Эсс'ир и Варрин появились с таким видом, словно просто проходили мимо. Они стряхивали снег с плеч и волос, а Оризиана с головы до ног окатила волна облегчения.

— Мы думали, с вами что-нибудь случилось, — сказал он. — Рот кого-то видел на гребне за развалинами.

Варрин взглянул на щитника, прислонил к стене лук с копьем и молча присел на корточки. Потом он начал перебирать в колчане стрелы и проверять их оперения и наконечники.

— Хуанины, — сказала Эсс'ир, стирая со лба растаявший снег.

— Вы их видели? — спросил Рот.

Эсс'ир еле заметно кивнула:

— Видели. На расстоянии. Может быть, только двое. С собаками.

— Собаки, — повторил Оризиан. — Значит, охотники?

Эньяра беспокойно поерзала и пробормотала:

— Возможно, но, может быть, не просто охотники, а Охота. Иньюрен очень волновался из-за них, когда мы бежали из Андурана. Возможно, с Горин-Гиром на юг пришел не только Боевой Инкалл.

Рот застонал. Оризиан знал, что со словами Эньяры и на его лице проступила тревога.

— Охота действительно идет за нами? Я имею в виду, преследует нас всю дорогу…

— Ты забыл, — прервал его Рот. — Может быть, ты — Тан нашей Крови. Этого одного достаточно, чтобы Инкалл Охоты преследовал нас до края земли, если они забрали себе в головы сделать это. Даже если они не знают, что преследуют именно тебя, так точно знают, что здесь Эньяра. Возможно, они думают, что она — последняя, кто остался в живых из родни дяди. Помни, Оризиан, наш народ смягчился за эти годы, а Крови Гир — нет. Они пойдут до конца, и им не важно, каким этот конец может быть.

Ивен хмыкнула:

— Ну, кто бы это ни был, они выбрали не самое удачное время. Из-за ветра.

Оризиан посмотрел на на'кирима. Ивен выглядела абсолютно спокойной, но, похоже, она все-таки встревожилась.

— Кто бы это ни был, мы не можем здесь оставаться, — спокойно произнес Оризиан. — Как только погода наладится, мы двинемся дальше. Пойдете вы с нами или нет.

Ивен тоже несколько мгновений смотрела на него, потом пожала плечами.

— Мы мало еды нашли, — сообщила Эсс'ир. Она развязала кожаный мешочек и показала горстку засохших ягод и комок неаппетитных растений. Она положила их на камень, и трое человек хмуро разглядывали добычу. Желудок Эньяры недовольно заворочался. Ивен достала из кармана немного лесных орехов и сушеных грибов и добавила их к жалкой кучке. Этого, конечно, было мало, но все же достаточно, чтобы притупить голод. Все время, пока они ели, шум снежной бури снаружи усиливался.

Покончив с едой, Варрин поднялся и еще раз проверил оружие.

— Кто-то должен наблюдать, — без всякого выражения произнес он и исчез из освещенного круга.

Гривен ок Хейг был в таком гневе, какого в Лунном дворце уже много месяцев никто не наблюдал. Проносясь по каменным коридорам, он набрасывался с оскорблениями на каждого слугу, неосторожно оказавшегося у него на пути. За Верховным Таном шагал Кейл, а позади него Советник Мордайн Джеран и сын Гривена Эволт.

Шедший рядом с Наследником Крови Мордайн заметил своего рода удовлетворение на лице Эволта. Молодому человеку очень нравилось, когда вспыхивали страсти и Гривен показывал, что все еще может заставить народ бояться его. Мордайн подумал, что, когда Эволт начнет править вместо отца, не многие будут любить его как последнее дело Гривена, зато у многих появятся причины его бояться. А такой день может наступить.

Верховный Тан, распахнув двери, влетел в личные палаты. Слуги, застигнутые за раскладыванием одежд Гривена для предстоящей аудиенции посла Дорнака, вылетели с градом проклятий, посланных им вслед. Гривен грохнул дверями за их спинами.

— Ну, так объясните мне, что происходит, — покраснев лицом, заорал Верховный Тан. — Объясните мне, вы, Советник.

Мордайн собрался с силами и навесил на лицо спокойное, открытое и искреннее выражение. Он достаточно давно знал Гривена и был уверен, что чем быстрее нарастает буря, тем скорее выдохнется. Кейл, невосприимчивый к бушевавшим вокруг него страстям, прошел к окну и убедился, что на балконе никто не околачивается.

— О каком деле вы хотите услышать прежде всего, правитель? — спросил Мордайн. Он надеялся и ожидал, что Гривен больше встревожен теми новостями, которые он сам только что сообщил ему, а не теми, что вестник от Казначея из Колкира доставил к несчастью почти в тот же момент. На первые новости у Советника ответ был, со вторыми — сложнее.

— Ювелиры, ювелиры! — рявкнул Гривен. Он тяжело опустился в любимое кресло. Эволт подошел к небольшому столику. На нем слуги Гривена приготовили для них еду. Наследник Крови изучал вазу с яблоками и виноградом.

— Очень хорошо, — с самым покорным видом сложив руки на животе, пробормотал Мордайн. — Я некоторое время изучал этот вопрос, и поэтому теперь мы хорошо в нем разбираемся, чтобы откликнуться на недавние события. Как я уже объяснял, еще до сообщения от Лейгера Холдайна, Генн нан Даргеннан-Хейг убил своего единокровного брата. Он устроил ему засаду. Вся эта борьба внутри Крови Даргеннан полезна нам ослаблением Крови, но, возможно, прошло время, когда мы могли стоять в стороне и наблюдать, как они вырубают друг друга. Все более и более кажется вероятным, что если это дело оставить на их собственное усмотрение, то именно Генн поднимется на самую вершину.

— Да, да, — сказал Гривен. Гнев уже понемногу остывал, и хотя брови еще были насуплены, но руки уже не тряслись, когда он наливал себе вина из кувшина, стоявшего рядом с ним. — А теперь ты говоришь мне, что Генн принадлежит Ювелирам. Явно же, ты об этом давно знал, но почему-то не посчитал нужным поделиться сведениями со мной.

— Генн — трус, — небрежно сказал Эволт, пережевывая яблоко. — В течение всего мятежа Игриса Генн прятался на одном из островов.

— Он не годится в Таны, даже если бы не был ставленником Ремесел, — согласился Мордайн.

— Но он как раз ставленник, — опять разозлился Гривен. — Вот что меня заботит. Мне не важно, кто правит Кровью Даргеннан, до тех пор, пока они знают свое место. Важно то, что Ювелиры могут решить, будто у них есть право самим выбирать Тана.

Советник сказал:

— В самом деле. Ремесла всегда имели большой интерес в делах танов и ради их поддержки никогда не скупились на монеты. Одно всегда следовало за другим. По моим, проверенным, сведениям, Ювелиры не только обогатили самого Генна, но и выплатили приданое его сестре, когда та вступала в брак, и подарили одно из своих зданий их младенцу, и подкупили (говорю это с прискорбием) наших собственных сборщиков налогов, чтобы те не заметили некоторые частные сделки Генна с талдиринскими торговцами. Мое убеждение — не уверенность, но все-таки возможно, — что они также заплатили за наем бандитов с Вольного Берега, которых привел Генн, чтобы убить брата. Они загнали Генна в такие огромные долги, что вряд ли он когда-нибудь сумеет стать кем-то иным, кроме как их лакеем.