторое время назад. «Кажется, что с сегодняшнего утра прошла целая вечность», — вздохнула Делия, а затем поплелась в комнату Элизы. Она была уставшей настолько, что приходилось волочить за собой ноги, как ведра с цементом.

Однако, оказавшись в постели, заснуть не смогла. Она лежала, уставившись в потолок, лениво поглаживая теплый бок кота, устроившегося возле ее бедра. Внизу Сэм как обычно препирался с Линдой. Играл концерт Моцарта. Элиза спросила: «Почему он этого не сделает, я тебя спрашиваю?» — «Кто не сделает? — подумала Делия. — Чего не сделает?»

Должно быть, она уже спала, но это был тонкий, неверный сон, такой, будто она частично следила за тем, что происходит, поэтому, когда снова проснулась, совсем не удивилась, что в доме темно и голоса внизу стихли. Делия села и повернула наручные часы, чтобы циферблат было легче рассмотреть в свете, падавшем от окна. Насколько она могла понять, было одиннадцать часов или пять минут двенадцатого. Скорее, пять минут двенадцатого, судя по тишине.

Делия взбила подушку и, зевнув, прислонилась к ней спиной. К уголкам глаз уже подступили слезы скуки. Похоже, эта будет одна из тех ночей, что длятся как будто неделями.

Посмотрим: если свадьба начнется завтра в десять, церемония завершится в одиннадцать. Ну, чтобы подстраховаться, скажем, к полудню. Если Рамсэй ее подвезет, она будет на автобусной станции в половину первого. Или если Сэм ее подвезет. Сэм, в конце концов, сам это предложил.

Делия представила, как будет сидеть на пассажирском сиденье, а Сэм за рулем. Как двое крохотных человечков в игрушечной машинке. Куколка-муж, куколка-жена, бок о бок. Уставившись на дорогу, не глядя друг на друга, да и зачем им это, если они и так давно перестали нуждаться во внешних проявлениях чувств. Больше не стоило надеяться на восхищенные взгляды, не приходилось ждать беспрестанного обожания. Нечего было показать, кроме самих себя: простых, честных, домашних, чей внутренний мир сейчас стал гораздо богаче.