– Я же сказал… – Ивар вдруг посмотрел на мою руку, и его лицо исказилось.

Из его груди вырвалось глухое рычание. Нижняя губа подрагивала, и казалось, он сам вот-вот превратится в разъяренного льва. Я проследила за его взглядом и увидела полуистертые фиолетовые чернила печати «ДЭЗ» на своем предплечье.

– Это…

– Я знаю, что это, охотница! – Он отдернул от меня руки.

– Нет, Ивар! Я хотела сказать: это просто чернила! Они сотрутся!

Он покачал головой и сжал кулаки.

– Их вообще не должно быть на тебе! Они не должны были клеймить тебя, как собаку! Только не тебя, Кира! Только не тебя, малыш!

– Ох, Ивар… – Я не знала, плакать или смеяться от того, что он переживал за мою гордость больше меня самой. Может, и плохо, что я за нее уже почти не переживала. Только не после ночевок в бараке и дезинфекционных помывок.

Волновало другое. Ивар отгородился от меня. Поставил незримую стену. Почему? Вспомнились слова его матери.

– Ты спас меня, – повторила я, – достал с самого дна ада, когда я уже сама не верила в чудо.

Он с горечью усмехнулся.

– Я не спас тебя, охотница. Я отправил тебя в этот ад собственными руками. Не смог уберечь. Считал твоего отца психом за то, что он прятал тебя в заповеднике. Но оказалось, что его тактика – самая верная. Посмотри, сколько всего случилось с тобой в последнее время.

В глубине души я понимала, что в чем-то он прав. Разве сама уже тысячу раз не умоляла небеса вернуть меня обратно к отцу? Разве не пыталась сбежать? Такой, как я, будет безопасно только в клане среди своих. И все-таки, кое в чем Ивар ошибался.

– Самое главное, что со мной случился ты, Ивар, – тихонько заметила я.

– Этого недостаточно, охотница.

Он полез в карман штанов и вынул оттуда длинную цепочку. Откинул мои волосы на одно плечо и застегнул замочек на шее.

– Моя пуля! – ахнула я.

Символ клана напомнил о том, кем являюсь. О том, что я – дочь своего отца.

– Ты убил его? – Я погладила пулю кончиками пальцев. – Виктора убил?

– Нет, – в голосе Ивара прозвучала досада.

– Это хорошо. Я хочу сама это сделать. – Я мстительно прищурилась. – Или мы сделаем это вместе. Как раньше.

– Виктор – не твоя забота, охотница. И вместе мы больше ничего не будем делать.

Я не поверила своим ушам. Ивар взял мое лицо в ладони, словно собирался наконец поцеловать. Заговорил сбивчиво и торопливо, будто боялся забыть слова или потерять мысль.

– Больше всего на свете я хочу быть с тобой, охотница. Мой подарок для тебя по-прежнему в силе. Прими свою свободу. Без ответного подарка. Мне все равно никто не нужен, кроме тебя.

Мы находились так близко друг от друга, что мне с трудом удавалось сосредоточиться на смысле его фраз.

– Я тоже хочу быть с тобой, Ивар…

– Но иногда нужно поступать не так, как хочется, а так, как будет лучше. Для тебя будет лучше дома с отцом, охотница. Ты уедешь. Я отвезу тебя сам, как договаривались. Я уже отправил через кое-кого в заповедник анонимное послание, чтобы тебя ждали.

Меня ждут дома? В который раз я разрывалась между отчаянным желанием увидеть папу и парализующим страхом больше никогда не увидеть Ивара.

– Ты же умная девочка, моя охотница, – нежно прошептал он и провел большими пальцами по моим щекам. Я почувствовала влагу. – Ты же всегда так заботилась о своем будущем. Подумай о нем сейчас. Со мной у тебя его не будет.

Ивар был прав. Во всем. Он поступил так, как я мечтала с первого дня похищения. Отпустил меня сам. Добровольно. И не просто отпустил. Он сделал это из-за любви ко мне. Я понимала, что не могу отказаться. Дни, проведенные в гетто, призрачными тенями стояли между нами. Они изменили мое восприятие мира. Но и Ивара изменили тоже. Он так и не поцеловал меня с момента встречи. Это о чем-то, но говорило.

– Тебе станет легче, если я уеду? – наконец решилась я.

– Да, – его голос почти неуловимо, но дрогнул.

– Хорошо. Тогда я уеду.

Прислонившись виском к холодному стеклу автомобиля, я наблюдала за тем, как меняется пейзаж за окном. Ивар молчал. По лицу невозможно было прочесть, о чем его мысли, но сама я пыталась вспомнить, сколько недель прошло с тех пор, как уехала из заповедника. Пыталась – и не могла. Ивар увозил меня в день восемнадцатилетия, и теперь казалось, что тогда я была совсем ребенком. Наивным и мечтательным.

Когда лучи солнца пробивались сквозь ветви деревьев и падали на мое лицо, в стекле появлялось отражение. Чуть повернув голову, я смотрела на него и не находила больше ничего от прежней Киры. Я сделала все, от чего так берег меня папа. Переспала с врагом. Влюбилась в него. Убила человека. Забыла о том, что принадлежу к клану охотников. Перешла на сторону зла, как выразился бы мой брат Костик.

Я понимала, что отец мигом прочтет все по выражению глаз. От него ничего не укроется. Как вообще могла полагать, что смогу обмануть его? И он не будет снисходителен, как приемные родители Ивара, узнавшие нашу историю. Его семья так отличалась от моей! В нашем клане царила жесткая диктатура и неоспоримый авторитет старших. Мать и отец Ивара поддерживали любое его решение. Наверно, так сложилось потому, что у лекхе другие порядки?

– Останови здесь, – встрепенулась я, заметив, что мы оказались уже достаточно близко от границ заповедника. – Дальше пойду пешком.

Ивар послушно свернул на обочину. После многочасовой поездки я с трудом размяла затекшие мышцы. Спрыгнула на землю и вдохнула полной грудью воздух, напоенный знакомыми ароматами лесной сырости и прелых листьев. Солнце опускалось все ниже, и от земли тянуло прохладой.

Ивар захлопнул свою дверь и обошел машину. Нас ждал неловкий момент прощания. Я не представляла, как вообще нам можно проститься. Мы встали друг напротив друга, отчаянно пытаясь придумать, что сказать. Ивар засунул руки в карманы джинсов, глянул исподлобья чуть смущенной улыбкой.

– Вот так, охотница. Твои приключения подошли к концу, – он вдруг фыркнул, – проклятье, это все очень глупо.

– Ивар, ты не должен оправдываться, – я не выдержала, подалась вперед.

Ивар вынул руки из карманов и сжал мои пальцы. Он смотрел на меня так, будто не мог наглядеться.

– Я не оправдываюсь, охотница, – приглушенным голосом сказал он. – Я хочу, чтобы ты знала, как мне не хочется тебя отдавать. Никому. Даже твоей семье. – Ивар скрипнул зубами. – Ненавижу такие моменты.

Я не могла поверить, что навсегда прощаюсь с человеком, который смог подарить и любовь, и страсть, и опасность, открыл для меня целый мир и оказался настолько великодушным, что не стал удерживать при себе.

– Каждый делает то, что должен, – выдавила я. – Может, если бы мы родились в другое время. До перемены законов…