И я работал, согласовывал с другими министрами перечень объектов для передачи в собственность Фонда. Чтобы ублажить депутатов — недругов журналистского цеха, в стахановском темпе передал в парламент для обсуждения законопроект о недопустимости вмешательства СМИ в частную жизнь граждан России. Но руки до него у Верховного Совета так и не дошли.

А Руслан Хасбулатов, на которого мы с Брагиным лелеяли большие надежды, вдруг начал бронзоветь от свалившейся на него власти. Появилась манера обрывать на сессиях выступления депутатов, отпускать по поводу и без повода ядовитые реплики. Даже походка у него изменилась: из энергичной — в вальяжную поступь Хозяина.

Я давно заметил, что многие мужики небольшого росточка, взлетев на высокий пост, начинают комплексовать и пытаются как бы исправлять в себе недоделки природы. Одни, чтобы выше казаться, постоянно вытягивают шею, другие приподнимают плечи, а третьи, вручая ордена, привстают на цыпочки.

Хасбулатову недодало роста голодное послевоенное детство. Сначала он не обращал на это внимания, но постепенно вжился в роль вице-вождя России и стал ходить на заседания в туфлях на высоких каблуках.

Журналисты это сразу приметили.

И когда Руслан Имранович начал все чаще одергивать окриком своих оппонентов, пускаться в хлестаковщину, — камеры в телерепортажах на федеральных каналах стали скользить с самодовольного лица спикера на его обувь. Как бы подчеркивая этим несоответствие высоких каблуков приземленности мыслей.

Хасбулатов приходил в ярость. Кавказский темперамент не позволял ему спокойно воспринимать даже путную, без ерничества критику парламента. Руслану Имрановичу чудилось, будто неблагодарное журналистское сообщество объявило войну Верховному Совету и лично его председателю.

Я чувствовал, что Мининформпечати теряет союзника своим законопроектам. Но если прессе сказали бы даже «Стоп!», никто бы не среагировал на эту команду.

СМИ тогда не раболепствовали перед властью, не церемонились с ней. На вранье ловили и Президента России, министров и депутатов. Отслеживали, как расходовали деньги налогоплательщиков. И полоскали имена расхитителей. В общем, называли вещи своими именами. Многие чиновники скрипели зубами, но замахиваться на журналистское сообщество, как на осиный рой, боялись.

Нынешняя публика — вещающая и пишущая — как-то быстро встроилась в фальшивый хор бездарей-«единоросов» со своими подпевками о маразме начала 90-х. Не надо! Маразм вполз в Россию потом и продолжает крепчать по сей день. В том числе, с помощью крепостных средств массовой информации. Будто на большинство сегодняшних журналистов посмотрел глазами свободного волка на его сородичей Владимир Солоухин:

Вы серыми были, Вы смелыми были вначале. Но вас прикормили, И вы в сторожей измельчали. И льстить и служить Вы за хлебную корочку рады, Но цепь и ошейник Достойная ваша награда…

Вижу, как журналисты кремлевского пула (и не только они!) испытывают что-то вроде оргазма от прикосновения к своему плечу липких рук титулованных чиновников. Зрелище такое, будто таракан ползет по твоей тарелке с борщом.

Журналистов раззадоривала вспыльчивость Хасбулатова — его шпыняли со всех сторон, теряя иногда чувство меры. Отношение между ним и пишущей братией накалялись. Руслан Имранович тормошил меня и требовал повлиять на журналистов. Еще были надежды хотя бы притушить накал противостояния и затем попытаться провести-таки через Верховный Совет закон о Национальном Фонде и другие акты для становления Четвертой власти.

С Вячеславом Брагиным мы, как миротворцы, устроили дружескую встречу спикера с главными редакторами газет. Дружбы не получилось: редакторы — зубры не хотели слышать о компромиссах даже из тактических соображений. Они полагали, что свобода слова дана им навеки вечные демократической сутью нового государства, и не надо сохранять да и отстаивать это право гарантирующими законами, иногда обнимаясь с теми, с кем не хотелось, и маневрируя.

Я внес в Верховный Совет проект закона об ответственности за диффамацию. Чуть-чуть успокоенный Хасбулатов сказал с трибуны: «Оружие свободы пресса пустила в ход против парламента, который их благословил на свободу… Сегодня надо бы принять тот закон, который предложил министр печати Полторанин. Необходима взаимная ответственность». Но в суматохе закон провалили. Причем заблокировали его сторонники гайдаровской команды. Не поняли? А может быть, хотели более радикальных мер!

И действительно, на обсуждение Верховного Совета депутаты представили Постановление о создании в телерадиокомпаниях наблюдательных советов из чиновников с неисчерпаемыми кадровыми полномочиями («Всех несогласных уволить, все острые передачи закрыть!») и поправку в Уголовный Кодекс России о применении уголовного наказания за критику высших должностных лиц.

Тут уж журналисты поднялись из окопов все как один. Вокруг постановления и поправки депутаты подискутировали на сессии, но утверждать их не стали.

Ситуация высвечивалась более-менее четко: редакторы, надеясь на поддержку влиятельного тогда Министерства печати, блефовали, а парламент пытался брать их на испуг. Супервлиятельность нашего министерства — не моя выдумка. Это депутаты Верховного Совета требовали от президента приравнять его за политический вес к силовым ведомствам, чтобы нельзя было назначить министра без согласия ВС.

Чувствительней других кусала ключевых членов парламента газета «Известия». Коллектив там подобрался способный, не юлил, а открыто поддерживал либералов. Это было право независимого издания («вольную» «Известия» получили после инсценировки с ГКЧП): можно уважать или презирать журналистов за такую позицию, но никто не смел мешать им высказывать свои убеждения. Газета регулярно показывала темные пятна на белых одеждах парламента и делала это квалифицированно. Чем умножала злость депутатов.

Однажды поздним вечером я ехал из Кремля домой, и мне в машину позвонил Хасбулатов. После недолгих прелюдий он сказал:

— Президиум Верховного Совета просит вас закрыть газету «Известия».

— Как закрыть? На каком основании? — опешил я. — Закона они не нарушили ни разу.

— Нарушили — не нарушили, какая разница, — начал заводиться Руслан Имранович. — у них юристы сверяют каждую запятую, а вы найдите повод — вы же министр печати. Группа дельцов прикарманила массовое издание и третирует неугодный ей Верховный Совет. Чей заказ они там выполняют, не знаю.

Я сказал, что идея Президиума Верховного Совета очень плохая — это рудимент сусловщины. Одной рукой парламент давал свободе слова дорогу, а другой — хотел затыкать критике рот. «Ты берешься за молнию вместо ответа, — значит ты, Зевс, не прав!» У Верховного Совета свое издание — «Российская газета», своя телекомпания — ВГТРК, где председатель Олег Попцов дружен с Хасбулатовым, сеть своих средств массовой информации в регионах… Сколько возможностей размазать «Известия», если они не правы, но размазывать надо в дискуссиях, а не запретительным катком.

Мы разговаривали долго, Руслан Имранович трамбовал меня безуспешно, а в конце сказал: