– Большинство из нас побывало в этих лагерях, – парировала я. – Но никто не стал таким, как он.

Доктор Грей посмотрела на меня таким долгим взглядом, что мне стало неуютно.

– Это и правда так?

Я выпрямилась в полный рост, не обращая внимания на знакомый укол вины.

– Да, – холодно сказала я.

Она не верит мне. Ни единому слову.

– Тебе следует знать, что я всегда выступала против программы создания реабилитационных лагерей – еще до того, как они превратились в то, чем являются сейчас, – сказала доктор Грей. – Мне никогда не нравилась внешняя политика моего мужа, и я не понимала, почему он пошел на такие крайние меры в Калифорнии. Но если бы он дал мне место и оборудование провести операцию моему сыну, я бы даже не задумывалась – я бы вернулась к нему. Я бы сделала это ради Клэнси.

На какой-то момент мне стало ее жаль. Простая правда заключалась в том, что лагеря всем сломали жизнь. Но всем по-разному. Если ты чувствовал себя ничтожным и напуганным, то, выйдя за пределы электрического ограждения ты не можешь однажды выпрямиться, сбросив этот груз со своих плеч, и вернуться к прежней жизни, забыв, как отчаянно старался казаться невидимым. Если в тебе постоянно кипели гнев и беспомощность, это ярость тоже никуда не исчезала – ты забирал ее с собой в свою новую жизнь.

Меня вдруг встревожило, как ясно я теперь понимала, что думал Клэнси. Его мать действительно ничего не знала о том, что сделали с ним в Термонде. Но как мог человек, который участвовал в экспериментах над пси-детьми, или, по крайней мере, наблюдал за ними, не задумываться, через какие страдания и унижения проходил ее сын?

– Вы понимаете, что эта процедура не сделает его прежним, верно? – спросила я. – Не в том смысле, который имеет для вас значение.

– Клэнси не сможет больше ни на кого воздействовать, – настаивала она. – Он снова станет собой.

Эта идея была настолько безумной, что это было уже не смешно.

– Если отобрать у него эту способность, его стремление контролировать других никуда не денется, – сказала я. А еще я чертовски уверена, что даже после операции он все равно останется такой же сволочью. – Он только будет злиться еще сильнее.

И ненавидеть вас еще сильнее.

– Я знаю, что для него лучше, – не уступала она. – Руби, ему нужно лечение и, еще больше, ему нужна его семья. Я просто хочу убедиться, что он в порядке. Мне недостаточно слышать, что это так – мне нужно увидеть это. Пожалуйста. Только на секунду. Вчера вечером я дала вам все, что вы просили, верно? Разве это не проявление доброй воли?

Я была готова согласиться – пока что она верила нам на слово, и она дала нам даже больше, чем я ожидала. Хотя рядом не было Албана, единственного человека в Детской лиге, которого она знала и кому доверяла, который сказал бы ей, что нам тоже можно верить.

В моем сознании всплыл голос Нико. «Они что-то сломали в нем». Что-то в его личности. Может, Лилиан нужно было увидеть сына, чтобы это понять.

– Если я отведу вас посмотреть на него, – начала я, – я не разрешаю вам подавать ему хоть какие-то знаки, что вы здесь. Ни слова. Вам нужно делать в точности то, что я говорю. Если Клэнси узнает, что вы здесь, он перестанет сотрудничать и, скорее всего, начнет планировать побег. И вам придется ответить на вопросы Элис – на этот раз, ответить.

– Я сделаю это, – кивнула она. – Я просто хочу увидеть его, убедиться, что с ним хорошо обращаются и что он в состоянии перенести процедуру. Мне не нужно дотрагиваться до него, просто…

«Кто хочет увидеть его – мать или ученый?» – задумалась я, не зная, какой вариант для меня предпочтительнее.

– Договорились, – сказала я, приготовив для Клэнси еду и бутылку с водой. – Ни единого слова. И вы будете стоять точно там, где я скажу.

Она не понимала, что я имею в виду, пока мы не вошли во внутренний коридор, который вел к помещению, где находились камеры. Я покачала головой, отметая вопросы, которые она собиралась задать, и показала, где встать, чтобы Клэнси не мог заметить ее через маленькое окошко.

Впервые примерно за неделю Клэнси Грей посмотрел на меня, когда я вошла. Книга, которую он читал, все так же лежала у него на коленях. Я отперла заслонку в двери его камеры, положила еду в лоток и задвинула его, ожидая, пока он ее возьмет. Поднявшись, парень потянулся. Его темные волосы еще недостаточно отросли, чтобы перехватить их сзади резинкой, но были как всегда тщательно причесаны и уложены.

У Клэнси было три пары штанов, которые он менял, и сегодня определенно был день стирки, потому что парень молча наклонился, взял два комплекта одежды и сунул их мне в открытое окошко.

– Не ожидал тебя увидеть, – непринужденно сказал он. – Он отправился в Соутус, да?

Неужели он думал, что я отвечу?

Нет. Конечно, нет.

– Каково это? – спросил Клэнси, прижав ладонь к стеклу. – Быть по ту сторону? Контролировать информационные потоки?

– Так же приятно, как понимать, что ты никогда этого больше не узнаешь.

– Прямо удивительно, как все обернулось, – проговорил Клэнси. – Год назад ты еще была в том лагере, за тем забором. А теперь посмотри на себя. И посмотри на меня.

– Я смотрю на тебя, – сказала я. – И вижу лишь человека, который впустую растратил все шансы что-то для нас изменить.

– Но теперь ты же понимаешь, верно? – удивленно спросил он. – Ты знаешь, почему я поступал именно так. Каждый выживает по-своему. И если говорить откровенно, стала бы ты менять решения, хорошие или плохие, которые уже приняла? Осталась ли бы в Термонде, если у тебя была бы возможность сбежать? Отправилась ли бы ты прямо в Вирджиния-Бич, не позволив уговорить себя попытаться найти Ист-Ривер? Стала ли бы ты блокировать воспоминания младшего Стюарта? Ты прошла такой долгий путь. Жаль, что наша дружба заканчивается здесь и сейчас.

– Подозреваю, что где-то здесь зарыт комплимент?

Клэнси фыркнул.

– Просто наблюдение. Я не был уверен, что ты и правда такая. Но надеялся.

– Да ну?

– Тебе никогда не хотелось понять, почему я хотел взять тебя с собой после того, как Ист-Ривер был атакован? Вопрос же не в том, что ты мне так уж понравилась.

– Конечно, нет. Ты хотел, чтобы я показала тебе, как роюсь в чужих воспоминаниях.

– Да, и это тоже. Но причина еще и в том, что я пытался собрать вокруг себя людей, которые способны действовать – помочь мне построить будущее. Если бы я принимал решения, я бы даже не стал тратить время на эти лагеря. Я бы привел нас прямо к вершине. И все еще хочу это сделать.

– Если бы только не сидел в этой маленькой стеклянной клетке, – заметила я.

– Если бы только, – улыбнулся Клэнси. – Сейчас было бы так легко избавиться от всех. Если Стюарт, старший Стюарт, сказал мне правду, вы нанесли серьезный ущерб репутации правительства. Я сделал бы следующий шаг. Мой отец. Его советники-маразматики. Инспекторы в лагерях. Я бы их уничтожил, одного за другим. Ты можешь стать лидером для этих детей, и они будут слушать, будут уже хотя бы потому, что ты – Оранжевая, и так устроен порядок вещей. Но ты не сможешь поставить весь мир на колени так, как это сделаю я.