Видел. Смотрел, не отрывая глаз. Думал, но мысли текли неспешно и вяло…

Белла? Ну конечно же Белла. Она говорила, что пыталась дозвониться до Джо. Наверное, разыскивала ее по поручению Эверета, а потом так кстати обнаружила рядом со своей гостиницей. Произнесла то самое сочетание слов, и Джо стала такой… Никакой…

— Что мне по-настоящему мешает, это вы, Кеннет. Правда, Джоан? — спросил Эверет у Джо, и она медленно кивнула в ответ. — Помнишь, мы говорили о твоих страхах? О самом большом твоем страхе? Повторишь для лейтенанта, чего ты боишься больше всего?

— Боюсь… навредить ему… — Голос ее звучал подобно голосу механической куклы. — Боюсь, что… с ним что-то случится из-за меня…

— Теперь понимаете, Кеннет? Страхи — это то, что мешает нам жить и развиваться, ограничивает нас в выборе, лишает истинной свободы…

— По-вашему, сейчас она свободна? — не выдержал Кен.

— Еще нет, — согласился Эверет. — Но скоро будет. Эдна, дорогая, отдай Джоан пистолет.

— Ты уверен? — Эдна покосилась на Джо с сомнением и опаской.

— Конечно, — беспечно отозвался доктор. — Если страх нельзя победить, его нужно пережить. Иного способа справиться с ним нет. Так ведь, Джоан? — Он сам вложил оружие в ее безвольно опущенную руку и ободряюще похлопал по плечу. — Ты знаешь, что надо делать.

Все-таки нужно было прыгать. Но Кен стоял, словно врос в оставшийся посреди разрушенного коридора островок-осколок. Наблюдал отстраненно, как неспешно поднимается, чтобы уставиться ему в грудь, дуло пистолета, затем перевел взгляд на отсутствующее, но даже под этой маской красивое лицо Джо.

— Прости, — сказал негромко, но эхо отнесло ей его слова. — Прости, что не могу оторвать тебе голову. Даже если бы дотянулся, не смог бы…

Звук выстрела показался далеким и нереальным, но острая жгучая боль, вонзившаяся в грудь слева, была настоящей. Оборвала на полуслове, на полувдохе, выбила опору из-под ног, и Кен полетел назад, спиной вниз, в темный провал… Удара о камни он уже не почувствовал.

Едва Эверет и Эдна Кроули ушли, Марти опустилась на пол и закрыла лицо руками. Сквозь пальцы смотрела, как молчаливый помощник доктора взял Беллу за ноги и поволок прочь из зала. Куда? Да кому это интересно? Уж точно не Марти. И не Белле…

— Тина.

Она подняла голову, встретилась взглядом с Томми и покачала головой: что бы он ни собирался сказать — потом.

Подползла к решетке, с другой стороны которой сидел, спиной привалившись к толстым прутьям Адам-Аманда и коснулась его-ее руки.

— С вами все хорошо?

— Конечно, — уверил негромкий девичий голос. — Только голова разболелась от болтовни нашего дорогого доктора. Работа с психами дурно на нем отразилась.

Отвечая, Адам и не попытался обернуться, даже не шевелился, словно сил у него осталось лишь на разговор.

— Так и есть, — подтвердил остров. — Он слишком долго находится в этом доме и в этом теле.

«Как ему помочь?» — спросила Марти.

— Выведи отсюда. Если сможешь.

«Все еще играешь в игры? — разозлилась она. — Кажется, я уже должна была что-то понять, да? Ты сказал, что я пойму. И? Где же это, мать его, понимание? Только ложь. Твоя ложь, между прочим!»

— Я ни в чем тебя не обманывал.

«Да неужели? Не ты ли говорил, что до меня тебя долгие годы никто не слышал? А как же Эверет? Ты же говорил с ним. Показал этот дом. Точнее, подарил дом, да? Пообещал, что сделаешь его своим лордом…»

Она многое могла еще припомнить, но какой в этом смысл, если остров никак не реагирует на обвинения?

Марти нервно рассмеялась. Мысленно, конечно, чтобы не напугать Томми и Адама. Опять задумалась, не сошла ли она с ума. Возможно, у них с Эверетом один диагноз — новый, прежде неизвестный в психиатрии синдром, который потом назовут их именами. Синдром Эверета — Аллен — звучит, не правда ли? Основные симптомы: больные считают, что говорят с островами, а в особо тяжелых случаях уверены, что скоро станут лордами.

— Я ошибся, — тихо сказал Карго-Верде. В голосе его слышалась… вина? — Ошибся в нем. Я действительно долго ни с кем не говорил и, наверное, разучился разбираться в людях. Мне казалось, стоит только найти кого-то, кто способен слышать…

Он слишком долго ждал того, с кем сможет разделить свою силу, и не подумал, что стоило подождать еще немного, чтобы получше присмотреться к недавно прибывшему на Карго-Верде доктору, понаблюдать за ним, понять, что представляет собой этот человек.

Нет, он присматривался, конечно, и понял, казалось…

Лоуренс Эверет был менталистом и скрывал свой дар, но у него имелись на то причины. Менталистов не любили в империи. А остров не любил империю. Империя жестока со всеми, кто не вписывается в придуманные ею правила, кто бросает вызов ее нормам и законам, цель которых — укрепить власть лордов Архипелага и их предводителя. Империя раздавила бы Эверета, как и многих до него, а ведь он не делал ничего дурного. Напротив — свой дар, который приспешники императора мнили злом, он использовал исключительно на благие цели. Он влезал людям в головы лишь затем, чтобы навести в этих головах порядок, вычищал оттуда грязь, находил искорки разума и заставлял их разгораться ярче. Он был менталистом, да, но еще он был целителем. Целитель — это прекрасно.

После инициации пробудившаяся в лорде истинная кровь многократно усиливает способности, которыми он обладал изначально, и Карго-Верде радовался тому, что у него будет лорд-целитель, который сможет излечивать не только тела, но и души.

Иногда Эверет использовал дар и в личных целях, но это тоже можно было понять, он ведь чужой тут и пытается как-то обустроиться на новом месте. Естественно, ему нужны деньги, чтобы купить дом, где он будет жить, и, быть может, не один; машину, на которой добираться до лечебницы намного удобнее, чем на автобусе; одежду… Еду, в конце концов. Люди — не острова, они не могут питаться чистой энергией, им нужно есть. И Эверет ведь не бедняков обирал — он брал немного и лишь у тех, кто точно не обеднеет, лишившись нескольких сотен. А когда он станет лордом, думал остров, необходимость прибегать к подобным уловкам отпадет сама собой.

И он заговорил с ним, да. Рассказал, как долго ждал его, как устал от молчания и накопившейся за века силы, которую не с кем было разделить. Показал этот дом и спрятанные в нем сокровища, сотой доли которых хватило бы доктору, чтобы забыть о нужде навсегда…

«Сокровища? — переспросила Марти. — Разве дом не разграбили люди императора?»

— Они взяли многое, — ответил остров. — Но не все. Показать тебе?

«Лучше покажи мне выход».

Карго-Верде проигнорировал эту просьбу, и на Марти снова обрушился поток образов-воспоминаний.

Сокровища ей все-таки показали: просторную комнату с сундуками, набитыми золотом и драгоценностями… Сейчас вход в нее был завален камнями, и понадобится сила лорда, чтобы убрать их, не вызвав новых обвалов.