class="p1">— Знаете, Какаши-сенсей, я прекрасно понимаю, что если я покину Коноху, то жизни мне не будет гораздо больше, нежели тому же Орочимару или Итачи, так как я джинчурики. Поэтому я вычленила идеальную форму сосуществования, вы не трогаете меня, я никому не убиваю из жажды наживымести и все счастливы. Мы живем в рамках закона и не досаждаем друг другу. Почему бы и нет? Казалось бы, что все так просто. Но правда заключается в том, что ваш бывший начальник желает власти, Хирузен желает стабильности, кланы хотят благополучия и камнем преткновения являюсь я. Джинчурики – умопомрачительное оружие, которым можно заткнуть рты всем неугодным. Вот только это оружие не желает быть ни в чьих руках. Поэтому… не обижайтесь на меня, если в один день Коноха превратится в руины. Данзо не остановится, Хирузен – слишком мягкий, а на мою защиту, даже если бы хотели, то никто бы не встал. Почему? Потому что в ваших умах до сих пор живет раболепная мысль о верховенстве слова Хокаге и коленопреклонном уважении к советникам. У меня этого нет. Я свободна от всех оков.

— Так значит ты уже готова к…

— Говорите прямо, здесь нет ничего предосудительного. Я готова уничтожить Коноху силой биджу, если ваше начальство перейдет границу.

— Наруто, ты… Ты своим… своими… обесцениваешь жертву Минато-сенсея и тысячи других людей, пострадавших в ту ночь. Я не понимаю, в чем повинны мирные жители, сироты, генины, они… никто из них не имеет отношения к твоим проблемам. Зачем понапрасну лить кровь.

— Потому что самый лучший момент для засады, захвата или ликвидации – это как раз мое нахождение на территории Конохи. До сих пор они считали, что я не смогу лить кровь невинных. Сейчас я расставила точки над «и». В деревне на меня только шпион или самоубийца кинется.

— Что?

— Блять. Ну ты и тугодум. Тридцать лет скоро стукнет, а до сих пор не понимаешь основ политики. Всем насрать на невинных, сирот обездоленных, бомжей, обычных людей. Всем и мне в том числе. Если для устранения опасного элемента потребуется принести в жертву тысячу или десять тысяч жизней – они принесут. Потом устроят пышные похороны, объявят героями и тому подобное. И все эти жертвы только ради одного «может быть побоится», «не решится». Решусь и не побоюсь. Сейчас, когда я приставила нож к глотке Сандайме, внутри деревни никто не посмеет вступать в открытую конфронтацию. Яд или еще что-то – это уже другое дело. И тем самым я «обезопасила» «невинных» и забрала у них «удобную территорию».

— Твои доводы изрядно притянуты на уши.

— Да? Хм… может быть да, а может и нет. Если обратитесь к своему опыту, то убить опасную цель лучше, когда она беззаботно спит «в безопасности» или когда она на заведомо враждебной территории и готовая к сопротивлению.

— Я бы в этом случае истощил «опасную цель» и уже перерезал горло неспособному сопротивляться врагу.

— Оу! Хороший ответ! Подло, но действенно. Я не отрицаю такое развитие событий, но вы никак не поймете то, что я хочу вам сказать. Своими действиями я снизила вероятность того, что на меня нападут в чертогах Конохи и, следовательно, снизила вероятность ее разрушения. А к тому, что за моей головой могут выслать карательный отряд, когда я буду на миссии – к этому я всегда готова.

После столь страшной дискуссии Хатаке почувствовал, как его сердце учащенно билось, а ладони заметно вспотели. Пока Наруто не поставила последнее слово над, его мышцы были напряжены до боли в суставах. Он этого не ощущал, полностью сконцентрировавшись на девушке. Но кое-что не давало ему успокоиться окончательно. Ее улыбка. Слишком странная, заманчивая, самонадеянная.

— Какаши-сенсей, вы же понимаете, что эту игру слов я позволила не просто так?

Мужчина чуть не обронил ругательство, ощущая нового северного зверька за спиной. Покачав головой, Какаши с обреченным видом настроился слушать то, что хотела в этот раз внушить Наруто.

— Скажите, вы же прекрасно знаете, что из себя представляют наркотики для шиноби?

— Наруто, ты не… Это противозаконно! Ты сама противоречишь своим словам!

— Что вы, что вы! Я еще ничего не сделала… практически.

В сжатой ладони девушки появился белый флакон, наполненный до середины белесой жидкостью. Хатаке по-настоящему струхнул, понимая «ЧТО» могла сотворить эта куноичи. Обычные наркотические вещества не так действенны на шиноби, особенно верхних уровней силы. Они разрушают тело, мозг, жизнь и так далее. Но гораздо медленнее и здравомыслящий шиноби вполне способен от них избавиться без ломки и отходняка. Но вот наркотики специально предназначенные для шиноби – вот это действительно страх всех ниндзя. Первое и самое устрашающее их свойство – это то, что они калечат СЦЧ. После двух-трех приемов беспоследственно от них ты не уйдешь.

— Это «Мир Грез». Надеюсь вы понимаете, почему оно так называется. Только потому, что вы, Какаши-сенсей, мой дорогой наставник, я готова пойти на сделку с вами. Вот эта вещь могла мне принести миллионы Рё. Простая в изготовлении, сильный действующий период, высокий шанс привыкания и довольно слабые последствия для СЦЧ. Слабые – относительно самых качественных наркотиков шиноби. Но вы же понимаете, что будет твориться, если такое вещество попадет на прилавки Конохи?

Какаши с силой сжал зубы, ощущая, как непроизвольно его чакра начинает циркулироваться с боевой скоростью и готовностью к стремительной атаке. Узумаки тоже поняла по реакции джоунина, что тот готов сорваться в атаку, поэтому хвост мерно покачивающийся из стороны в сторону был готов отражать атаку.

— Не надо так нервничать. Я не стану просить ничего «выходящего за рамки». Вы, мой дорогой наставник, обладаете призывом собак. Я ведь правильно помню тот момент на мосту?

— Хм! Если хочешь заключить договор с собачьим кланом, то сразу можешь забыть об этом. Они верны идеалам Конохи и такого человека как ты на дух не примут, даже если я буду валяться у них в ногах.

Голос Хатаке был резким и даже в некоторой степени злобным. Это позабавило Наруто, что она немного приподняла брови.

— Какаши-сенсей, не стоит так унижаться. Мне не нужен контракт с собачьим родом. Мне нужна техника свободного призыва.

— Хм! Ты… ты по-настоящему сумасшедшая, Наруто. Ты… ах!

Тяжело выдохнув, Какаши попытался унять клокочущий гнев и сформулировать мысль, чтобы она не казалось столь враждебной.

— Техника свободного призыва забросит тебя черт знает куда. Тридцать процентов шиноби уходили и