Ну, конечно. И заменили. Заменили отца и мать, заменили работников и вожатых. Заменили учителей. А теперь что? Заменяют самих людей вообще, что ли?

— Ты еще не устала? — спросил Колька.

Эмма подняла глаза, рассеяно посмотрела на своего друга и тихо проговорила:

— У правды есть две стороны.

— Это ты о чем? — не понял Колька.

Потер переносицу, закатал рукава и, отвернувшись, принялся рыться в ящиках стола.

— Это я о том, чему учили нас Доны в классах.

— Да забудь все, чему они учили. У них давно устаревшая информация и старые программы. Если нас тут оставили рождаться и умирать, и мы Гильдии давно уже не нужны, то какой смысл менять программы обучения? Кто его знает, что сейчас твориться на Земле? Может, уже и Гильдии никакой нет.

— Кто же тогда присылает крейсеры? — Эмма откинулась на спинку и рассеяно провела пальцем по голограмме экрана, — Крейсеры же приходят…

— Никто. Программы срабатывают, и крейсеры приходят. Ну, я так думаю, — Колька не оборачивался, и все так же шурудил железяками в ящике, — небось, роботы сами собирают своих андроидов где‑то на станции в космосе. И ряды роботов стоят и ждут дальнейших распоряжений. А распоряжения отдавать некому. Все люди давно стали животными, носятся по планете, по джунглям и ждут, когда станут сначала обезьянами, а после людьми. Процесс эволюции опустился на старый виток. Вот и все. Мы тут, наверняка, единственные люди на весь ближайший космос.

— Да ну тебя. Придумал теорию, — Эмма фыркнула, — это просто ужас, если твое предположение окажется верным.

— Ничего не ужас. Прикольно, если мы — единственные люди. Что хотим, то и будем делать. Вот только доберемся до управления Моагом.

— Да как мы до него доберемся?

— Просто. Сюда же добрались.

— А с животными что будем делать?

— Потравим чем‑нибудь. Читала, как раньше крыс травили? Или пятнадцатые их перестреляют. Что‑нибудь придумаем.

— Интересно, как там Валёк? Вдруг уже превратился в такое же животное и нападает на девочек? Коль, это все безнадежно, бессмысленно как то.

Колька обернулся. Глянул быстро на Эмму, пробормотал:

— А про Валька‑то я забыл совсем. Точно, он может напасть и…

— И что?

— Ничего. Забудь. Давай выбираться отсюда. Тут есть оружие, есть язык этих чертей. Сейчас попробуем с помощью языка загнать всех тварей сюда обратно. Вдруг получиться?

— Получается, что из старших ребят остался только ты, — проговорила Эмма, — вдруг эта зараза передается только мальчикам?

— Не только. Ты же тоже заболела.

— Но почему тогда мальчики заболевают чаще, чем девочки? Почему не заболела Маша, Нитка или Таис? И Федор тоже не заболел…

— Тайка и Федька — они особенные. Они не заболеют.

— Их уже нет, Коль.

— Да спорим, что они живы? Спорим, Эмм? Я знаю их, это не те ребята, что погибнут просто так. Их не одолеть просто так. Наверняка они тоже что‑то нашли наверху, просто наверняка.

— Все равно не могу понять, почему одни заболевают, а другие нет? В чем тут секрет? Не сделаешь мне кофе? Я еще полчасика почитаю, и будем выбираться. Ты правильно сказал, надо вернуться к своим и что‑то придумать.

Эмма снова принялась просматривать файлы. Воспоминания, ссылки на биологические описания. Со всей этой биологией еще надо будет разобраться. Но это уже после, когда Эмма вернется на базу. Еще будет время у нее.

…Я узнал имена тех, в чьем организме вирус не принял активную форму. Взломал файлы штурмана Андрея Шереметьева. Ни он, ни его жена, никто из его друзей не заболели. Я их знал, они пытались сохранить устаревшую форму отношений в виде семьи. На Земле это запрещено, но тут, на станции старые традиции все еще сохраняются. У правительства не доходят руки до станций. Практически, все, кто жил семьями — все уцелели. Что должно быть во всем этом…

Ну, вот. Еще один штрих, еще одна догадка. Роботы не учили в классах, что семьи на Земле запрещены. Почему? Что плохого в том, что люди живут семьей? Что все‑таки твориться на планете Земля?

Эмма поднялась с кресла, прошла в диспетчерскую. Сделал себе кофе. Еле заметный дымок, поднимающийся от кружки, приятный запах кофе — все это казалось странным и неправдоподобным в этой давно заброшенной диспетчерской.

Вовка увлеченно играл и не обращал на Эмму никакого внимания. Какая‑то старая игра на планшете, где надо управлять космическим челноком, совершать полеты и бороться против пиратов. Точно так же часами играл Валек. Зависал, не отрываясь и не обращая внимания на остальных. Зависимость от игры, о таком Эмма как‑то читала в одной из книг по психологии, которую брала в библиотеке. Старая книга, напечатанная на бумаге. Таких книг было достаточно на Втором Уровне. Правда, почти никто их не читал, кроме Эммы.

Игра заменят собой реальную жизнь. Вот у Валька реальная жизнь превратилась в постоянную игру. И Вовик сидит тут уже несколько часов. Он не спал, не вставал размяться. У него другая жизнь. Он живет в ней и двигается вместе со своими челноками.

Вот точно так же и Гильдия заменила реальную жизнь на подобие жизни. Три Уровня Станции — Три Уровня Игры. Доходишь до конца — и тебя списывают. Правила меняются, только игрокам не сообщают об изменениях. Дети играют, даже не зная, что в конце их ждет "гейм овер" — "конец игры". И останутся только роботы.

Эмма положила руки на плечи Вовки. Тот не оглянулся. Даже не дернул плечом. Так просто его сейчас не вытянешь из игры. Надо сначала немного переключить его внимание.

— Выпей кофе, — велела Эмма и поставила перед мальчиком кружку, — давай‑ка, выпей кофе. А то замерзнешь тут совсем и засохнешь без жидкости. И заканчивай игру. Мы скоро уходим.

— Что? — не понял Вовка.

— Мы уходим. Скоро уходим отсюда. Потому заканчивай играть. Понял? Пять минут — и чтобы ты вышел и закрыл все файлы.

— Так сейчас же время спать, — удивился Вовка, — время, когда на Втором Уровне выключают свет.

— Мы не на Втором Уровне. Мы у чертей. Потому надо выбираться. Понял?

Вовка молча кивнул и вернулся к игре.

Да, надо уходить. Эмма вернулась в столовую — лабораторию. Принялась перекидывать файлы на свой планшет. Дневники, научные записи, язык животных. Все, что было на компьютере профессора. Колька тут же принялся все дублировать себе, на свой планшет.

— Значит, штурман не заболел, говоришь? — уточнил Колька, как только закончил работу, — А хочешь, я тебе что‑то покажу? Вот тут нашел запись, на одном из экранов в этой столовой.

Колька отложил в сторону свой планшет, повернулся. Дотронулся рукой до экрана, вызывая меню. На таких экранах, как правило, крутили рекламные слоганы станции, нужную информацию, новости и объявления. У них были небольшие чипы с памятью, где хранились и фильмы и музыка. Удобно во время завтрака, обеда и ужина тут же просматривать новости или фильмы. Экраны не были голограммными, в этом был значительный минус. Зато они были большими и четкими. Яркими и безотказными. Достаточно одной голосовой команды — и возникало меню. Управлять ими вообще можно было с помощью голоса.