«Военный» пожал плечами.

– А мне даже очень! – Клыч усмехнулся, вытянул руку и разнес Чуприну голову. – Брешет, брешет, а все без толку. Задрал.

«Военный» никак не прокомментировал произошедшее.

– Продолжим разговор с вами?

– Да… Меня зовут Антон Анатольевич Клыч. Я, так сказать, руковожу всеми этими суровыми людьми и, само собой, являюсь тем самым человеком, по приказу которого они здесь и находятся.

– Меня можно называть… Вторым, – шлем чуть наклонился. – Если вы являетесь командиром, то больше ничего не мешает продолжению нашего диалога.

– Ба-а-а! – Клыч криво ухмыльнулся. – Как редко встретишь образованного человека в наших краях. Жаль, не получится просто поболтать.

– К делу? – шлем прямо-таки вопросительно замер.

– Почему нет? – Клыч свободной рукой залез в карман. – Не-не, не переживайте, у меня тут орешек.

Орешек треснул в зубах. Чуть шипела рация на разгрузочном жилете Второго. Клыч заинтересованно покосился на нее.

– У меня, Второй, такой вопрос… Кто у вас первый, а?

Шлем еле заметно качнулся. Клыч осклабился.

– А-а-а, так я прав, мой друг, прав. Есть кто-то первый! А у меня для него есть сюрприз. Да-да-да.

Инга встала во весь рост, приглядываясь к кажущемуся нелепым типу рядом со Вторым. Интуиция орала про опасность. Интуиция голосила и заставляла слушать себя. Войновская поднесла рацию ближе, вдохнула воздух, выжидая чего-то.

Морхольд, ощутив ледяной след металлической щетки, прошедшейся со всей силы по хребту, застыл. Глядел в Дашины глаза, понимая, что сейчас что-то случится. Клыч проорал про сюрприз.

Выстрел раздался со стороны «военных». Хлестнул резко, пугающе. Клыча отбросило назад попаданием в плечо. Если бы не оскользнулся, умер бы сразу. А пока… а пока остался жив. Тишина стояла всего пару секунд, взорвавшись даже не очередями – канонадой, сразу и со всех сторон.

Строчил, практически на бегу, Шестнадцатый. ПК плевался раскаленными брызгами, прижимая к земле нескольких людей Клыча.

Стрелял, стараясь попасть в мелькающие между кустами размазанные комбинезоны, бывший нефтяник Семенов, закусывая седую бороденку и нервно дергая скобу ухоженного СКСа.

Палила, сразу с двух рук, наплевав на кровь, бегущую по левому боку, Восьмая, оставшаяся с двумя пистолетами и страх как желающая добраться до убийц Второго.

Наводил РПГ, шепча молитву, совсем молодой и безусый Рафик Яфясов, убивший всего троих и желающий доказать всем свою значимость.

Шарашил крупнокалиберными, размолачивая в труху остатки детского лагеря отдыха, наводчик Двадцать третий, до крови закусив нижнюю губу и воя от ярости.

Бежали, плюнув на безопасность, Уколова, прикрывающая Морхольда, несшего на руках Дашу, потерявшую сознание и Азамат, глазами ищущий пропавшего Саблезуба. Их пока не преследовали – заняты были друг другом.

Над крохотным и давно погибшим детским лагерем неслышно и невидимо кружила смерть. Незримая, неощутимая глазами, или протянутыми к ней из оставшихся сил руками, и такая явственная, настоящая и… живая.

Смерть.

Пахнущая, разящая, ощутимая до одури, и воняющая. Проливающимися, разлетающимися и брызгающими во все стороны разными группами крови и съеденными на обед припасами. Дымом сгоревшего пороха почти сотни разных и одинаковых стволов и полыхающего масла с топливом от подбитого транспорта.

Кричащая, вопящая, грохочущая и стонущая. Перекликающаяся десятками голосов выстрелов разнокалиберного оружия, хлопками рвущихся ВОГов и оглушающая взрывами гранат. Плачущая призывами мамы и Господа Бога, хрипящая проклятиями и матом, глупостями и последними словами. Скрипящая и хрустящая размалываемыми костями, зубами и крошащимися кирпичами. Звенящая рикошетами и пробиваемыми шлемами.

Смерть радостно каркала слетавшимися падальщиками и подвывала сбегающимся голодным зверьем. Эти усвоили давно и прочно простейшую вещь: если люди сцепились в драке, то пожрать можно будет от пуза.

Азамат, свистя легкими, выбежал вперед. На спине нес найденного кота, с головой, превратившейся в слипшийся комок крови и шерсти. У толстого поваленного дерева, ухая низким хрипом, подыхала страшная большая тварь, смахивающая на собаку. На ошейнике, толстом и кожаном, через бурую жижу из разодранного горла, пробивалась надпись на металле таблички.

– Инесса Арманд… – Морхольд, пытаясь отдышаться, криво усмехнулся. – Экий у нее веселый хозяин.

– Быстрее! – Уколова, скрипя зубами, подтолкнула его. – Быстрее, пока они друг друга убивают!

Морхольд не ответил, просто перехватил тяжелую обмякшую Дашу и побежал за мелькающей спиной Азамата. Впереди, пробиваясь даже через сырую прель леса, пахло рекой. Сзади свистнуло, Морхольд охнул, оседая и схватившись за ногу. Даша мягко упала на землю.

– Азамат! – Уколова встала рядом, вцепилась в плечо стонущей через зубы Даши. – Азамат!

Пуля вернулся, попробовал подхватить Дашу на руки. Саблезуб, хрипя, брякнулся на землю.

– Эй, Пуля! – Морхольд оскалился. – Красивый у тебя кошак, точно тебе говорю. Не иначе как мамка его была из мейн-кунов и схлестнулась с рысью. Ты это, братишка, хватай девочку и беги. А я за вами, и кошака твоего смогу утащить. Давай-давай, бегите.

Азамат кивнул, погладил Саблезуба и подхватил Дашу. Уколова наклонилась к Морхольду, подхватывая его и начала выпрямляться. Он отпихнул ее, подгреб к себе кота.

– Беги, девка, быстрее беги!

Позади, приближаясь к ним, загрохотало. В бой вступил танк.

* * *

Двигатель «Арго», свистя и выпуская пар, никак не мог набрать нужных мощностей. Уколова, нервничая и злясь, бегала к машине, смотрела на стрелки приборов. Рядом, спокойно дымя трубкой, оказывался Зуич, тут же прогоняя ее к чертовой матери.

– И что это было? – Морхольд сидел рядом с Дашей, вроде пришедшей в себя. – Тебя спрашиваю, милая…

Азамат, гладя по голове кота, не поворачивался к ним. Смотрел на берег, слушал утихающий бой, водил рукой по теплой лохматой башке Саблезуба. Кот еле слышно мявкал, водил сухим носом по сторонам, окривевший на один глаз, мокрый, страшный.

– О чем ты говоришь? – Уколова оказалась рядом с Морхольдом. – Что ты к ней прицепился?

– Тебя не спросил, – сталкер положил руку на колено Даши. – Даша, девочка…

– Какая я тебе девочка? – Дармова потерла висок. Чернота из глаз уходила, растворялась, пряталась. – Что случилось, то случилось, для чего про это сейчас говорить?

– Ну да, о чем это я тут. – Морхольд откинулся на борт, обманчиво расслабленный, набил трубку, потряся кисет над ладонью и собрав последний табак. – Делов-то, подумаешь… Сколько их там между собой схлестнулось? Сотня, чуть больше?