20 июля армия верховного визиря приблизилась к русской армии и расположилась в шести верстах от нее, по южную сторону Траянова вала, также на левом берегу речки Кагула. Цель действий визиря заключалась в том, чтобы, пользуясь чрезвычайным превосходством своим в численности армии, окружить и уничтожить русские войска: для достижения этой цели он намерен был атаковать Румянцева с фронта, между тем как Каплан-Гирей должен был направиться в тыл нашей армии.

Но Румянцев, для избежания опасности быть окруженным огромными силами неприятельских армий, решился предупредить визиря и атаковать его, прежде чем татары могли прибыть на место сражения. 21 июля, во втором часу пополуночи, русская армия выступила из своего лагеря и двинулась в нескольких колоннах к Траянову валу. Пехотные колонны, приблизившись к неприятельской позиции, должны были перестроиться в пять каре, различной величины, из которых самое большое, под начальством генерал-аншефа Олица, построенное в виде прямоугольника, должно было находиться в центре общего расположения армии; каре генерал-поручика Племянникова – правее его; каре генерал-квартирмейстера Боура – на правом фланге армии; каре генерал-поручика Брюса – левее Олицева; а генерал-поручика князя Репнина – на левом фланге общего расположения.

В каждом каре должен был находиться резерв. Кавалерию назначено было расположить между каре; артиллерию – по углам и фасам всех каре. Сам главнокомандующий предполагал находиться при дивизии Олица. На основании диспозиции генерал Боур получил приказание атаковать левое крыло турецкой армии, стоявшее близ Кагула; Племянников и Олиц – атаковать центр; генералу Брюсу поручена атака правого крыла; а князю Репнину приказано принять еще более влево и обойти неприятельский лагерь с правого фланга.

Войска наши на рассвете перестроились в пять каре, перешли Траянов вал и двинулись к турецкому лагерю. В этот самый момент многочисленная неприятельская кавалерия бросилась на каре Брюса и князя Репнина, которые, подобно острову, поглощенному наводнением, были со всех сторон окружены толпами спагов, кидавшихся с дикими воплями в атаку.

Но пушечная и ружейная стрельба наших каре отбила у них охоту сражаться против русской пехоты и заставила обратиться против кавалерии, стоявшей между каре, которая, в свою очередь, с содействием пехоты, отражала турок стрельбой до тех пор, пока прибыли к ней в помощь высланные из каре графа Брюса и князя Репнина генерал-майор Херасков, с гренадерским батальоном и четырьмя орудиями, и подполковник Толстой, также с гренадерским батальоном и двумя орудиями; удачный огонь их обратил в бегство турецких всадников.

Затем неприятельская кавалерия кинулась вдоль по лощине на большое каре, частью с фронта, частью же с тыла, дебушируя[157] из рва, лежащего вдоль Траяновой дороги. Но когда главнокомандующий приказал резерву большого каре открыть пушечную и ружейную пальбу вдоль рва и когда в то же время главное каре, подавшись влево, стало обстреливать лощину, то неприятель принужден был отступить.

Между тем в восемь часов утра войска наши приблизились на хороший пушечный выстрел к неприятельским окопам. С обеих сторон гремела сильнейшая канонада; концентрическое действие наших батарей доставило нам большой перевес над неприятелем, которого артиллерия между тем обстреливала преимущественно каре Племянникова и Олица.

Многие турецкие орудия были сбиты меткими выстрелами наших орудий; каре Племянникова и Олица, приблизившись к неприятельским окопам, уже готовились штурмовать их, но внезапно огромные полчища янычар, скрывавшихся в лощине, пролегавшей поперек окопов, выскочив оттуда, кинулись на каре Племянникова и ворвались в средину его; некоторые наши полки были опрокинуты и принуждены искать спасения в каре Олица. Турки, торжествуя победу, оглашали дикими воплями место побоища…

«Теперь наша очередь», – сказал хладнокровно Румянцев находившемуся при нем герцогу Брауншвейгскому и поскакал к расстроенному каре. Присутствие героя, обожаемого войсками, дало делу совершенно иной оборот. Каре Племянникова сомкнуло расстроенные ряды свои; 1-й гренадерский (ныне лейб-гвардии гренадерский) полк[158], под предводительством бригадира Озерова, отразил янычар; солдаты наши ударили в штыки и с громкими восклицаниями «Да здравствует Екатерина!» опрокинули густые турецкие полчища.

Напрасны были все последующие усилия турок остановить русскую армию; неприятельские войска, поражаемые картечью и настигнутые нашею конницей, под начальством генерал-поручика графа Салтыкова и генерал-майора князя Долгорукого, принуждены были укрыться в окопах. Главные наши силы атаковали неприятельский лагерь с фронта, между тем как Репнин, обойдя его в тыл, громил турок огнем своей артиллерии. Мусульманские полчища, пораженные ужасом, обратились в бегство, оставив победителям в добычу свой лагерь со всею артиллерией и множество запасов.

Сам верховный визирь ускакал в Измаил. Сражение кончилось в три часа пополудни. Преследование разбитой армии поручено было авангардному корпусу Боура, усиленному одним пехотным полком и двумя гренадерскими батальонами; эти войска преследовали неприятеля до самого Дуная и захватили множество пленных и значительные обозы. 140 орудий и 60 знамен были трофеями сей славной победы. Потери турок в войсках, по самым умеренным показаниям, вообще простирались до 20 тысяч человек; русские потеряли убитыми и ранеными до 1000 человек. В награду этого подвига, императрица возвела Румянцева в достоинство фельдмаршала (2 августа 1770 года).

В сражении при Кагуле разделение нашей пехоты на пять каре (из которых в главном было до 6 тысяч, а в прочих – до 3 тысяч человек в каждом) доставило нашим войскам возможность подкреплять одни части армии другими, поддерживать в течение семи часов беспрерывный бой против многочисленных турецких полчищ, сбить неприятельскую артиллерию концентрическим действием наших батарей и обойти турецкий лагерь с фланга.

Победа сия доставила Румянцеву неограниченное доверие русских войск и распространила славу его во всей Европе. «Он прямой солдат!» – говорили о Румянцеве наши воины, эти правдивые судьи боевой доблести; «Приветствую победителя оттоманов!» – сказал Фридрих Великий при свидании с кагульским героем.

Победы, одержанные Румянцевым, способствовали занятию территории между Днестром и Дунаем.

Граф Панин открыл траншеи под Бендерами, на обеих сторонах Днестра, в ночь с 19 на 20 июля. Осадными работами распоряжался инженер-генерал-майор Гербель; траншей-майором был майор Ферзен (впоследствии победитель Косцюшко). С 28 на 29-е заложена третья параллель. Успехи осады были весьма медленны, по причине частых вылазок гарнизона, равнявшегося числом осаждавшей армии.

В ночи с 4 на 5 августа начаты были нашими войсками минные работы, встретившие противодействие в контрминах осажденных; несколько раз минеры обеих сторон встречались между собой в подземных галереях, завязывали перестрелку и даже вступали в отчаянный рукопашный бой. Наши галереи были повреждены несколько раз взрывами турок. Но наконец, в начале сентября, заложен был усиленный горн (заряженный 200 пудами пороха). Несмотря на чрезвычайное ослабление армии, от потерь в делах и болезней, граф Панин решился штурмовать крепость. 14 сентября в 10 часов вечера был взорван горн; этот взрыв образовал огромную воронку и разрушил часть гребня гласиса и прикрытого пути[159].