характер, который они придают нам как самой изменчивой и непостоянной нации в мире?"¹¹ Фактические изменения в поведении людей были невелики. Остальной мир продолжал шокировать аристократическая/крестьянская жестокость британских солдат и в XIX веке, и в последующие годы. Вспомните дерзких "черных и танов", подавлявших ирландское восстание в 1920 году, или резню в Амритсаре в Британской Индии в 1919 году. Маленький и богатый остров не окрасил четверть мира в красный цвет и не выиграл две мировые войны, с небольшой помощью французов, американцев и русских, только за счет слащавых буржуазных уговоров. Но изменение риторики в Британии в сторону буржуазного сотрудничества в противовес аристократическому соперничеству было большим, постоянным и, наконец, смягчающимся.

В английской истории давно развивается тезис о том, что в Британии, напротив, долгое время существовал "джентльменский капитализм", который, как утверждается, был враждебен буржуазным ценностям.¹² В поздневикторианскую эпоху и далее, как утверждается, благосостояние подрывалось любителями поло и владельцами поместий. Такой тезис представляется сомнительным. Правда, в Англии аристократия и дворянство всегда имели престиж, который забавляет, озадачивает или ослепляет шотландцев и особенно американцев, голландцев и других более плебейских энтузиастов буржуазных добродетелей. Как заметил Хьюм в 1741 г., "пока эти понятия преобладают, все значительные торговцы будут склонны бросить свою торговлю, чтобы приобрести... привилегии и почести"¹³. Но с 1741 г. и по сей день количественное суждение в слове "все" Хьюма оказалось ошибочным. Не то что "вся" английская буржуазия жаждала дворянских привилегий - в отличие, например, от Франции эпохи старого режима. Во всяком случае, люди, переведенные на почетное звание "сэр Родерик" или "барон Десаи", были заменены снизу полчищами новых буржуа.

И всегда было странно сетовать на экономическую "несостоятельность" первой индустриальной страны, вызванную якобы упорным желанием играть в крикет как джентльмен, а не как простой платный "игрок". С 1707 г. и по настоящее время Великобритания остается в числе самых богатых стран мира.¹⁵ В 2010 году, с учетом реальной покупательной способности местных валют, валовой внутренний продукт на человека в Соединенном Королевстве составлял 38 700 долл. в год (т.е. 106 долл. в день), занимая десятое место в мире среди крупных стран (не считая городов-государств типа Сингапура, которые лучше сравнивать с более богатыми районами юго-восточной Англии, и не считая нефтяных государств с небольшим количеством официальных граждан). По этому показателю она немного уступала Швеции и немного опережала Германию, значительно отставала от США и намного опережала Японию.¹⁶ Все эти страны были примерно в четыре-пять раз богаче на человека, чем Бразилия. Великобритания была в 3,7 раза богаче успешной африканской Ботсваны, расположенной на юге Африки, и в 94 раза богаче африканской катастрофы Зимбабве, расположенной по соседству. Со времен появления атмосферных паровых машин и до наших дней Англия и Шотландия вместе являются мировыми центрами изобретений: современная сталь, радар, пенициллин, магнитно-резонансная томография, флоат-стекло, Всемирная паутина и т.д.¹⁷ Удивительно высокий процент мировых изобретений все еще выходит из "крошечной" Великобритании, состоящей из 63 миллионов богатых и высокообразованных людей.

 

Почему Британия? Во-первых, изменение британской риторики в отношении экономики было вызвано раздражающими успехами голландцев. Успехи Голландской республики поразили Европу. Навигационные акты и три англо-голландские войны, в ходе которых в середине XVII века Англия попыталась в меркантилистской манере "торговля - война" присвоить себе часть голландских успехов, стали началом более масштабного английского проекта подражания бюргерам Делфта и Лейдена. "Свидетельства этой широко распространенной зависти к голландской предприимчивости, - писал историк Пол Кеннеди в 1976 г., - просто ошеломляют". Подобным же образом историк Мэтью Кадейн недавно объяснил английский сдвиг в сторону буржуазных добродетелей "различными взаимодействиями с голландцами": "Война с голландцами, мир с Испанией, / Тогда у нас снова будут деньги и торговля".²⁰ Однако на самом деле не война с голландцами сделала Англию богатой. Войны стоят дорого, а голландские адмиралы Тромп и де Рюйтер были не промах. Именно подражание им и принесло успех.

Томас Спрат в своей "Истории Королевского общества" (1667 г.), в самом начале реализации проекта некоторых англичан стать голландцами, выступил против такой зависти, взаимодействия и подражания. Он считал похвальным, что "купцы Англии живут в чужих краях достойно", а "купцы Голландии - подло, заботясь только о своей выгоде". Позорно. "Наши... . . [в их поведении] очень много благородства семей, из которых происходят многие из них [обратите внимание на отправку младших сыновей в торговлю]. Другие, когда они находятся за границей, показывают, что они всего лишь раса простых горожан", - позорные цитаты. Возможно, - с досадой замечает Спрат, - это одна из причин, по которой они так легко могут нас превзойти"²¹. Джон Драйден в 1672 г. в схожих выражениях подхватил жалобу Спрата. В пьесе "Амбойна, или Жестокости голландцев по отношению к английским купцам" английский купец Бомонт обращается к голландцам: "По бережливости в торговле, признаемся, мы не можем сравниться с вами; ведь наши купцы живут как дворяне, а ваши джентльмены, если они у вас есть, живут как буры"²². Однако Джозайя Чайлд, выступая против регулирования суконной торговли гильдиями, восхищался голландцами по неаристократическим, благоразумным причинам: "если мы хотим иметь мировую торговлю, мы должны подражать голландцам"²³.

 

Часть 5. И все же Англия в последнее время отставала по уровню буржуазной идеологии от Нидерландов

 

Глава 32. Буржуазный Шекспир презирал торговлю и буржуазию

 

К большому раздражению французов, немцев и японцев, Англия, а также часть Уэльса, низменная Шотландия и несколько разрозненных районов Ирландии, начиная примерно с 1700 г., является тем самым источником буржуазных добродетелей и, в особенности, их признания остальным обществом. Восхищение британскими купцами, британскими инвесторами, британскими изобретателями, британскими банкирами и британскими экономистами привело к Великому обогащению. Только в ХХ веке британцы передали часть своих международных обязанностей своим американским кузенам, как сейчас американцы передают их Востоку. Даже сейчас Великобритания, несмотря на долгую любовь лейбористской партии к пункту IV, обещающему национализацию, по историческим и международным меркам является капиталистическим раем. В Индексе экономической свободы Фонда "Наследие" Великобритания занимает 14-е место из 178 стран мира, между Люксембургом и Нидерландами, 5-е место из 43 европейских стран, и занимала бы более высокое место, если бы индекс не наказывал ее, в соответствии с либертарианской ортодоксией, за то, что значительная часть ее доходов проходит через правительство.¹ Несмотря на длительный относительный "упадок" Великобритании - это слово является заблуждением, основанным на биологических метафорах и том счастливом факте, что некогда британские изобретения, такие как паровые машины, велосипеды и антибиотики, оказались за последние два столетия довольно легко имитируемыми, - она и сегодня, повторюсь,