— Я никогда им не был. — Он коснулся лбом ее лба и прошептал:

— Все, что я знаю о любви, я узнал от тебя.

От скептического взгляда не осталось и следа. Мерседес верила ему. Она выкинула из головы все сомнения и вся отдалась моменту и настроению. Обхватив руками его шею, она повалила его на подушку рядом с собой, чтобы преподать ему еще один урок любви.

Обри Джонс уехал на следующее утро. Он не чувствовал никакой враждебности ни к Колину, ни к Мерседес.

Колин пришел к нему, когда тот складывал свои вещи, уже решившись уехать.

Они обменялись лишь несколькими фразами. Все и так было ясно.

— Она должна побывать на лондонском сезоне, — сказал Обри, запихивая рубашки в чемодан. — Если она не встретит никого, кто поразит ее воображение, тогда…

Он пожал плечами и стал с остервенением набивать чемодан.

Колин заметил, что вещи Обри были теперь уложены так плотно, что места в чемодане хватило бы еще на два таких гардероба. Но он мудро промолчал.

— Я хочу передать с тобой письмо для Джоанны.

— Есть, сэр, — печально произнес Обри. — Мисс Ремингтон как раз ждет его. После того как я рассказал ей, что у тебя теперь есть жена… я думаю, она стала готовиться к этому. Куинси хотел, чтобы я вытащил тебя отсюда, но она была против.

— Значит, ты пойдешь в Китай один.

— И побью твой рекорд.

Колин в этом и не сомневался. У Обри Джонса будет причина спешить назад. Сильвия Лейден будет ждать его здесь. Лондонский сезон вряд ли способен отвлечь ее от выбранного курса.

— Я буду считать дни, — сказал Колин. — А уж деньги — тут все будет зависеть от тебя.

Для Обри Джонса ставки были еще выше.

— Я тоже буду считать их. — Он взял протянутую Колином руку в свою огромную ладонь и крепко стиснул ее. — Удачи тебе, капитан. Ты нашел здесь себе славное создание!

И он ушел прежде, чем Колин успел расчувствоваться. Сильвия узнала об отъезде Обри во время завтрака. Она ушла в свою комнату, и никакими мольбами и просьбами Хлоя и Мерседес не могли заставить ее выйти оттуда. Колин лишь радовался, что не попросили его вмешательства. Ему легче было бы выдержать зимний шторм в Атлантике, чем гнев этой молодой леди. По крайней мере, как бороться с гигантскими волнами и ледяным ветром, он знал лучше.

— Пережди непогоду, — сказал он Мерседес ближе к вечеру. — Убери паруса и отсидись в бухте, пока утихнет ветер.

Мерседес, улыбаясь, мягко погладила его по руке.

— Ты не обидишься, если я не последую твоему совету?

Колин не обиделся, а, наоборот, обрадовался.

— В общем-то я на это и рассчитывал. — Он взял маленький бутерброд с подноса, который служанка только что внесла в гостиную. — Если окажется, что я прав, то я чуть-чуть позлорадствую, если нет, то я могу быть спокоен, что ко мне больше никогда не обратятся за советом по такому поводу.

Его ответ произвел должное впечатление. Мерседес улыбалась. Колин был готов и впредь стараться в том же духе, лишь бы как можно чаще купаться в лучах ее неотразимой улыбки.

Он сменил тему разговора. Не было никакево смысла продолжать обсуждение страданий Сильвии, если все равно нельзя было ничем ей помочь.

— Я, кажется, слышал вчера что-то насчет мистера Паттерсона. Ты собиралась к нему наведаться?»

— Что? — Мерседес не сразу смогла перейти на другую тему. — Да-да, собиралась. — Она откусила от бутерброда, который держала в руке. — Но вчера не было времени. Думаю, навещу его сегодня, раз Сильвия все равно не хочет меня видеть.

— Почему ты так заинтересовалась этим карманником?

Мерседес пожала плечами.

— Да я и сама не очень понимаю. Ну во-первых, мне хочется удостовериться, что ему удалось уйти. Я знаю, мне будет спокойнее, если шериф скажет, что жалоб на кражу дамских сумочек и драгоценностей к нему больше не поступало.

Колин рассмеялся.

— Мерседес, таких жалоб могло быть уже несколько десятков. Мистер Пайн не единственный воришка в нашей округе. Я думаю, в одном нашем графстве их наберется немало.

— Конечно, но Понтий специализировался на дамских драгоценностях. Конечно, он брал и сумочки, но мне кажется, что он питал особое пристрастие к женским украшениям. Помнишь? Ожерелье. Гребни. Серьги.

— Одна сережка, — поправил ее Колин. — Видно, Понтий на миг потерял сноровку, если добыл лишь одну серьгу.

— Он красивый? — спросила она. — Мне показалось, что он должен быть красивым. Я имею в виду — таким красивым, чтобы очаровывать женщин, которых он обворовывал.

— А ты разве не знаешь?

— Я видела только его голубой глаз. Остальное я могла только воображать.

Бровь Колина подскочила вверх.

— Можешь дальше не воображать. Кроме этого глаза, он весь ужасно изуродован, Она удивленно откинула голову.

— Ты выдумываешь небылицы, — подозрительно сказала она.

— Да, — ничуть не смутившись, ответил он.

— А ты не ревнуешь ли меня к Понтию Пайну? — Она хлопнула в ладоши и ослепительно улыбнулась. — Ревнуешь! Какая прелесть! — Мерседес была безжалостна. — Так, значит, он довольно красив, да?

Колин вздохнул:

— Просто красавчик, и женщины, наверное, сами отдавали этому жулику свои безделушки. Если бы он воз-вращал их да еще извинялся, они скорее всего прощали бы ему все.

— Я примерно так и думала, — удовлетворенно сказала Мерседес. — Мне просто нужно узнать, удалось ли ему благополучно выбраться из Англии.

И Колин понял, что так оно и есть. Ее интересовало только это. Улыбка ее исчезла, и на лице вновь проступила озабоченность. Ему стало ясно, что Понтий Пайн уже забыт, а мысли ее снова заняты Сильвией.

— Дай ей время, — сказал он. — Через несколько дней Обри уплывет, а Сильвия пойдет своей дорогой.

Колин и не подозревал, насколько пророческими были его слова.

Через четыре дня «Таинственный» был готов к отплытию, а Сильвия Лейден сбежала в Лондон.

— Ты должен найти ее.

Колин надел куртку и взял Мерседес за руки. Они были как лед. Он слегка сжал их и сказал то, чего она так жаждала услышать:

— Конечно, я найду ее.

— И привезешь домой?

— И привезу домой.

Он посмотрел через ее плечо на открытую дверь, где стояла Хлоя. По его команде близнецы уже убежали на конюшню проверить, готова ли для него лошадь.

— Ты не знаешь, сколько вещей взяла с собой твоя сестра? — спросил он Хлою.

У Хлои были мокрые глаза, а лицо еще бледнее, чем у Мерседес.