Тем не менее активно и широко велись собственные исследования. Так, физические расчеты реактора и радиационной защиты выполнили М. И. Певзнер и Б. Г. Дубовский. Система автоматического регулирования и защиты создана под руководством А. С. Абрамова. Строительная часть проекта выполнена под руководством А. И. Тутова и А. А. Чернякова. Решение научно-организационных вопросов создания необходимых для реактора графита, урановых блоков и технологических труб осуществили В. В. Гончаров и Н. Ф. Правдюк. Научное руководство производством требуемых изделий из урана обеспечили А. А. Бочвар и А. С. Займовский, из графита — К. Г. Банников. Система подготовки охлаждающей воды была разработана под руководством Ф. Г. Прохорова. Созданием алюминиевых сплавов для технологических труб и герметизацией урановых блоков руководил P. С. Амбарцумян. «Схема Меркина» для проекта первого промышленного реактора, состоявшая из технологической схемы и теплотехнической части реактора, носила собственный оригинальный характер. После усовершенствования ее в институте Н. А. Доллежаля, где также не пошли на прямое копирование проекта США, она представляла собой, по существу, совершенно новую оригинальную конструкцию реактора. Не повторяя ошибок американцев, была усовершенствована технология производства плутония за счет вертикального расположения технологических каналов (ТК)[585]. По общепризнанному мнению специалистов, реакторы для получения плутония с вертикальными каналами, содержащими уран, получились в Советском Союзе лучше и долговечнее, чем у американцев с горизонтальными. Первые советские реакторы проработали свыше сорока лет, тогда как в США были вынуждены начать вывод из эксплуатации первых хэнфордских реакторов уже в середине 1960-х годов[586].

Научной и инженерной проработкой проекта промышленного реактора занимались многие академические и отраслевые НИИ, промышленные объединения, специализированные организации, конструкторские и проектные коллективы страны: академические институты — геохимии и аналитической химии, химического машиностроения, химической физики, физической химии, — Всесоюзный теплотехнический, Центральный котлотурбинный, Всесоюзный авиационных материалов, Московский химико-технологический институт, а также тресты — Союзпроммеханизация, Центроэнергомонтаж, Уралмаш, завод № 92, Теплоконтроль и др.[587] Чертежи металлоконструкций разрабатывали в институте «Проектстальконструкция», директор которого Н. П. Мельников лично возглавил проектирование тридцатиметровой металлической башни для размещения на ней атомной бомбы во время первого испытания в 1949 году.

К концу 1946 года проект промышленного атомного котла был полностью разработан и рабочие чертежи спроектированных конструкций начали поступать на заводы для изготовления. По мере их готовности они отгружались и перевозились для монтажа на комбинат, строительство которого шло ударными темпами, поражая масштабами. Только непосредственно на площадке реактора одновременно трудились около 50 тысяч человек, в том числе на земляных работах — тысячи заключенных. Глубина котлована достигала 40 метров, высота здания над землей — 30 метров[588]. Монтаж атомного реактора начали одновременно с возведением корпуса здания, которое построили в конце 1947 года.

Достигнутые тогда, пока еще промежуточные успехи советского атомного проекта Сталин незамедлительно использовал в условиях холодной войны для давления на потенциальных противников. В ноябре 1947 года ТАСС официально заявил, что для Советского Союза больше не существует секрета атомного оружия[589].

19 июня 1947 года постановлением Совета министров СССР № 2145–567сс Курчатов был назначен научным руководителем всего комбината № 817 (его директором стал Е. П. Славский, который в конце 1947 года, сдав эту должность Б. Г. Музрукову, стал главным инженером комплекса) и центральной лаборатории этого завода[590], ставшей филиалом Лаборатории № 2. Организованная при ней пусковая группа реактора была сформирована Курчатовым из сотрудников 1-го сектора Лаборатории № 2, имевших опыт пуска реактора Ф-1. В январе 1948 года пусковая группа прибыла на строительство, привезя из Москвы необходимое оборудование и аппаратуру. Но Курчатов приехал значительно раньше, глубокой осенью 1947 года[591] и с этого времени почти постоянно находился в центре дел; днем наблюдал за ходом работ, вечерами собирал совещания, подводил итоги и намечал очередные планы. Он и здесь, в тяжелейших условиях, продолжал свою традицию — учить подчиненных всему новому. Учился и сам. По его инициативе для всех ИТР и специалистов объекта были организованы курсы по изучению основ ядерной физики и атомной техники. При необходимости он срочно вызывал из Москвы таких специалистов, как академики А. П. Александров, Л. А. Бочвар, А. И. Алиханов, А. П. Виноградов и др. Неоднократно с проверочными целями приезжал Л. П. Берия. Зачастую на монтажной площадке днем и ночью находились сам Курчатов и руководители атомной промышленности — Б. Л. Ванников, А. П. Завенягин, М. Г. Первухин и др.[592] Однако все руководство на месте осуществлял Курчатов, постоянно принимая на себя всю ответственность за все важные и смелые решения. Даже среди таких незаурядных людей он (что всеми ими безоговорочно признано) выделялся масштабом своей личности, независимым мышлением и отвагой.

Вот как вспоминает о роли Курчатова в тот непростой период Борис Глебович Музруков, директор строящегося атомного комбината, сам блестящий организатор, возглавлявший Уралмаш в годы войны, впоследствии дважды Герой Социалистического Труда: «Игорь Васильевич блистательно умел выбирать главное на данный момент. В 1947 г. главным был пуск промышленного реактора, проект которого уточнялся в ходе строительства. Поэтому на промышленном реакторе были собраны лучшие научные силы. А сам Игорь Васильевич конкретно занимался реактором и жил там почти безвыездно более года… Я не помню, чтобы он имел выходные дни, работал с утра до ночи… Подбор критической массы, чистота графита и конструкционных материалов, автоматика управления, конструкция механизма сброса блочков, захоронение радиоактивных отходов, радиационная защита персонала — вот далеко не полный перечень проблем, которые решались на месте под руководством и при непосредственном участии Игоря Васильевича… Своих поручений он никогда не забывал и не оставлял без контроля. Его уважали и боялись не только ученые, но и строители, потому что их дело он тоже знал конкретно и досконально. Начальнику строительства М. М. Царевскому часто приходилось резко сокращать сроки строительства объектов, подчиняясь единой цели — как можно быстрее пустить промышленный реактор. Мы все стремились выполнять задания Игоря Васильевича Курчатова досрочно и самым лучшим образом»[593].