Ни маршал Тимошенко, ни член Военного совета Хрущев не пострадали, и это понятно – почему. Признать их виноватыми для Сталина означало признать и свою вину за поражение под Харьковом, а он, великий и гениальный, все заранее предвидящий и все понимающий лучше других, ошибок за собой никогда не признавал. Но несчастного библейского козла отпущения, изгнанного в пустыню за чужие грехи, следовало отыскать. И будьте уверены, читатель, он его скоро отыщет…

Только через месяц – 26 июня – Сталин признал:

– Под Харьковом нам выпало пережить катастрофу, подобную той, что случилась в четырнадцатом году с армиями Самсонова и Ренненкампфа в Восточной Пруссии…

Поразмыслив, он дал указание для Совинформбюро:

– Сейчас народу надо сказать всю правду…

Но говорить правду народу – это не в характере Сталина, и потому холуйски-услужливое Совинформбюро признало, что под Харьковом «пропало без вести» 70 000 советских воинов.

– Пусть об этом знают враги и друзья, что мы, большевики, говорим только правду, – утверждал Сталин…

Да, я согласен, что тогдашние сводки казались нам жестоко-объективны, иногда поражая откровенностью в признании слабостей нашего командования. Возможно, они порой выглядели даже излишне трагически. С какой целью? Эта обостренная доля правды должна была еще раз напомнить союзникам, что хватит уже «стоять с ружьем, приставленным к ноге», что второй фронт крайне необходим. Враги тоже понимали это. Германский историк Типпельскирх писал: «Открытое признание (Сталиным) поражения было первым, но не последним призывом русских к своим союзникам – не оставлять их будущим летом одних выдерживать натиск немцев…» Мнимая откровенность Сталина была, по сути дела, призывом о помощи.

– Черчилль, – говорил Сталин, – обещал, что со вторым фронтом поспешит, а наше дело – выстоять под Москвою…

Сталин по-прежнему был твердо уверен в том, что летом немцы снова будут наступать на Москву. Напрасно наша разведка проникла в тайны кабинетов ОКВ и ОКХ, докладывая «наверх», что летом вермахт будет развернут в двух направлениях – на Кавказ и на Волгу, но переубедить Сталина было невозможно:

– Гитлер верен своему правилу! Захватив столицу в Европе, он уже считался победителем всей страны…

В таком случае фельдмаршалу фон Клюге (командующему «Центром») было совсем нетрудно укрепить товарища Сталина в его несомненной правоте, и он очень искусно проводил операцию «Кремль», чтобы наш дорогой товарищ Сталин и остался в дураках.

Немецкая авиация демонстративно вела аэрофотосъемку подступов к Москве, полевые радиостанции «Центра», обычно осторожные, болтали о передислокации частей, в сумках убитых офицеров все чаще находили планы окраин столицы, партизаны докладывали, что немцы мастерят столбы дорожных указателей – на Москву! Немецкие офицеры, угодившие в наш плен, на допросах охотно показывали, что сейчас фельдмаршала Клюге интересует оперативная линия: Тула – Москва – Калинин. Если суммировать все эти данные, сомнений не возникало: враг уже готов повторить удар по нашей столице.

Сталину доложили, что Клюге ведет сильные атаки на Московском направлении, и наконец перед ним на стол выложили подлинный приказ фель дмаршала от 29 мая. Вот его начало:

«ДОКУМЕНТ № 1

Командование группы армий «Центр»

Штаб 29.5.1942 г.

Оперативный отдел № 4350042.

22 экземпляра

Совершенно секретно

20-й экземпляр

Документ командования

штамп: Совершенно секретно!

содержание: «КРЕМЛЬ»

документ командования

Передавать только офицерам

ПРИКАЗ О НАСТУПЛЕНИИ НА МОСКВУ

(карта 1:1000000)

1. Главное командование сухопутных войск отдало приказ о возможно скорейшем возобновлении наступательной операции на Москву…» и так далее.

Даже первого пункта этого приказа Сталину было достаточно, чтобы он окончательно уверовал в свои предначертания.

– Вот! – говорил он, даже довольный. – Теперь ни у кого не может быть сомнений относительно летних планов Гитлера…

Наш историк А. М. Самсонов признает: «Тот факт, что Советское Верховное Главнокомандование не разгадало подлинных намерений противника на летнюю кампанию 1942 года, позволяет предполагать, что это крупное дезинформационное предприятие фашистов не осталось без последствий». Смею думать, что Сталин еще более утвердился в своем ошибочном мнении после того, как маршал Тимошенко доложил ему с фронта:

– Товарищ Сталин, по моему глубокому убеждению, противник в настоящий момент на юге уже мною ослаблен, способный лишь на вспомогательные удары. Все свои главные силы он придерживает, конечно, для нового удара по Москве…

План операции «Кремль» и эти прогнозы маршала Тимошенко имели одну общую дату – 29 мая. Конечно, это случайное совпадение, какими история иногда любит шутить над нами.

…Эта книга была уже написана мною, как вдруг недавно, буквально на днях, я раскрыл свежий номер «Военно-исторического журнала» и понял, что Сталин все-таки отыскал главного виновника разгрома армии Тимошенко под Харьковом. Им оказался, конечно же, Иван Христофорович Баграмян!

«Товарищ Баграмян, – диктовал Сталин, – не удовлетворяет Ставку не только как начальник штаба, призванный укреплять связь и руководство армиями, но не удовлетворяет Ставку даже и как простой информатор, обязанный честно и правдиво сообщать в Ставку о положении на фронте. Более того, т. Баграмян оказался неспособным извлечь урок из той катастрофы, которая разразилась на Юго-Западном фронте… благодаря своему легкомыслию не только проиграл наполовину уже выигранную Харьковскую операцию, но успел еще отдать противнику 18—20 дивизий…»

Длинные колонны наших военнопленных – несчастных.

Виноватого нашли! Легендарный «стрелочник» необходим…

* * *

В самом конце мая Харьковская операция закончилась, и Паулюс спросил своего квартирмейстера фон Кутновски:

– Каковы потери моей армии в минувшем сражении?

– Двадцать две тысячи.

– Почему такая округленная цифра?

– Калькуляция потерь подведена лишь условно. Много пропавших без вести, еще отыскивают раненых. Кажется, – добавил Кутновски, – мы с трудом выбрались из этого кризиса?

– Да, – не скрывал от него Паулюс, – под Харьковом иногда возникали моменты, когда я думал, что город придется оставить. Но виновником моих опасений было упорство русского солдата, а никак не упрямство маршала Тимошенко… Впрочем, Наполеон был прав: Бог всегда на стороне больших батальонов!