— Думаю, ты прав, — ответил Крисп. — Ближайшее время ты будешь очень занят.

— Лучше я буду занят, чем сдохну со скуки, — пробурчал Маммиан. — Этим я отличаюсь от половины бесполезных писак в городе. — Он, прищурившись, оглядел Криспа. — А вы, ваше величество, не заскучаете, потеряв возможность жонглировать двумя войнами?

— Благим богом клянусь, почтенный господин, что нет! — воскликнул Крисп. Маммиан расхохотался. — Проблема в том, — заметил Крисп, — что проблем хватает. К тому времени, когда я вернусь в столицу, появится новый повод волноваться. Один могу назвать прямо сейчас: скоро мне придется решать, платить Макурану дань или прекратить, рискнув ввязаться в новую войну.

— К новой войне мы не готовы, — серьезно произнес Маммиан.

— Я и сам знаю! Но и позволить Царю царей вечно сосать нашу кровь мы не можем. — Крисп вздохнул. — Трудная работа — быть Автократором, если делаешь ее как следует. Теперь я лучше понимаю Анфима — почему он забыл обо всем, кроме вина и женщин. Порой я думаю, что он был прав.

— Не думаете, — заметил Маммиан. Крисп снова вздохнул:

— Наверное, нет. Но порой так и хочется послать все в лед.

— Крестьянин не может позволить себе забросить свой крохотный участок, — ответил Маммиан. — Ваша земля — весь Видесс. Но и награда за ваш труд бедному крестьянину не приснится — начиная хотя бы с триумфального шествия по Срединной улице в день вашего возвращения.

— Анфим тоже устраивал шествия.

— Да, но есть разница. Вы заслужили все хвалы — и знаете это.

Маммиан хлопнул Криспа по спине. Император подумал над его словами и решительно кивнул.

Распахнулись тяжелые створки Серебряных ворот. Зазвучали со стен горны. Крисп дернул поводья и во главе своей победоносной армии въехал в город Видесс.

Проезжая под аркой между внешней и внутренней стеной, Крисп вспомнил, как более десяти лет назад впервые вошел в столицу. Тогда никто не знал о его приходе, да и не хотел знать. Теперь же его ждал весь город.

Когда он выехал из тени арки на Срединную улицу, фанфары прогремели вновь.

— Узрите, как возвращается Крисп-победитель, подчинивший Кубрат! — восклицал возглавлявший процессию хор. — Прежде он служил варварам северного загорья, ныне они склонились перед ним!

По обочинам улицы бурлила толпа. Горожане осыпали насмешками скованных пленников-халогаев, мрачно вышагивавших впереди Криспа. При виде императора насмешки сменялись радостными криками.

— Ты победил еси, Крисп! — раскатывалось над городом. — Победил еси!

За два года своего правления Крисп не раз слыхал этот клич. Как правило, искренности в нем было не больше, чем в обычном «доброе утро» неприятному соседу. Но порой — как сейчас, например — народ всерьез называл победителем своего императора.

Проезжая главной улицей города, Крисп улыбался и махал рукой. Протокол требовал, чтобы император сидел прямо и не оглядывался, дабы не снисходить до городской черни. Барсим, вероятно, выбранит его во дворце. Но Криспу хотелось впитывать эти минуты всем своим существом, а не делать вид, что ничего не замечает.

По обе стороны Прогресса тоже вышагивали халогаи — императорские телохранители, некоторые в алых плащах под цвет Крисповых сапог, другие — в синих, под цвет флага. Стражники делали вид, что не замечают ликующей толпы, но секиры несли отнюдь не только для виду.

Позади Криспа стучали копыта коней Саркисовых разведчиков. Те вглядывались в толпу, не стесняясь, и знали, чего ищут. «Эй, красотка, надеюсь тебя найти сегодня!» — крикнул один из них.

Крисп, услыхав это, пометил себе мысленно: выставить вечером на улицах усиленные дозоры. Виноторговцы и бордели изрядно наживутся сегодня, но император не хотел омрачать праздник уличными драками. Улыбка его на миг стала грустной. Часть работы Автократора — машинально отмечать такие вещи.

Потом он вспомнил Дару. Хорошо, когда тебе не надо рыскать по городу в поисках утешения на ночь.

Вернувшись во дворец, он вернется домой. Интересно, на кого похож Эврип? Скоро он узнает. Он даже волновался за Фостия. Пора наследнику престола привыкать к своему родителю.

— Кубрат снова наш! — ревела толпа.

Крисп был совершенно уверен, что большинство ликующих понятия не имели ни где находится этот Кубрат, ни сколько лет назад империя его потеряла. Тем не менее они ликовали. Если бы Крисп не вернулся из похода, они с тем же энтузиазмом приветствовали бы любого генерала, захватившего трон. Некоторые из них и Арваша Черного Плаща славили бы до небес, если бы тот с триумфом проезжал по Срединной улице.

Улыбка императора совсем померкла. Правя империей, он привык искать в людях худшее — слишком часто он видел и вынужден был исправлять последствия человеческих грехов. Те, кто вел спокойную и благочинную жизнь, редко вставали на его пути. Но нельзя забывать, что добро существует. Иначе он сделает первый шаг на том пути, которым прошел Арваш. А чтобы не забывать о добре — достаточно вспомнить Танилиду.

Процессия прошла Срединной улицей, миновала поворот, площадь Быка и вышла к площади Паламы. Крисп заскучал. Даже всенародная любовь может донять в таком количестве. Но он все равно мужественно продолжал улыбаться и махать рукой. Если император слышал всю дорогу одни и те же славословия, то для каждого из зрителей парад был новым и удивительным. И Крисп старался сохранить это впечатление.

К тому времени, когда он все же выехал на площадь Паламы, солнце вскарабкалось почти до зенита. Почти всю ее, как и обочину Срединной улицы, забивала толпа. Хрупкий строй солдат и стражников удерживал толпу, чтобы та не захлестнула предназначенный для парада центр площади.

Близ Вехового Камня возвели деревянный помост. Там Криспа ждал бритоголовый седобородый человек в синей с золотом парчовой рясе. Император подъехал к помосту. Поймав взгляд священнослужителя, Крисп едва заметно кивнул. Савиан кивнул в ответ. Выглядел он весьма почтенно — как в свое время Пирр и Гнатий. Как сказал сам священник, насколько ему подойдут патриаршие сапоги, покажет время. И все же первый взгляд на нового патриарха вселил в Криспа надежду.

Лестница на помост находилась со стороны красного гранитного обелиска, от которого отмерялись расстояния по всей империи. Гейррод придержал Прогресса, пока Крисп спешивался.

— Спасибо, — сказал император.

Он шагнул к лестнице и замер. Голова Гнатия еще лежала у подножия Вехового Камня рядом с табличкой, описывающей его преступления. После нескольких недель под дождем и ветром без таблички голову было не узнать. «Сам виноват», — подумал Крисп мстительно и спокойно, неторопливо взошел на помост.

— Ты победил еси, Крисп! — воскликнул Савиан, когда император поднялся наверх.

— Победил еси! — откликнулась толпа. Савиан распростерся перед императором, коснувшись лбом грубо оструганных досок.