Девятого июля он отправился в парк на Бесплатный Сеанс, ожидая, что опять покажут «Кто-то там наверху любит меня», фильм про бокс, который всем так нравился, что мистер Эшли-Монтегю привозил его каждое лето. Но вместо фильма Харлен увидел пустой парк, да несколько фермерских семей из самого захолустья, до которых тоже не дошел слух о том, что третью субботу подряд Бесплатные Сеанс отменяют из-за гнусной погоды.

Но в эту субботу погода не была такой уж гнусной. Ночной грозы вроде не ожидалось, и вечерний свет низко стелился вдоль длинных лужаек, где трава подрастала прямо на глазах. Харлен теперь ненавидел эти длинные лужайки, настоящие поля, хоть трава на них была аккуратно подстрижена. Заборов почти нигде не было и трудно было определить, где кончается одна лужайка и начинается другая. Он не был уверен, что действительно их ненавидит, но ему казалось, что лужайки должны быть совсем не такие, по крайней мере, по телевизору их показывали совсем другими… В фильме «Обнаженный город», например. В «Обнаженном Городе» вообще не было никаких дурацких лужаек. Миллионы этажей и никаких лужаек.

В тот вечер Харлен допоздна катался по городу, не обращая внимания на наступившие сумерки, пока не появились летучие мыши и не начали чертить в воздухе загадочные письмена. По привычке он старался держаться подальше от школы, в этом была одна из причин того, почему он не любил заезжать к Стюартам или еще каким-нибудь дуракам из тех, кто жил вблизи от нее. Но даже, колеся по Мейн Стрит или по Брод Авеню, он чувствовал, что нервничает.

Харлен свернул налево по Черч Стрит, чтобы не проезжать мимо дома Старой Задницы-Дублетом, не вполне отдавая себе отчет, почему он так делает, быстро миновал несколько темных улиц, где дома казались меньше и уличные лампы были реже и менее яркими. Вблизи дурацкой церкви О'Рурка и дома священника было довольно светло и он чуть помедлил, прежде чем свернуть на Вест Энд Драйв, узкую и плохо освещенную улочку, которая вела к его собственному дому и старому депо.

Он ехал очень быстро, изо всех сил нажимая на педали, уверенный что никто, выскочив из темноты, не сможет схватить его – если только они не просунут руку между спицами, не опрокинут его наземь и не набросятся на него – НИКТО не может схватить его. Харлен покачал головой и продолжал крутить педали, подставляя короткие волосы прохладному ветру, чтобы выбросить из головы плохие мысли. Черт ее возьми совсем. Ее не будет дома до часу или двух, а то и позже. Тогда я снова посмотрю по телевизору передачу для взрослых. Хотя нет, провались оно все. Сегодня этой передачи не будет. Тогда ничего смотреть не стану.

Харлен решил, что включит на всю громкость радио, а может даже снова залезет в мамочкин тайник со спиртным. Он обнаружил, что если отлить немного из бутылки, а потом долить водой, то она никогда ни о чем не догадывается. Даже ничего не замечает, то ли потому, что вечно ставит туда новые бутылки, то ли потому что берется за старые, когда уже изрядно наклюкается. Потом он будет слушать радио, включит как можно громче рок-н-ролл и приготовит себе коктейль с кокой, как он любит.

Мимо депо он проехал на максимальной скорости – это место не нравилось ему, даже еще когда он был маленьким – и быстро миновал широкий перекресток Депо Стрит. Улица протянулась на три квартала, в нормальном городе это было бы целых семь или восемь, он точно знал, но здесь кварталы длиннее, потому что улиц мало. Все три квартала представляли собой сплошной темный туннель, сквозь плотную листву едва пробивался свет уличных фонарей. Около домов Стюарта и старины Грумпи-Бампера было темно.

Как и возле школы.

Он покачал головой и свернул на аллею, скользнул к стоянке у гаража и остановил велосипед под навесом.

Мамы не было дома, стоянка была пуста. Свет горел во всех окнах, так, как он и оставил его. Харлен подошел к задней двери.

Что-то вдруг появилось в круге света в его комнате наверху.

Харлен приостановился, держа одну руку на ручке двери. Мама, оказывается, была дома. Наверное, эта проклятая машина опять сломалась, или же маму довез один из ее новых приятелей, потому что она слишком набралась. Господи, ну и влетит же ему за то, что он вышел из дому после наступления темноты. Он скажет ей, что за ним заехал Дейл со всем их богоспасаемым семейством, и что они взяли его на Бесплатный Сеанс. Она в жизни не узнает, что кино отменили.

В круге света снова появился темный силуэт.

Какого дьявола она сунулась в мою комнату? Со внезапным чувством вины он подумал о новых журналах, которые взял у Арчи Крека и спрятал в шкафу. Когда он был в больнице, она обнаружила и выбросила все старые. Хоть и ни словом не обмолвилась об этом за все то время, что он дома.

Покрасневший, напуганный мыслью о предстоящем скандале, особенно если она порядочно на взводе, Харлен сделал три шага обратно, отступив к гаражу и пытаясь что-нибудь быстро придумать. Может, сказать, что это журналы Моны? Ну да, или одного из ее приятелей. Она сунула их в кладовку. Если же Мона будет отрицать это, то он расскажет маме о том, что когда она была здесь в последний раз, он нашел презерватив в унитазе.

Он набрал в грудь побольше воздуха. Это, конечно, не идеальный выход из положения, но все-таки лучше, чем ничего. Он снова бросил взгляд наверх, пытаясь догадаться, заглядывала ли мать в кладовку.

Там была не мама.

Женщина в комнате вновь пересекла комнату и оказалась около освещенного четырехугольника окна. Ему в глаза бросился прогнивший насквозь свитер, сгорбленная спина, космы белых волос, свисающих со слишком маленькой головы.

Харлен слепо двинулся прочь от двери, ударился о велосипед. Тот с оглушительным лязгом упал на землю.

Тень снова чуть придвинулась к окну. Прижалось лицом к стеклу и глянула вниз. Прямо на него.

Это лицо… Оно смотрит на него… Обернулось и смотрит прямо на него.

Харлен упал на колени, его вырвало на дорогу, но он тут же вскочил, вспрыгнул на велосипед и понесся как сумасшедший прочь от дома прежде, чем тень у окна успела пошевелиться. Не оглядываясь он пронесся по Депо Стрит, выписывая петли, будто кто-то стрелял по нему, и стараясь держаться поближе к немногим фонарям. Си Джей Конгден, Арчи Крек и несколько их приятелей сидели на капотах машин, припаркованных на грязной лужайке перед домом Конгденов, они прокричали ему вслед что-то обидное, стараясь перекричать шум работавших на всю громкость радиоприемников.

Харлен не замедлил ход и не оглянулся. Он выскочил на остановку у перекрестка Депо Стрит и Брод Авеню. Прямо перед ним был Старый Централ. Дома, где жили Задница-Дуплетом и миссис Дугган, были справа.

Лицо в окне. Пустые дыры вместо глаз. Черви, копошащиеся под языком. Торчащие зубы.

В моей комнате!

Харлен навис над рулем, задыхаясь, стараясь не упасть снова. Вниз по Депо Стрит, там, где сквозь вязы виднелись огни школы, возник темный силуэт грузовика и направился к нему.

Школьный Грузовик. Он узнал этот запах.